BRANDING PROPOSAL

С именем Семевского

Виртуальная гостиная

Bойти

биография

Hавигация

книги

Материалы конференций

популяризация наследия м. и. семевского

Герб семьи

Биография

СЕМЬЯ Дом Семевских в с. Федорцево В зимний морозный день, 4 января 1837 года по старому стилю у супругов Семевских, владельцев сельца Фёдорцево родился третий ребёнок, сын Михаил. Отец Михаила Иван Егорович Семевский принадлежал к знатному старинному, но обедневшему дворянскому роду, предки которого еще в конце ХYII в. добровольно переселились в Псковскую губернию. Мать, Камилла Матвеевна Семевская, полька, урожденная Богуцкая, была дочерью минского помещика. Незадолго до рождения сына Михаила, Иван Егорович, штабс-капитан, вышел в отставку, получив в наследство вконец расстроенное, обремененное долгами, но с сохранившейся богатой библиотекой имение Фёдорцево. Чтобы содержать семью, в которой один за одним появлялись дети, а всего их было 10 человек, из которых в живых осталось семеро: Владимир, Софья, Михаил, Александр, Пётр, Василий и Егор, Ивану Егоровичу Семевскому пришлось искать службу на стороне: сначала в имении Хмелиты Смоленской губернии, принадлежавшей семье Грибоедовых, затем в качестве эконома в Полоцком кадетском корпусе, а когда дела немного поправились, он вернулся в своё имение Фёдорцево, служил в должностях исправника и посредника по размежеванию земель, был дворянским заседателем Псковской уголовной палаты. Эта служба сблизила Ивана Егоровича, которого считали самым образованным человеком в уезде, с таким замечательным человеком, как поэт, друг декабристов А.Н. Креницин. Именно Креницын знал всех детей Семевского, оказывал им всяческую помощь и поддержку, которая позже сыграла особую роль в жизни Михаила Ивановича. Именно благодаря Александру Николаевичу Креницину Семевскому удалось не только войти в круг вернувшихся в Санкт-Петербург из ссылок декабристов, но и заручиться их помощью и поддержкой при издании документов о декабрьском восстании на страницах журнала «Русская старина». ДЕТСТВО В самые трудные годы в жизни семьи Семевских, мать, Камилла Матвеевна, чтобы избавить любимого сына Мишу от материальных трудностей, отправляет его на воспитание в семью брата Адольфа Матвеевича Богуцкого в Витебскую губернию. Четыре года жизни в семье дяди на всю жизнь оставили у Михаила тягостные воспоминания. Понимая, как тяжело переживал сын разлуку с родителями, братьями и сестрой, мать забрала сына домой. Дети подрастали, их надо было учить, и тогда в семье появляется домашний учитель Иосиф Игнатьевич Малевич, которому пришлось учить и воспитывать всех детей Семевских, а когда те выросли, его пригласили в качестве учителя и воспитателя дочери генерала Корвин-Круковского Софьи. Детям повезло со своим учителем. Это был настоящий педагог, во многом опередивший своё время в методике обучения и воспитания: он был строг, но справедлив, требователен, по не мучил детей тупой зубрёжкой, не прибегал к физическим наказаниями, никогда не оставлял детей без обеда, как это было принято в то время многими домашними наставниками. Он стремился развивать умственные способностей детей, учил их пересказывать заданный материал своими словами. Иосиф Игнатьевич вёл свой педагогический журнал, в котором отмечал все особенности ребёнка. Так, о Мише учитель писал: «Он не может ни минуты быть без занятий. Затевает общие игры или работы, в которых каждый по его требованию должен принимать деятельное участие, или проводит время за чтением». С детских лет Михаил получил доступ к родительской библиотеке, где имелись книги по истории ХYII века, произведения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, популярные российские журналы. Любовь к истории, которая проявилась в детстве, осталась у Михаила Ивановича на всю жизнь. До конца жизни он поддерживал добрые отношения со своим первым учителем. Сохранилось много писем Семевского к своему учителю, в которых он делится переживаниями, впечатлениями, планами и надеждами. «Знания, ум, трудолюбие Миши, - отмечал в своём журнале Малевич, - достойны того, чтобы он обучался в гимназии». Но родители не могли позволить себе такой роскоши, и 10-тилетний Михаил, как и все его братья, был отправлен на учёбу за казённый счет в Полоцкий кадетский корпус, так как отец служил здесь экономом. ПОЛОЦКИЙ КАДЕТСКИЙ КОРПУС И ДВОРЯНСКИЙ ПОЛК Полоцкий кадетский корпус был закрытым военным учебным заведением для детей знатных дворян. Строгая дисциплина, муштра, царящие в корпусе, не могли заглушить в ребёнке интереса к истории и литературе. Особую радость доставляли уроки иностранных языков, музыки и танцев, а главное, участие в театральных постановках. Уже во время учёбы в Полоцком кадетском корпусе у Семевского стал проявляться актёрский талант, талант интересного рассказчика. По окончании Полоцкого кадетского корпуса в 1852 г. в числе первых учеников Михаил Семевский направляется для продолжения образования в Санкт-Петербург в Дворянский полк, позже переименованный в Константиновский кадетский корпус. И здесь он, один из лучших учеников, продолжает заниматься историей царствования Анны Иоановны, из своих скромных средств покупает билеты в театр, сам участвует в любительских спектаклях, которые организовывались в корпусе, и даже удостоился за свою игру высочайшей похвалы членов императорской семьи. На выпускных экзаменах в присутствии высокопоставленных лиц Михаил Семевский публично читал своё сочинение, посвященное разбору пьесы Н.А. Островского «Свои люди, сочтемся». Работа Семевского настолько понравилась начальнику Главного штаба Его Императорского Величества по военно-учебным заведениям Я.И. Ростовцеву, что юноша был приглашен в дом Ростовцева, где в присутствии всех членов семьи снова читал своё сочинение, покорив слушателей и содержанием, и актерским мастерством чтеца. С этого момента Михаил Иванович приобрел в лице Ростовцева знатного и авторитетного покровителя, что имело немаловажное значение для будущей служебной карьеры. ПАВЛОВСКИЙ ЛЕЙБ-ГВАРДИИ ПОЛК. ПРИСВОЕНИЕ ОФИЦЕРСКОГО ЗВАНИЯ. КНИГА О ВЕЛИКИХ ЛУКАХ И УЕЗДЕ Фото 10 декабря 1859 г. По окончании учёбы Михаила Ивановича направляют на службу в Павловский лейб-гвардии полк. В июне 1855 г. Семевский получает первый офицерский чин поручика. Несмотря на то, что офицерское звание и эполеты лейб-гвардии поручика Павловского полка тешили самолюбие юноше, военная карьера его совсем не привлекала. И тем не менее, шесть лет военной службы оставили в биографии Семевского особый след. В эти годы Михаил Иванович принимал участие в Крымской кампании 1853-1856 гг. Его полк был направлен на охрану побережья Балтийского моря, где Семевский был ранен и награжден светло-бронзовой медалью в память о минувшей войне. За особые заслуги перед Отечеством лейб-гвардии Павловский полк направляется в Москву для участия в коронации императора Александра II. Москва понравилась начинающему историку, а к этому времени Семевский уже публикует свои первые исторические работы о родословной семьи Грибоедовых и о правлении царицы Анны Иоановны. Москва произвела на Семевского неизгладимое впечатление своими историческими памятниками, древним Кремлём, колокольней Ивана Великого. Здесь он сближается со славянофилами Галаховым, Григорьевым, Благосветовым, журналистами, издателями московских журналов, которые рекомендуют юному офицеру продолжать заниматься литературой. В это же время он знакомится со своим кумиром - драматургом Н.А. Островским. В 1856 г. Михаил Иванович получает свой первый отпуск и уезжает домой в имение отца с. Фёдорцево, где полностью отдается своему любимому увлечению – истории Великих Лук и Великолукского уезда, которую отражает на страницах книги «Историко-этнографических заметках о г. Великие Луки и Великолукском уезде», куда включает собранные для него отцом великолукские легенды и сказания, народные песни, частушки, пословицы и поговорки. Работа была опубликована на средства автора, но не получила особого признания у читателей. Мало того, она подверглась разгромной рецензии такого авторитетного критика, как Н.А. Добролюбов. Но Семевский не оставил мечту написать серьёзное исследования по истории родной Великолукской земли. В письме от 12 декабря 1857 г. к отцу он пишет: «Первое лето, которое мне доведётся быть в преславном, мною воспетом городе, я употреблю на самое тщательное и добросовестное изучение как города, так, в особенности, и уезда. Пройду его вдоль и поперёк, запишу множество песен, былин, преданий и сказаний, замечу обряды, обычаи, поверья, узнаю состояние промышленности и пр. С помощью какого-нибудь местного живописца сниму более значительные виды местных зданий, развалин…, составлю подробные статистические таблицы и, исправляя первое издание, представлю в печати лучшее, дополнительное, украшенное, подробное описание Лук Великих во всевозможных отношениях». Возвращение в полк не принесло Семевскому радости. Его тяготила бездуховность полковых офицеров, необходимость иметь значительные средства для того, чтобы соответствовать званию и положению гвардейского офицера, которых ни у него, ни у семьи не было. В 1855 г. Михаил Иванович подаёт в отставку, которая была принята. ОТСТАВКА. ПЕРВЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ОПЫТ Получив отставку, молодой человек должен был теперь искать средства для существования. Первые шагом в гражданской жизни стало репетиторство кадетов по истории и русскому языку. Именно в это время у него проявляется интерес к преподаванию. Семевский начинает готовиться к экзаменам для получения соответствующего диплома, и здесь вечный первый ученик впервые не проходит испытаний. Сказалось отсутствие классического образования и несовершенство навыков самообразования. Кстати, до конца жизни Михаил Иванович учился, посещал лекции университетских профессоров, изучал иностранные языки, особенно сложно ему давался немецкий, но французский знал хорошо, польский – превосходно. Именно в эти годы он знакомится с выдающимся русским педагогом К.Д. Ушинским, который приглашает его в качестве учителя истории в Смольный институт благородных девиц. Михаил Иванович очень серьёзно отнёсся к новой должности, Много и тщательно готовился к занятиям. Очень скоро завоевал своими уроками и методами преподавания уважения учениц и недовольство старых классных дам и смотрительниц. Руководство института встретило в штыки все новации в педагогике, которые привнесли в обучения смолянок Ушинские и его соратники, педагоги Семёнов, Водовозов и молодой Семевский. Обстановка сложилась нетерпимая, и Ушинский уходит из Смольного института. Вслед за ним институт покидают Семёнов, Водовозов и Семевский, для которого снова наступили тяжёлые времена. По рекомендации Семёнова Михаил Иванович принимает предложение министра Министерства народного просвещения, либерала и реформатора А.В. Головнина поехать в Псковскую губернию и изучить состояние грамотности крестьян. Предложение было принято. В 1863-1864 гг. Михаил Иванович объездил всю губернию, добирался до самых глухих мест, изучая, как организовано образование временно-обязанных и государственных крестьян. Воочию увидел, в каких тяжёлых условиях приходилось жить и работать сельскому учительству и духовенству. Отчёты, представленные Семевским в Министерство народного просвещения и опубликованные в печати, были встречены одобрительно либеральной общественностью. В этой командировке Семевский вновь посещает родных, продолжает визиты к А.Н. Креницину. Именно в этот свой приезд на родину он пережил личную драму. НЕРАЗДЕЛЁННАЯ ЛЮБОВЬ Зная по письмам, что его друг и учитель Иосиф Игнатьевич Малевич служит в доме генерала Корвин-Круковского, Семевский посещает дворянскую усадьбу Полибино, знакомится со старшей дочерью генерала Анной Васильевной Корвин-Круковской, умницей, красавицей. И без ума влюбляется в неё. Это было первое очень сильное юношеское чувство, чувство настолько огромное, что через непродолжительное знакомство с Анной, он приезжает к генералу и просит руки его дочери. Худородный дворянчик, без доходов, очень скромной внешности (невысокого роста, худенький, «небальный», как заявила одна из петербургских дам; раздобрел он позже) не произвёл впечатления ни на генерала, ни на избранницу. Семевскому было отказано. Но он не потерял надежду на то, что Анна Васильевна все-таки примет его предложение. И он повторил свою попытку завоевать расположение избранницы. Спустя несколько лет, сделав отличную служебную карьеру, утвердив своё материальное положение, Михаил Иванович уже в Санкт-Петербурге вновь делает предложение руки и сердца теперь уже лично Анне Васильевне и вновь получает отказ. Конечно, это был тяжёлый удар по самолюбию польского шляхтича, каким Семевский был по рождению, да и по склонности своего характера всегда и везде быть лидером. Как он это пережил, никто не знает. Свою личную драму он тщательно скрывал от родных и близких. Таков был его характер. ЛИЧНОСТЬ МИХАИЛА ИВАНОВИЧА СЕМЕВСКОГО СЕМЬЯ И сегодня, и при жизни Михаила Ивановича, очень трудно представить во всем многообразии личность этого человека. В глазах одних это был восторженный романтик, глубоко верующий человек, сострадающий людскому горю, заступник обиженных и угнетённых, готовый прийти на помощь каждому, кто к нему обращался. Он охотно жертвовал свои скромные взносы на благотворительность, входил во многие благотворительные общества, создавал их сам, например, общество помощи нуждающимся великолукским учащимся. Михаил Иванович передал Великолукскому реальному училищу свою личную юношескую библиотеку в несколько сот томов и постоянно жертвовал книги разным народным училищам Псковской губернии и Санкт-Петербурга. Великий труженик, организованный и дисциплинированный человек, к чему его приучил кадетский корпус. Очень общительный человек. Круг его знакомых огромен. В письмах, заметках насчитывается до 400 человек, среди которых были и скромные учителя, и актёры, и члены императорского дома, в частности, великие князья Константин Романович и Сергей Николаевич. Семейным человеком Семевский стал в 1872 году. Его избранницей явилась Елизавета Михайловна Протопопова, дочь богатого домовладельца. Многие недоброжелатели обвиняли Семевского в том, что он женился на богатом приданом, но это не так. Свою часть наследства его жена получила спустя несколько лет после замужества. Дом в Петербурге, в котором располагалась редакция журнала «Русская старина» (Б. Подъяческая, д. № 7), принадлежал ранее её отцу, коллежскому асессору и кавалеру Михаилу Андреевичу Протопопову. На первом этаже дома располагалась редакция журнала, на втором – жила семья Михаила Ивановича Семевского. Однако к моменту женитьбы Семевский упрочил свое материальное положение, мог содержать семью и всех своих младших братьев. Елизавета Михайловна Протопопова вышла замуж за Михаила Ивановича Семевского 9 февраля 1872 года, ей было 27 лет. Венчались Семевские в Екатерининской церкви Императорского училища правоведения. Семевский звал жену Лилечкой. Михаил Иванович любил свою «родненькую безценную жёнушку» (такими словами чаще всего он начинал письма к супруге), но дела «Русской старины», работа в многочисленных комиссиях, поездки по архивным делам, требовали много времени и сил – Семевские часто расставались. Жена сердилась на вечно занятого мужа, и ждала его в Петербурге или в Меррекюль – на берегу Финского залива, что в 14-ти верстах от Нарвы, – на съёмной даче Елизавета Михайловна много время проводила с детьми. Е.М. Семевская известна как детская писательница, автор книги для чтения «Маленьким детям. С портр. вел. кн. Ксении Александровны и нотами детских песен» (СПб., 1881; 1886). После смерти мужа её усилиями был издан биографический очерк сотрудницы «Русской старины» В.В. Тимощук «Михаил Иванович Семевский, основатель исторического журнала “Русская старина”: Его жизнь и деятельность. 1837–1892» (1895 г.), который и поныне является одним из основных источников к изучению биографии Михаила Ивановича Семевского. У Е.М. и М.И. Семевских было две дочери: Татьяна (1873–1888) и Анастасия (1874–?). Это был любящий отец, который сам учил своих дочерей. Мать учила девочек музыке и языкам, Михаил Иванович – Закону Божиему, словесности, русскому языку и истории. Он очень скучал, когда девочки с матерью надолго уезжали за границу. Татьяна особенно близка была с отцом. Михаил Иванович Семевский полагал, что «чтение лучших отечественных писателей-художников… ведёт к правильному развитию ума и сердца, и втягивает в трудовую жизнь», и потому направлял круг чтения старшей дочери, видя в ней продолжательницу своего издательского дела. Елизавета Михайловна имела основания гордиться музыкальными успехами дочери: Таня играла на фортепиано и гармонике. Занималась она и рисунком. Болезненная Татьяна скоропостижно скончалась в возрасте 15-ти лет. Потеря дочери, «дивной по уму и высоким качествам её прекрасного сердца» (из наброска «Духовного завещания» М.И.Семевского), стала для родителей страшным ударом. Отец почувствовал «не только горечь потери, но и сильную [физическую] боль в сердце». Он старался принять смерть любимой дочери с христианским смирением. «Да будет во всём воля Господня!» – писал он Елизавете Михайловне, свалившейся «с нервной болезнью»… После смерти отца Анастасия не покидала мать. Она, в совершенстве овладев несколькими иностранными языками, занималась переводом. Семевские не остались без общественного внимания, посещали балы в Николаевском зале Зимнего дворца и Дворянском собрании, концерты, путешествовали. В Пушкинском Доме (ИРЛИ) хранятся дневники Анастасии Семевской, им она доверяла свои впечатления от путешествий в разные годы по Италии и Европе. Побывала она и в Португалии, и в Африке, что по тем временам было удивительно. Анастасия Михайловна никогда не переставала собирать материалы, касающиеся незаурядной деятельности отца М.И. Семевского. В конце 1920-х годов Анастасия Михайловна покинула Россию. Она уехала, вероятно, во Францию, где у Семевских было предприятие. О её дальнейшей судьбе нам неизвестно. В стихотворении, написанном по-французски на фотографии, подаренной в сентябре 1918 года в Пушкинский Дом, Анастасия рассуждала о том, что «любить родину нужно такою, какая она есть, а не только в дни благоденствия»… После смерти старшей дочери Татьяны, что стало трагедией в жизни семьи, М.И. Семевский взял на воспитание девочку-сироту… Таню. Это было личное решение Михаила Ивановича, одной из черт личности которого, была сострадательность к людям. В документах Татьяны Семевской-младшей указывается, что она родилась в Риге в 1891 году, но, вернее всего, она родилась в конце 1880-х годов. Воспитанием Тани занималась няня Прасковья Михайловна. Многие, даже из числа хороших знакомых семьи Семевских, не знали, что Таня – приёмная дочь. Домашние звали её Бебочка. Елизавета Михайловна Семевская обеспечила приёмной дочери возможность посещать пансион, а затем получить медицинское образование в Юрьеве (Тарту). В 1911 году Татьяна Михайловна не замедлила прислать «дорогой маме» снимок полученного диплома зубного техника. Согласно данным «Российского медицинского списка» (1914, 1916 гг.), Т.М. Семевская работала в Риге. 30 сентября 1914 года, в условиях начавшейся Первой мировой войны, Татьяна Семевская сдала экзамен на звание сестры милосердия и сообщила сестре Анастасии, что «получила Красный Крест на грудь». В 1930-е годы Татьяна Михайловна вышла замуж и стала Рыбаковой. Всю Великую Отечественную войну Т.М. Рыбакова прошла военфельдшером, санинструктором стрелкового полка. Овдовела. Татьяна Михайловна Рыбакова награждена орденом Красной Звезды (1944 г.), медалями «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» (1945 г.). После войны Татьяна Михайловна работала в Ленинграде медсестрой в школе, в зубной клинике. Многие годы она отдала работе в психоневрологическом диспансере Ленинского (Адмиралтейского) района Ленинграда. В нашем семейном архиве сохранился памятный адрес, который вручили Т.М. Семевской в 1966 году. Коллеги, провожая её на заслуженный отдых, отметили в адресе: Татьяна Михайловна, работая с детьми, «проникалась заботой об их здоровье, вкладывая не только свои знания, но и присущую ей душевную теплоту». Своих детей у Татьяны Михайловны не было. В последние годы жизни Т.М. Рыбакова проживала с фронтовой подругой, рядом с которой во время Великой Отечественной войны дошла до Берлина. Татьяна Михайловна запомнилась, знавшим её, энергичной женщиной, всегда готовой оказать помощь, человеком с прекрасным чувством юмора и такта. Умерла Т.М. Рыбакова в конце 1960-х годов. В кругах историков, библиофилов, коллекционеров, многих коллег по государственной службе Семевский пользовался большим уважением. С другой стороны, он мог быть желчным, вспыльчивым, раздражительным, скуповатым, и сам понимал это, сам старался изживать у себя эти отрицательные черты. И всё-таки это был очень закрытый человек. Можно назвать лишь несколько человек, с кем Михаил Иванович был особенно близок. Это прежде всего отец, Иван Егорович, с которым Михаил Иванович до конца сохранил тёплые, очень близкие отношения, учитель Иосиф Игнатьевич Малевич, младший брат Александр, артист Горбунов, профессор археологической живописи Ф.Г. Солнцев. Как пишет его хороший знакомый, историк Николай Карлович Шильдер, «многие и очень многие знали Семевского как известного историка, издателя, редактора, литератора, чиновника, гласного (депутата), офицера, преподавателя, но едва ли кто знал его как человека. Он мог быть очень откровенен, но всегда чувствовалось, что в нем есть что-то такое, что он не откроет лучшему другу, такие тайники сокровенных мыслей и чувств, которые он ни перед кем не обнаружит». Михаил Иванович Семевский в воспоминаниях Опочинина Евгения Николаевича (1858-1928), писателя, журналиста, историка, театроведа, коллекционера, за 1879-1890-е годы представлялся «…приземистым человеком, с виду типичным петербургским чиновником, уже лысеющим, чистеньким, аккуратненьким, с простоватым лицом, но умными проницательными светлыми глазами. Это был дельный, энергичный и ловкий организатор крупного литературного предприятия большого общественного и научного значения. В его руках "Русская старина" сосредоточивала на своих страницах множество исторических и всяких других материалов величайшего значения, которые, однако же, большей частью не стоили ему ни копейки: он знал всех крупных и значительных людей, подвизавшихся на всех поприщах, и внимательно следил за ними, так сказать, вился около них, как пчела вокруг меда». Рассказанный способ приобретения материалов для журнала свидетельствует, что М.И. был человек расчетливый. ОБЩЕСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И СЛУЖЕБНАЯ КАРЬЕРА М.И. СЕМЕВСКОГО Михаил Иванович Семевский принадлежал к тому поколению русской интеллигенции, которая жила в предчувствии великих реформ. Эти реформы она связывала с деятельностью императора Александра II, который в какой-то степени их оправдал: это и отмена крепостного права, и проведение земской, военной и судебной реформ, и либерализация общественной жизни, которая ознаменовалась возвращением из ссылки опальных декабристов, широким общественным движением западников, славянофилов, революционеров – демократов и народников. Именно в эти годы начинают свою деятельность писатели, поэты, композиторы, среди них: И.С. Тургенев, А.И. Гончаров, Ф.М. Достоевский, критики Н.А. Добролюбов и В.Г. Белинский, Л.Н. Толстой, М.Е. Салтыков-Щедрин, Н.Г. Чернышевский, народник П.Л. Лавров, композиторы М.П. Мусоргский, А. Рубинштейн, М.И. Глинка и многие, многие другие. Не удивительно, что на этом звёздном небосклоне при всей обширности своих знакомств и связей скромный историк, благотворитель и чиновник, библиофил и коллекционер мог просто затеряться. Что и произошло. Ведь к имени М.И. Семевского историки обратились лишь на рубеже ХХ-ХХI вв. И всё-таки сегодня мы должны сказать, что Михаил Иванович был в центре всех этих событий. Его интересовало всё. Его скромный дом был открыт для всех. И сам он старался любыми способами расширить круг своих знакомств, иногда даже нарушая принятый в обществе этикет, что вызывало осуждение среди светских дам. В 50-60-е годы он становится тайным корреспондентом опального А.И. Герцена, отправляет в «Колокол» и «Полярную звезду» свои материалы. Связи с Лондоном, участие младшего брата Александра Ивановича, самого близкого ему человека, в студенческих выступлениях, родство с крамольным Буташевич-Петрашевским привело к аресту Михаила Ивановича. Его допрашивали в жандармском управлении, но за неимением серьезных доказательств, отпустили, установив за ним тайный надзор. Несмотря на это, Михаил Иванович сделал блестящую карьеру. Проследим, как она складывалась по годам. 1863-1864 гг. – командировка в Псковскую губернию по заданию Министерства народного просвещения. 1864 г. – служба в Государственной канцелярии по отделению государственной экономии. 1866 г. – там же по устройству сельского хозяйства, за что в 1877 г. был удостоен чина действительного статского советника (IY чин по Табели о рангах Петра I, равный генерал-майору в армии), что значительно подняло авторитет Семевского в глазах официальной общественности, явилось признанием его заслуг царствующим домом. 1877 г. – избрание гласным (депутатом) городской Санкт-Петербургской Думы. Как гласный Думы, он прилагал огромные усилия для расширения народного образования, открытия народных школ в Петербурге, посещал уроки учителей, беседовал с учениками. Он выступил против исключения учеников из любых учебных заведений с «волчьим билетом», который лишал ребёнка когда-либо и где-либо продолжить обучение; ратовал за создание Санкт-Петербургского городского музея, строительство в столице водопровода, канализации; за повышение оплаты труда учителей, введение содержания учителей по выслуге лет и многое, многое другое. 1878 г. – должность помощника статс-секретаря Государственного совета. 1880 г. – должность заместителя управляющего делами Главного комитета об устройстве сельского состояния. 1882 г. – уход в отставку с производством в тайные советники (III-й чин по Табели о рангах, равный генерал-лейтенанту в армии) и пенсией в 2000 рублей в год. 1883 г. – избрание на должность при подавляющем большинстве голосов товарищем (заместителем) городского головы, но через несколько лет покидает Думу из-за несогласия с той позицией, которую занимают гласные. Росла известность М.И. Семевского и как историка, систематически печатавшего свои исторические исследования во многих журналах. Он становится членом Императорского географического общества, Императорского исторического и археографического обществ, 14 губернских археографических обществ, много путешествует по России, публикует свои путевые заметки, в том числе заметки о посещении Тригорского, работы о Торопце и Холме. Одного из первых М.И. Семевского избирают членом королевского общества истории в Лондоне. ИЗДАНИЕ ЖУРНАЛА «РУССКАЯ СТАРИНА» Одновременно с государственной службой Михаил Иванович проводит работу по изданию исторического журнала «Русская старина» (1870–1892). Первый номер журнала выходит 9 января 1870 года и сразу же становится самым читаемым и любимым среди российского читателя разных возрастов и сословий. После ухода из Думы журнал становится самым любимым детищем Семевского. За 22 года при жизни Михаила Ивановича было издано 73 тома журнала с ежегодными подписчиками от 5 до 6 тысяч. Именно журнальная деятельность позволила Семевскому полностью отдаться своим любимым историческим темам: истории правления императора Петра I и истории движения декабристов и петрашевцев. Именно Семевский впервые представил широкой российской общественности воспоминания, дневники, письма декабристов и петрашевцев, воспоминания писателей, музыкантов, политических деятелей, которые он собирал с юных лет. Много сил Семевский приложил к подготовке дневников композитора М.И. Глинки, вел активную переписку с его сестрой. Семевский настойчиво просил известных в то время литераторов, общественных деятелей писать воспоминания, настойчиво, иногда даже просто навязчиво уговаривал интересных ему людей сотрудничать с «Русской старинной». Он стремился создать журнал, который бы отвечал не только запросам и интересам читателей, но и отличался бы от всех российских журналов художественным оформлением. Он пригласил к сотрудничеству лучших художников-оформителей и иллюстраторов, среди которых: академик, художник-гравёр Лаврентий Авксентьевич Серяков и его ученики Мате, Матюшин, Грачёв; художники Якоби, Брезе, Шпак. Всё это были профессионалы высокого уровня. Страницы журнала украшали великолепные виньетки, заставки, которые готовил профессор археологической живописи Ф.Г. Солнцев. «Русская старина» первой опубликовала портреты графа Аракчеева, императриц Екатерины I и Елизаветы, великого князя Константина Николаевича, групповой фотопортрет И.С. Тургенева, А.И. Гончарова, Л.Н. Толстого, А.Н. Островского, Д.В. Григоровича, А.В. Дружинина. Была сделана попытка печатать цветные портреты. Журнал стала одним из лучших исторических изданий конца XIX в. – начала ХХ в. М.И. Семевский подбирал материалы, которые не переиздавались, не пропускались ранее цензурой, он стремился к полному и точному воспроизведению текстов. Михаил Иванович собрал уникальную библиотеку, которой при его жизни пользовались многие писатели, учёные и общественные деятели. СЛУЖЕНИЕ СВОЕЙ МАЛОЙ РОДИНЕ - ВЕЛИКОЛУКСКОМУ КРАЮ Все эти годы Михаил Иванович не забывал, что он родом из Великих Лук и Великолукского уезда. Как истинный патриот и великолучанин, он помог землякам сохранить в городе Окружной суд, что выводило Великие Луки из-под статуса заштатного уездного города. Способствовал открытию в городе первого среднего учебного заведения – реального училища, выпускники которого получали право поступать в технические институты и университеты, и женской прогимназии. М.И. Семевский долгие годы избирался Почетным попечителем учебных заведений города и уезда, за что благодарные великолучане удостоили его, первого, в 1893 году высоким званием Почетного гражданина г. Великие Луки и Великолукского уезда. В 1883 г. Михаил Иванович присутствовал на первом выпуске реалистов, произнес торжественную речь, в которой призвал юношей любить свой город, работать во имя его процветания. До сих пор эта речь Михаила Ивановича цитируется как образец гордости человека за свою малую родину. Последний раз Семевский приезжает в Великие Луки в 1890 г., читает лекции по истории правления Петра 1, впервые демонстрирует зрителям так называемые туманные картинки. Лекции Семевского вызвали большой интерес у горожан. УХОД ИЗ ЖИЗНИ Трудные годы детства и юности, годы материальных лишений, напряженная работа подрывали здоровье Михаила Ивановича. В конце 80-х годов он начал болеть. В 1892 г. в январе-феврале ушли из жизни его лучшие сотрудники журнала, среди которых был и его друг Ф.Г. Солнцев. Семевский прошел за гробом друга пешком весь путь. Вернувшись домой, сказал близким, что не переживёт смерти Фёдора Гавриловича. Так оно и случилось. Во время похорон Семевский простудился, и хотя чувствовал себя еще плохо, принял приглашение морских офицеров Кронштадта прочитать в офицерском собрании лекции, посвященные истории правления императора Петра I. 2 марта 1892 г. он приехал в Кронштадт, прочитал первую лекцию и почувствовал себя плохо. Начался тяжёлый приступ стенокардии (грудной жабы, как говорили в то время). Врачи не смогли ничем помочь. Срочно был вызван из Петербурга младший брат - Василий Иванович, который до конца оставался у постели больного. Умирал Михаил Иванович тяжело. Его последними словами были слова: «Какая каторга!» В некрологе, посвященном этому замечательному человеку, было написано: «Он был истинный патриот, и его жизнь может служить примером того, как много полезного может сделать человек, когда он преисполнен энергии, трудолюбия и желания отдать все силы на служение Отечества». Хоронил Михаила Ивановича почти весь Петербург, за его гробом шли друзья, знакомые, сослуживцы по полку, коллеги по государственной службе, ученики народных училищ, которые открывались благодаря стараниям М.И. Семевского. Похоронили Михаила Ивановича на Смоленском кладбище Санкт-Петербурга рядом с могилой любимой дочери. Могила редактора-издателя «Русской старины» была усыпана цветами и венками. Выступая на панихиде протоиерей В. Я. Михайловский сказал о Семевском: «Нет, таланта не зарыл, а его развил, им делился с ближним, и слово свое он приносил в жертву ближним, выражал свои думы по вопросам общественным небоязненно, немедлительно, сильно, звучно, убедительно». Могила и надгробный памятник М.И. Семевского на Смоленском кладбище пока сохраняется, но в очень плачевном состоянии. Петербург забыл М.И. Семевского. К счастью, память о нем сохраняется в научных работах исследователей, в названии Центральной городской библиотеки нашего города, для которой великолукский самодеятельный художник-гравер Е.А. Минин выполнил мемориальную доску, в научных работах самого Михаила Ивановича. В 1993 году Малый совет городского Совета народных депутатов присвоил Центральной городской библиотеке имя М. И. Семевского. В последние время книги Михаила Семевского стали переиздаваться, его имя занимает надлежащее место в русской культуре. Свой вклад в популяризацию творчества земляка вносят и великолучане.

семья

Родовое имение

ДОКЛАДЫ УЧАСТНИКОВ КОНФЕРЕНЦИИ

Дмитриева Л. А.

Ковалева Г. В.

Карпицкая В. С.

Белюков Д. А.

Трофимова Г. Т.

Михаил Иванович Семевский в историко-статистическом очерке А. И. Пульхерова Одну из самых ярких характеристик нашего выдающегося земляка, Почетного гражданина города Великие Луки Михаила Ивановича Семевского дал Александр Иванович Пульхеров, автор известного исторического обозрения «Великолукское городское общественное управление 1785–1891 г.» (Псков, 1892) и историко-статистического очерка «Образование и образовательные средства в г. Великие Луки и уезде» (Псков, 1893). В приложении в книге «Образование и образовательные средства в городе Великие Луки» автор публикует специальное исследование – «К портрету М.И.Семевского», в котором акцентирует внимание на тех заслугах, которые оказал известный великолучани своему родному городу и уезду. Вспомним и мы вклад в развитие города этого замечательного человека. А.И.Пульхеров отмечает, что уже с самого раннего времени М.И.Семевский отдает себя изучению нашей истории, и первый свой труд посвящает малой родине. Его «Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолукском уезде» были замечены. Вскоре своими новыми трудами он приобретает репутацию исследователя русской старины. В 1863 г. он получил командировку от Министерства народного просвещения в Псковскую губернию для изучения состояния грамотности у временнообязанных и государственных крестьян, и результатом его поездки стали брошюры, которыми А.И.Пульхеров пользовался при создании своих работ. Позднее, когда Михаил Иванович был известен всей России, как редактор-издатель «Русской Старины», он принимает активное участие в ходатайстве об открытии реального училища в Великих Луках. В ответ городская дума 19 мая 1877 г. постановила: «выразить письменно чрез городского голову от имени городской думы благодарность лицам, участвовавшим в депутации об исходатайствовании открытия в г.Великих Луках реального училища и вместе с тем выразить оную действительному статскому советнику Михаилу Ивановичу Семевскому, как лицу, принимавшему горячее участие в этом общеполезном деле». После открытия училища он становится его первым почетным попечителем. Михаил Иванович вместе с братом Александром Ивановичем пожертвовал библиотеку из 989 названий в 2 818 томах, названную книгохранилищем братьев Семевских. В нем были отделы словесности – 363 тома, периодические издания – сборники и альманахи в 1 830 томах; в отделе словесности имелись сочинения известнейших отечественных писателей XVIII и первой половины XIX веков. В том же отделе находились сочинения знаменитейших зарубежных писателей в русских переводах. Особенно замечательным являлось собрание Псковских губернских ведомостей с первого года их основания, т.е. 1840 по 1850 год включительно, где было помещено много статей, заметок и материалов, относящихся к истории Псковского и Великолукского края. А.И.Пульхеров высоко оценивал тот факт, что Михаил Иванович при своей разносторонней и обширной деятельности, не забывал своего родного города и, когда бывал в Великих Луках, то ознаменовывал свое посещение каким-нибудь хорошим делом. Например, в 1880 г. он, как член совета, присутствовал на попечительном совете женской прогимназии, в 1883 г. присутствовал на акте в реальном училище, на котором происходил первый выпуск учеников, и произнес речь, проникнутую чувствами искренней любви к молодежи и к своей родине. «Считаю себя счастливым, что могу лично приветствовать вас, молодые люди», - сказал он, обратившись к только что окончившим курс, - «с нынешним вполне знаменательным днем в жизни не только уезда, но и в быте города Великих Лук и прилежащих к нему уездов… Если семья вырастила своего питомца, давши ему полное образование, радуется при виде вполне поставленного, так сказать, на собственные свои ноги члена семьи, то еще более радуемся мы, великолучане, члены большой семьи при виде того, что училище, иждивением городского общества и земства, хорошо поставленное и затем заботливо веденное директором Е.Я.Гречиною и его сотрудниками, вошло, наконец, в полное своё развитие и выпускает ныне своих питомцев в жизнь или к продолжению высшего специального образования. Сохраните, молодые люди, чувство признательности навсегда, во всю свою жизнь. Любовь в родине – основа любви к отечеству, соединенная с готовностью самоотверженно и честно ему служить, есть то святое чувство, к упрочению которого в сердцах ваших шло ваше воспитание. Куда бы не перенесла вас судьба, помните, молодые люди, что есть на Руси город, живописно раскинутый на исторической реке Ловати, а в нем реальное училище, под сенью которого, при любви и заботах о вас сограждан и наставников, взросли и воспитались вы. Сохраните же вы в сердцах ваших признательность к землякам вашим и вообще к краю, вас возрастившему; любите родину и потщитесь отблагодарить ей честным служением общественному благу вообще и как материальному, так и нравственному преуспеянию этого края в особенности... Честность, скромность, любовь к труду и постоянное стремление к самоусовершенствованию, при строгом и внимательном отношении прежде всего к собственным недостаткам, да будут присущи всем вашим действиям, питомцы нашего училища! И так идите бодро в жизнь, или по пути дальнейшего высшего образования. Выходя ныне из училища, оставляете нам надежду, что с полным достоинством поддержите всюду честь воспитавшего вас учебного заведения». По поводу своего посещения г.Великих Лук Михаил Иванович издал две брошюры, под заглавием: «Великолукские учебные заведения в 1883 г.» и в «Великих Луках 29 мая, 5 и 10 июня 1883 г.», в которых он описывает состояние училище и те наблюдения, которые он вынес из кратковременного знакомства с ним. Эти брошюры были изданы в ограниченном числе экземпляров – только для гласных города и земства, – и сейчас являются не просто библиографической редкостью, а практически недоступны читателю. 7 августа 1890 г. Михаил Иванович в гимнастическом зале реального училища прочел лекцию о Петре Великом по новым источникам, им открытым (записки князя Б.И.Куракина); вход был бесплатный, чтение привлекло много публики, которая наградила лектора продолжительными аплодисментами. Это было последнее его посещение Великих Лук. Михаил Иванович ежегодно посылал свои издания в дар реальному училищу, а также дарил их в прекрасных переплетах лучшим ученикам училища. Он состоял и почетным членом Общества пособия бедным учащимся в г. Великих Луках и его уезде, которое было устроено по его предложению. Кроме деятельности по реальному училищу, Михаил Иванович всегда готов был к услугам родного ему города. Когда в 1880 г. пронесся слух о предполагаемом закрытии в Великих Луках окружного суда, и город, выбрав одним из своих депутатов Михаила Ивановича, обратился к нему с просьбою помочь городу по этому поводу, то он, со своей стороны, предложил немедленно представить ходатайство министру юстиции и подать прошение министру внутренних дел. Дума последовала таким советам, и окружной суд в городе был оставлен, как и прежде. Вполне закономерно, заключает А.И.Пульхеров, что за труды на пользу города и просвещения великолукского края, городская дума, в своем собрании 15 марта 1883 года, избрала Михаила Ивановича Почетным гражданином г.Великих Лук, в каковом звании он и был Высочайше утвержден 2 февраля 1884 г. В лице Михаила Ивановича великолучане имели постоянного заступника о своих нуждах, радетеля об образовании в родном крае и прекрасного радушного земляка. Всякий великолучанин, если приходил к Михаилу Ивановичу, встречал теплый прием и необходимую помощь. А.И.Пульхеров вспоминал: «В последний раз мне пришлось побывать у него в половине декабря 1891 года и беседовать с ним за обедом о моих работах по истории родного нам города. Видя его бодрым, полным сил и здоровья, я никак не мог даже предположить, что чрез три месяца сразит не щадящая никого смерть. Он умер, как верный часовой на своем посту, после своих публичных бесед в Кронштадте о Петре Великом». «Мир тебе, неутомимый труженик! Мир тебе, незаменимый великолучанин! Твои земляки всегда будут помнить то добро, которое ты для них создал», - такими словами завершает свой очерк А.И.Пульхеров. Правоту этих слов сложно оспорить.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ, ПОСВЯЩЕННЫЕ М. И. СЕМЕВСКОМУ, В ФОНДАХ МБУК «ЦГБ им. М. И. СЕМЕВСКОГО» Выявление сведений о деятельности и публикациях государственных, общественных деятелей, историков, ученых, писателей, артистов, художников – важная составляющая справочно-библиографического обслуживания. Биобиблиографические пособия как разновидность библиографической продукции объединяют в себе библиографическую информацию о произведениях печати определенного лица, документы и биографические сведения о нем. Сочетая в себе исторические данные с ретроспективной библиографической информацией, они играют значительную роль в развитии науки и культуры. В настоящее время разными библиотеками страны создано большое число опубликованных и неопубликованных биобиблиографических пособий и персональных баз данных, посвященных деятелям истории, науки, техники, искусства, культуры в связи с их памятными юбилеями и датами. Персональные библиографические указатели, базы данных и Интернет-сайты создаются сегодня также в целях формирования имиджа учреждения. Особое место в этой системе принадлежит краеведческим биобиблиографическим пособиям, цель которых – расширить представления о том или ином крае. Биобиблиографические пособия составляют самую большую группу и в муниципальных библиотеках. И это замечательно. Историю края, его экономику и культуру создают люди. Издание персональных краеведческих библиографических пособий – значительное явление для нашего библиотечного краеведения. Они помогают сохранить память о тех, кто так или иначе связан с городом, жил в нем, трудился, приезжал. Персональные биобиблиографические указатели составляются по общепринятой достаточно разработанной методике: вступительная статья от составителя, очерк жизни и деятельности персоны, основные даты жизни и деятельности, его труды, литература о нём, вспомогательные указатели. К 175-летию со дня рождения издателя, историка, краеведа, государственного деятеля Михаила Ивановича Семевского в библиотеке его имени создан библиографический список литературы «М. И. Семевский и Псковский край». Это пособие открывает цикл библиографических указателей «Имена в истории Великих Лук». Прежде чем рассказать подробнее об этом издании, хочется вспомнить те библиографические материалы, которые посвящены М. И. Семевскому и представлены в фондах нашей библиотеки. Дореволюционная библиография не обошла Михаила Ивановича Семевского молчанием. Следует отметить чрезвычайно важный и весьма оригинальный факт, свидетельствующий о том, что у истоков библиографии «Русской Старины» стояли ежегодные обзоры содержания журналов за 1870–1891 гг., написанные самим М. И. Семевским и публиковавшиеся периодически в его издании. Фактически, по словам исследователя В. И. Пороха, редактор провел самоанализ своей печатной продукции. Это придает «Русской Старине» не только историографическую, но и библиографическую значимость и включает М. И. Семевского в число ведущих библиографов журнала. Библиографические сведения о самом редакторе известного исторического журнала немногочисленны, они содержатся в справочных публикациях ряда энциклопедических словарей. Неожиданная кончина М. И. Семевского была воспринята современниками - учеными, журналистами, издателями, общественными деятелями, как гром среди ясного неба. На уход его из жизни отозвались многие периодические издания Санкт-Петербурга, Москвы и ряда губернских городов. Было опубликовано свыше двадцати некрологов, что свидетельствовало о большой популярности М. И. Семевского. Особого внимания с библиографической точки зрения заслуживает обстоятельная статья-некролог, опубликованная в четвертом, апрельском номере журнала «Русская старина» за 1892 г. Она выразила отношение сотрудников редакции «Русской старины» к своему многолетнему руководителю. Некролог не имеет авторства. Но, судя по его содержанию и прилагаемой к нему библиографии трудов М. И. Семевского, он был написан В. В. Тимощук. Статья-некролог об М. И. Семевском явилась прообразом и первоначальной краткой редакцией будущей монографии В.В.Тимощук о нем. В некролог включен и библиографический список напечатанных трудов М. И. Семевского, затем вошедший в книгу. Книга В. В. Тимощук «Михаил Иванович Семевский – основатель исторического журнала «Русская старина»: 1837-1892: биографический очерк» до последнего времени была единственным монографическим исследованием о М. И. Семевском. Монографию дополняет обширный библиографический материал, который включает перечень книг, статей и переводов самого М. И. Семевского, а также отдельные исторические книги, изданные редакцией «Русской старины» в 1870-1892 гг. Текст этой монографии в электронном виде находится в ЦГБ им. М. И. Семевского, а в печатном виде – в фондах Великолукского краеведческого музея. В последующие годы библиографического изучения творчества М. И. Семевского специально не проводилось. Это можно объяснить, тем, что список литературы В. В. Тимощук вроде бы исчерпал материал, ну, а продолжавшееся издание «Русской Старины» как бы отодвинуло в тень ее создателя и многолетнего в прошлом редактора - издателя. Завершают дореволюционную библиографию «Русской Старины» и М. И. Семевского два кратких списка литературы в энциклопедических статьях. Первый - в хорошо известном и весьма авторитетном словаре, издававшемся Ф. А. Брокгаузом и И. А. Ефроном. Второй - в энциклопедической статье о М. И. Семевском, опубликованной в Русском биографическом словаре, являющемся «детищем» А. А. Половцова. Автор списка - малоизвестный историк, журналист Константин Иерофеевич Храневич. После октября 1917 г. тенденция умолчания имени М. И. Семевского в отечественной библиографии приобрела практически постоянный характер. По мнению В. И. Пороха, это связано с политической линией и идеологической установкой новой власти. «Русская Старина» в 1918 г. прекратила существование «за ненадобностью». Изучение прошлого приобрело, с одной стороны, резко обличительный характер по отношению к самодержавию и государственным деятелям XIX в., с другой - хвалебно-восторженный в адрес ряда избранных лидеров радикально-демократического движения. М. И. Семевский, будучи одним из представителей либерально-демократической журналистики, не подходил тематически ни к обличительному, ни к хвалебному направлениям советской библиографии. Упоминание о М. И. Семевском появлялось в библиографии не как объект самостоятельного изучения, а попутно, при освещении тех или иных сюжетов. И только в 1969 году выходит 12-й том Советской исторической энциклопедии. Статьи о М. И. Семевском и журнале «Русская старина» для нее написал С.С.Дмитриев. К статьям приложены и краткие библиографические списки. После долгого молчания в 1989 году журнал «Родина» в рубрике «Историки об историках» публикует небольшой материал Ирины Врубель о М. И. Семевском, который сопровождался кратким библиографическим списком литературы. По-настоящему же стену молчания о М. И. Семевском пробили работы отечественных исследователей В.И.Пороха и О.Б.Кох. Статьи этих авторов, опубликованные в периодике, авторефераты диссертаций, а также их монографии «Офицер, историк, издатель» (Саратов, 1999) В.И.Пороха и «Михаил Иванович Семевский: опыт аналитической биографии» (СПб, 2005) О.Б.Кох снабжены пристатейными, прикнижными списками литературы, а также подстрочными библиографическими ссылками. В библиографическом списке из монографии О.Б.Кох представлены опубликованные источники, в том числе сочинения и письма, мемуары, некрологи, каталоги, труды М. И. Семевского, публикации записей устных рассказов, выполненных М. И. Семевским, издания редакции «Русская Старина», а также литература о М. И. Семевском. Статьи и книги В.И.Пороха и О.Б.Кох представлены в наших фондах в виде оригиналов или копий (печатных и электронных). Причем монография О.Б Кох – с автографом автора. Необходимо отметить и то, что в Великих Луках издавались материалы исторических чтений, посвященных М. И. Семевскому, научно-практической конференции «Семевские и Псковский край», публиковались статьи о нем в авторских и коллективных краеведческих сборниках, журналах, газетах и др. Материалы в них также снабжены библиографическими списками. А теперь перейдем непосредственно к рекомендательному списку литературы «М. И. Семевский и Псковский край», который мы подготовили к 175-летию со дня рождения М. И. Семевского в 2012 году. Открывает его предисловие, раскрывающее связи Михаила Ивановича Семевского с нашим краем. Затем следует краткая биография М. И. Семевского, написанная профессором ВЛГАФК, председателем Великолукская городского краеведческого общества Г. Т. Трофимовой. Ею же подготовлены основные даты жизни и творчества историка. После этого идет список работ краеведа, посвященных Псковской земле. В следующем разделе - издания редакции «Русской старины». Затем мы представили литературу о М. И. Семевском, но не всю, а ту лишь ее часть, которая отображает его связь с Псковщиной, написанная авторами, проживающими за пределами Псковской области. Последний раздел посвящен публикациям псковских и великолукских авторов. В конце издания расположен вспомогательный именной указатель. На основе этого списка литературы мы планирует создать инновационный продукт: иллюстрированное электронное издание, в которое бы вошли биография издателя и историка, обзор творчества, отрывки из книги о Великих Луках в электронном виде, а также фотографии земляка и т.д. В заключении необходимо отметить то, что библиографическое изучение периода жизни и деятельности М. И. Семевского, связанного с псковской и великолукской землей, еще не закончено. Оно ждет новых исследователей. Список литературы 1. Врубель, И. Боян «Русской старины» // Родина. – 1989. - №9. – С. 54-55. – Библиогр. : с.56. 2. Дмитриев, С. С. «Русская старина» // Советская историческая энциклопедия. – М., 1969. – Т. 12. – С. 332. - Библиогр. в конце ст. 3. Дмитриев, С. С. Семевский Михаил Иванович // Советская историческая энциклопедия. – М., 1969. – Т. 12. – С. 727. - Библиогр. в конце ст. 4. Исторические чтения, посвященные памяти Михаила Ивановича Семевского, (март 1992 г.) / Городской отдел культуры; Великолукский государственный сельскохозяйственный институт. – Великие Луки; ВГСХИ, 1992. – 41 с. 5. Кох, О. Б. «В этих книгах вся моя скромная труженическая жизнь…» : (К истории библиотеки М.И.Семевского) / О.Б. Кох // Псков. – 1999. – №11. – С.110-124. – Библиогр. : с. 122-123. 6. Кох, О.Б. Герой своего времени: (Штрихи к портрету М.И.Семевского) / О.Б.Кох // Псков. – 2001. - №14. – С.44-60. – Библиогр.: с. 58-60. 7. Кох, О.Б. Граф Николай Яковлевич Ростовцев – гласный Порховского уездного земства / О.Б.Кох // Краеведческие чтения. Порхов – Холомки: материалы научной конференции, 21-23 сент. 2011 г. – Псков: Изд-во ПОИПКРО, 2002. – С.131-141. 8. Кох, О. Б. «Имение это останется в роде Семевских…». (Сельцо Федорцево Великолукского уезда) / О. Кох, Н. В. Пархомик // Псков. – 2002. - №16. – С.73-82. – Библиогр. : с.82. 9. Кох, О. Б. Михаил Иванович Семевский: опыт аналитической биографии / О.Б.Кох; Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств. – СПб.: СПбГУКИ, 2005. – 420 с. – Библиогр.: С. 396-417. 10. Кох, О. Б. Михаил Иванович Семевский: опыт аналитической биографии: автореферат на … д. ист. н.: 07.00.02 / О.Б. Кох. – СПб., 2006. – 42 с. – Библиогр.: с.34. 11. Кох, О. Б. «Мои любезные книги и книжечки…». (Заметки о библиотеке М.И.Семевского) / О.Кох // Псков. – 2000. - №13. – С.51-64. – Библиогр.: с.61-62. 12. Кох, О.Б. «Он был титулярный советник…» / О.Б.Кох. – Псков. – 1999. - №10. - С.17-22. – Библиогр. : С.22. 13. М. И. Семевский и Псковский край: рекомендательный список литературы / Центральная городская библиотека им. М.И. Семевского, Сектор краеведения, Отдел развития; сост. Е. Г. Романова, В. С. Карпицкая. – Великие Луки, 2012. 14. Михаил Иванович Семевский : [некролог ] // Русская старина. – 1892. - № 4. – С.I-XXXI. 15. Н. Л. Русская старина // Энциклопедический словарь / изд. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. – СПб., 1899. – Т.XXVII. – С.321-322. – Библиогр. в конце статьи. 16. Порох, В. И. Некоторые заметки к историографии М.И.Семевского [Электронный ресурс]. – Режим доступа : www.sgu.ru / files / 17. Порох, В. И. Офицер, историк, издатель. Все о М. И. Семевском / В. И. Порох; Саратовская государственная академия права – Саратов : Изд-во Саратовской государственной академии права, 1999. - 152 с. 18. Тимощук, В. В. Михаил Иванович Семевский – основатель исторического журнала «Русская старина»: 1837-1892 : биографический очерк / В.В.Тимощук; с пред. и под ред. Н. К. Шильдера. – СПб. : Издание Е.М.Семевской, 1895. -285 с.: 2 л. портр. – Библиогр. : с. 73-82 Приложения. 19. Петров, С. Великолукская старина : историко-краеведческая мозаика : учеб. пособие / С.Г.Петров; Великолукский государственный институт физической культуры. – Великие Луки: ВГИФК, 1999. – 208 с. 20. Петров, С.Г. Для родного города / С.Г.Петров // Петров, С.Г. Дорогами столетий / С.Г.Петров. – СПб., 2003. – С.240-248. 21. Петров, С. Михаил Семевский : О собирателях великолукского фольклора / С. Петров // «Сказания старины седой…». – СПб., 2000. – С.11-12. 22. Семевские и Псковский край: сб. статей научно-практич. конференции, 7 дек. 2006 г. / Великолукская государственная академия физической культуры и спорта; Великолукское городское краеведческое общество. – Великие Луки, 2007. – 94 с. : ил. 23. Семевский, М. И. Систематическая роспись содержания «Русской старины» за первые пятнадцать лет, изд. 1870-1884 г. – СПБ, 1884. 24. Семевский, М. И. Первое прибавление к Систематической росписи, «Русская старина» изд. 1885-1887 г.г. – СПб, 1888. 25. Семевский, М. И. Второе прибавление к Систематической росписи, «Русская старина» изд. 1888-1890 г.г. – СПб., 1891. 26. Семевский Михаил Иванович // Энциклопедический словарь / изд. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. – СПб., 1900. – Т.XXIX. – С. 427-428. – Библиогр. в конце статьи. 27. Храневич, К. И. Семевский Михаил Иванович / К. И. Храневич // Русский биографический словарь / под ред. А. А. Половцова. – СПб., 1904. – Т. 18. – С. 295-299. – Библиогр. в конце статьи.

ИМЯ, КОТОРЫМ МЫ ГОРДИМСЯ. РАБОТА ВЕЛИКОЛУКСКОЙ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ГОРОДСКОЙ БИБЛИОТЕКИ ПО ПОПУЛЯРИЗАЦИИ ЖИЗНИ И НАСЛЕДИЯ М.И.СЕМЕВСКОГО В Псковской области не так уж и много именных библиотек, всего около семи: три в Пскове, две в Великих Луках, по одной в Опочке и Бежаницах. Каждая их них имеет свое неповторимое лицо, каждая ведет активную работу по популяризации жизни, деятельности того человека, чье имя она носит. Среди таких библиотек и наша Великолукская центральная городская библиотек им. М.И.Семевского. Немного истории. В 1993 году великолучане отмечали 125-летие Великолукской общественной библиотеки, которой дарил в свое время книги и периодические издания М.И.Семевский. В преддверии этой даты коллектив Центральной библиотеки выразил пожелание о присвоении ей имени историка, краеведа, издателя и редактора журнала «Русская старина» М.И.Семевского. Причины, по которым целесообразно было это сделать, мы объяснили великолучанам в публикации в газете «Великолукская правда» от 21 ноября 1992 года. И вот 10.02 1993 г. Центральной городской библиотеке решением Малого Совета Великолукского городского Совета народных депутатов было присвоено имя М.И.Семевского. А в 1995 году в память о М.И.Семевском на здании ЦГБ была установлена мемориальная доска. Автор и разработчик макета - журналист, художник и краевед Евгений Анисимович Минин. В 90-е годы библиотекари проводили большую работу по популяризации наследия историка. Среди мероприятий особо выделялся цикл «Слово и дело Михаила Ивановича Семевского». В него вошли вечера и встречи с великолукскими краеведами, которые занимались изучением наследия историка, обзоры литературы и беседы, которые подготовили сотрудники ЦГБ (Н.П.Афанасьева, В.С.Карпицкая). Большой интерес у школьников города вызвала театрализованная экскурсия по библиотеке. Роли в ней исполняли библиотекари и актеры Великолукского драматического театра. В старом здании библиотеки в читальном зале была развернута постоянная книжно-иллюстративная выставка «Слово и дело М.И.Семевского», которая пользовалась популярностью у читателей. Библиотекари ЦГБ участвовали и в общегородских мероприятиях, посвященных нашему земляку. Организаторами их выступали в разное время Комитет культуры, Великолукское городское краеведческое общество, ВГСХИ, ВГАФК, краеведческий музей. Так, в марте 1992 года мы принимали участие в Исторических чтениях, посвященных памяти Михаила Ивановича Семевского, которые проходили в ВГСХИ. Библиотека предоставила книги из своих фондов для организации книжной выставки. Подготовили мы и сообщение по теме «Возвращение М.И.Семевского». В 2006 году на научно-практической конференции «Семевские и Псковский край» сотрудники библиотеки выступили с докладом «Центральная городская библиотека им. М.И.Семевского как центр книжной культуры (Исследование чтения великолучан XIX –XXI вв.)». В 2007 году на круглом столе в краеведческом музее, посвященном 150-летию выхода в свет книги о Великих Луках и Великолукском уезде, с сообщением также выступали сотрудники ЦГБ. Выступление сопровождалось электронной презентацией. За продолжительные годы работы с именем нашего замечательного земляка собран бесценный материал, который хранится в тематических пресс-досье. В настоящее время формируется новое накопительное досье «Встречи на Великолукской земле» (юбилеи М.И.Семевского, конференции и чтения). Идут годы. Меняются времена. В библиотеку приходят новые читатели. Но по-прежнему мы продолжаем проводить значительную работу по сохранению памяти и популяризации творческого наследия М.И.Семевского. Библиотека сейчас - это 213 019 единиц фонда. Из них 69 экземпляров – произведения М.И.Семевского и литература о его жизни и творчестве. В фондах представлено более 70 материалов из периодической печати и сборников. Основные работы Михаила Ивановича, а также литература о нем в наших фондах имеется в том или ином виде: изданные печатные работы, копированные материалы (печатные и электронные копии). На начало 2012 года читателями библиотеки являлись 13 184 великолучан, которые посетили библиотеку 121 755 раз. Им было выдано 389 872 экземпляра изданий. За прошедший год много читателей обращались в библиотеку за произведениями М.И.Семевского и материалами о его жизни и деятельности. Мы надеемся, что в юбилейный год этот показатель значительно возрастет. Сотрудники ЦГБ стараются максимально полно и качественно выполнять запросы читателей, связанные с жизнью и творчеством М.И.Семевского. В алфавитном и систематическом каталогах выделены произведения М.И.Семевского и литература о нем. В краеведческой картотеке статей, в разделе «История» - персональная рубрика «М.И.Семевский». В электронной краеведческой картотеке также представлена литература о жизни и творчестве М.И.Семевского. На сайте библиотеки в разделе «Краеведение» есть информация о М.И.Семевском. Для того чтобы успешно планировать работу, проводятся библиотечные исследования. В различные годы проводились опросы, анкетирования, тестирования читателей. Так, мы предлагали пользователям заполнить анкеты: «Знаете ли вы М.И.Семевского?», «Наш знаменитый земляк» и др. В одном из анкетирований приняли участие более 100 респондентов. Анализ этих анкет показал, что около 60 % респондентов знают, кто такой М.И.Семевский, но знакомы с его творчеством недостаточно хорошо, 30 % респондентов немного знакомы с биографией, 10 % - ничего не знают о Семевском. Следовательно, перед библиотекой стоит задача еще более активно работать с именем, которое она носит. В полной мере необходимо использовать средства и методы библиотечного маркетинга, совершенствовать массовую работу. Популяризируя творчество М.И.Семевского, мы используем преимущественно комплексные формы, объединяющие устные и наглядные, книжные и некнижные средства, занимательные и познавательные элементы. В фойе нового здания библиотеки был оформлен стенд о жизни и творчестве историка. А к 175-летию М.И.Семевского в конференц-зале мы развернули большую выставку-экспозицию «Герой своего времени», на которой представили не только книги, но и периодику, издания малой полиграфии, сделали ссылки на электронные издания, которые есть в наших фондах. Экспозиция представляет собой единое целое. Рассматривая ее, читатели знакомятся с жизнью и творчеством М.И.Семевского. А библиотекари подготовили по этой выставке цикл экскурсий разной тематики и на разный возраст. Стало традицией ежегодно, в день рождения историка, проводить краеведческие вечера, обзоры, беседы, экскурсии. К 175-летию М.И.Семевского у нас разработана целевая комплексная программа «Слово о земляке». Социальные партнеры библиотеки - образовательные учреждения города. В рамках этой программы с 25 января по апрель 2012 года проходит акция «Дни Семевского в библиотеке». В программе акции викторины, виртуальная экспедиция «По местам, связанным с жизнью и деятельностью историка», встречи с псковскими краеведами и писателями. Работа библиотеки по целевой комплексной программе «Слово о земляке» будет продолжаться в течение всего 2012 года. Мы будем бережно хранить память о М.И.Семевском, строить свою деятельность так, чтобы о нем узнали, а произведения его полюбили многие и многие великолучане. Список литературы 1. Отчеты Великолукской городской ЦБС, МУК «ЦГБ им. М.И.Семевского» за 1993-2011 гг. 2. Карпицкая, В. Увековечить память / В.С.Карпицкая // Великолукская правда. – 1992. - 21 нояб.

РАБОТЫ М. И. СЕМЕВСКОГО, ПОСВЯЩЕННЫЕ ПСКОВСКОМУ КРАЮ Михаил Иванович Семевский родился и вырос в семье одного из образованнейших людей уезда. Именно здесь, в родительском доме, в библиотеке отца будущий редактор-издатель журнала «Русская Старина» и начинал свое знакомство с отечественной историей и литературой. Неброскую природу нашего края он полюбил всей душой и пронес эту любовь через всю жизнь. Он рано оставил военную службу и посвятил свой талант любимому делу изучению и пропаганды истории России. В таких разных сферах деятельности как история, литература, издательское, редакционное дело, библиография, государственная служба, педагогика Михаил Иванович проявил себя одинаково талантливо. Но был у Михаила Ивановича Семевского еще один дар – дар верного служения своим землякам. Он до последних дней не забывал своей родины, прилагал огромные усилия по развитию в Великих Луках и уезде образования, просвещения, культуры Эта связь Семевского со своими земляками особенно поражала окружающих. «Он не только чисто русский человек, любящий Россию, - сказано в предисловии И.К.Шильдера к биографическому очерку о Михаиле Ивановиче, написанном Верой Васильевной Тимощук, - но вместе с тем он великолучанин, страстно преданный своему уезду. И он гордится этим званием, зовет себя историком Великих Лук». В 1856 году после окончания Дворянского полка Михаил Иванович приезжает в отпуск в имение отца в деревню Фёдорцево. Все лето он посвящает изучению истории Великих Лук и Великолукского уезда. Этому способствовала богатая фамильная библиотека, которую начал собирать ещё его дед. Летом 1857 года работа была готова. В книге правдиво повествовалось о суровой истории небольшого участка Северо-Запада России. Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолукском уезде были напечатаны в 1857 году. Сочинение носило характер историко-этнографического очерка, в него вошли описания местных преданий, обрядов, песни, поговорки, собранные автором. Книга была издана, и Михаил Иванович часто дарил её горожанам с припиской «Пусть все земляки знают историю и этнографию своего уголка». Отрадно, что эта книга и сегодня не потеряла свою актуальность. Ею до сих пор пользуются и краеведы, и исследователи - историки. Спустя несколько лет, уже будучи известным публицистом, Михаил Иванович вновь обратился к истории родного края. Он получил предложение министра народного просвещения осмотреть школы Псковской губернии для подробного исследования состояния дела народного образования крестьянства. В 1862-63 годах Михаил Иванович находился в постоянном отъезде в Псковской губернии. Итогом большой и серьезной работы явились ряд записок и отчеты, которые были изданы ограниченным числом экземпляров. Задание было выполнено настолько основательно, выводы столь смелы и глубоки, что в предисловии к отчетам от имени редакции отмечалось: «Несмотря на то, что анализ носил местный характер, большая часть материалов имеет общий интерес. Как много бы выиграла наша педагогическая литература, и какая бы громадная польза была для административных распоряжений по делу народного просвещения, если бы каждая из губерний нашего отечества имела бы основательно и добросовестно составленный обзор училищ». Действительно, анализ М.И. Семевского – огромный социологический труд, посвященный самой актуальной для того времени проблеме – грамотности крестьян. В своих работах Семевский сумел проследить взаимосвязь грамотности государственных крестьян с их материальным положением, развитием промыслов, плодородием почв, экономикой уездов, расселением крестьян, состоянием дорог в губернии. Анализируя состояние грамотности временнообязанных крестьян, он непосредственно связывает ее с материальным благополучием их помещиков, подчеркивая, что крестьяне бедных помещиков, разоренные непосильной работой, не проявляют интереса к образованию, к приобщению детей к грамотности. Семевский объехал 8 уездов, проработал журналы Псковской губернии по крестьянским делам, побывал в многочисленных школах, бывал на уроках, беседовал с крестьянами, учителями, священниками, вел огромную переписку с сельской интеллигенцией, бродил по сельским погостам. Он составил списки крестьянских детей, умерших в школьном возрасте. К своим отчетам он приложил подробную карту Псковской губернии, с указанными на ней учебными заведениями, статистическими таблицами. Состояние грамотности среди крестьян губернии было печально. Так, на 1 мужчину-крестьянина в Порховском уезде было 41 человек неграмотных (самый благополучный уезд), в Опочецком - 44 человека, в Великолукском - 147, Новоржевском - 137, Псковском - 105, Островском - 252. Еще более безрадостная картина была среди женщин-крестьянок: на 1 грамотную женщину приходилось в Псковском уезде 2 121, в Порховском - 339, Опочецком - 279, Великолукском - 1845, Новоржевском - 2098, Островском - 2248. Это данные по временнообязанным крестьянам. Среди государственных крестьян на 1 грамотного приходилось 65 неграмотных (мужчин и женщин). Из 30 представителей главной волостной администрации, 2-х сельских старост лишь 13 могли написать только свое имя. Анализируя неудовлетворительное состояние грамотности псковских крестьян, М.И. Семевский в качестве одной из важнейших причин называл нищенское состояние сельского учителя. Его бесправное положение, полную зависимость от произвола местных властей и сельского мира, мизерные суммы, выделяемые государством на содержание крестьянских школ, что приводило к тому, что сельская школа того времени не имела высококвалифицированных учителей. Крестьянских детей в основной своей массе обучали полуграмотные писари, дьячки, сельские священника, семинаристы, выпускники уездных училищ. Так, указывает М.И. Семевский, в 1860 году в 29 казенных учебных заведениях губернии крестьянских детей обучали 15 священников, 12 студентов-семинаристов, 1 наставница из дворян, 7 - духовного звания, 1 крестьянка. Среди учителей, обучающих детей временнообязанных крестьян в 1863 году было 9 человек дворян, 46 - духовного звания, 32 мещанина, 29 солдат, 51 крестьянин. Большинство учителей на селе влачили жалкое существование. Сельское духовенство, на которое возлагалась обязанность обучать грамоте крестьянских детей, тоже еле-еле сводили концы с концами: бедные приходы давали мало пожертвований, епархия не помогала, священник на селе зачастую наравне с крестьянином вел свое хозяйство. Обучение у таких священнослужителей было поставлено из рук вон плохо. Особенно тяжело жилось молодым учителям. В местных же палатах государственных имуществ дело грамотности, положение училищ и учителей считалось, как указывал исследователь, предметом не важным, малополезным и даже вовсе ненужным. Такое отношение приводило к тому, что молодые учителя не имели возможности завести семью. В губернии из учителей-семинаристов было только 2 семейных. Михаил Иванович отмечает добросовестное отношение к делу этих учителей, их знание психологии детей, умение общаться с крестьянами, и вместе с тем исследователя поражает бедность, в которой живет молодая семья. Михаил Иванович не может оставаться равнодушным к этому. Он лично пишет прошение в адрес губернских властей, добиваясь от них помощи нуждающимся учителям. Перечисляя подобные факты, Семевский делает достаточно смелый по тем временам вывод: «Экономией в содержании учителей никогда и ни в каком отношении не выиграет дело народного образования. Если правительство действительно желает успеха…. народному образованию, то выдачею ничтожного жалования учителям оно само подрывает успех своих забот». Достоинством этих отчетов является и то, что с его страниц перед нами предстают подлинные подвижники педагогического труда тех далеких лет, люди, которые особенно симпатичны автору. На примере положения сельских учителей в Псковской губернии Михаил Иванович Семевский делает вывод, что только тогда, когда сельский учитель займет такое же почетное положение, какое он занимает в Англии и Германии, дело образования крестьян пойдет успешно. Таким образом, отчеты М.И. Семевского о состоянии грамотности временно-обязанных крестьян Псковской губернии 1862-1863 гг. - богатый материал для изучения истории народного образования нашего края. В 1883 году Михаил Иванович Семевский как почетный попечитель Великолукского реального училища, член попечительского совета женской прогимназии и тайный советник Великолукского почетного мирового судьи, проинспектировал учебные заведения города и составил подробнейшую записку «Великолукские учебные заведения в 1883 г.» для членов Городского и Земского общественного управления в городе Великие Луки. Поражает ответственное и скрупулезное отношение Семевского к данной миссии. Проведя большую исследовательскую работу, он подробно описал настоящее положение дел в учебных заведениях: Городском реальном училище, Великолукской женской прогимназии, Городском училище и в начальных училищах: мужском приходском училище, Женской приходской школе и Земских начальных школах. В подробнейшем отчете о работе этих учебных заведений Михаил Иванович дал качественное описание помещений для учебных классов, количество учащихся, предметов, которые они изучают. Тщательно проанализировал достоинства и недостатки преподавания, уделив характеристике каждого преподавателя много внимания. Методично исследовал М.И. Семевский уровень подготовки учащихся, побывал на уроках, на заседаниях педагогического совета и хозяйственного совета. Старательно исследовал он и жизнь воспитанников: их материальное положение, условия проживания, качество посещений занятий. По каждому пункту своего исследования Михаил Иванович дает рекомендации - рассуждения для устранения недостатков и улучшения дел в данных учебных заведениях. Заметно, что тема сия очень близка его неравнодушному сердцу. Познакомившись с этими записками, мы четко видим, какую роль играли образовательные учреждения в качественном воспитании учеников. Важно заметить, что многие учебные заведения получали денежную помощь от великолучан и от самого Михаила Ивановича. Так, реальному училищу он пожертвовал 1 115 названий книг в количестве 3 000 томов, а на выпускном акте в этом учебном заведении выпускникам были вручены в подарок книги от М.И. Семевского. Но рассказ о Михаиле Ивановиче будет неполным, если не упомянуть и ещё о некоторых его публикациях, посвященных псковской земле. В 1999 году читатели получили возможность познакомиться с переизданием удивительной работы М.И. Семевского «Прогулка в Тригорское». С первых же страниц этого повествования читатель становится полноправным членом той значительной компании, которая в коляске, некогда возившей самого Александра Сергеевича Пушкина, направляется в имение Тригорское в гости к Алексею Николаевичу Вульфу. Познавательная экскурсия, подробно описанная автором, вовлекшим нас в диалог с членами семейства, воспоминаниями о поэте, прочтением (тактичном и восхищенным), его писем к Прасковье Александровне Осиповой, тогдашней хозяйке имения. Как восхитительно быстро становимся мы членами той исторической эпохи. Кажется, что сам Александр Сергеевич здесь рядом сочиняет свои бессмертные стихи, знакомит нас с А.И. Тургеневым, В.А. Жуковским, бароном А.А. Дельвигом. Мы слушаем Е.А. Баратынского, Н.М. Языкова… Все удивительно и волшебно! Здесь все может рассказать об Александре Сергеевиче! Озерцо, береза, беседка, ель… Повествование знакомит нас все с новыми и новыми удивительными фактами жизни великого поэта в Михайловском и гостевании в Тригорском. Естественно вплетаются в канву рассказа стихи Пушкина, Языкова, Дельвига, шутливые посвящения, лирические строки. Великолепная природа Тригорского, Михайловского, воспоминания очевидцев, письма и стихи великого Пушкина и его друзей помогли Михаилу Ивановичу прикоснуться к удивительной судьбе поэта, подарив нам ощущение просмотра настоящего исторического фильма о «милом Тригорском» и его обитателях, прочесть стихотворение Александра Сергеевича в котором он сказал Тригорскому последнее прости. Не менее занимательны записки М.И. Семевского «Поездка по России в 1890 году», где автор вновь дарит нам экскурсию через село Палибино (авт.), село Клевники и село Иваново. Живым описанием автора предстают перед нами семья генерал-лейтенанта В.В. Корвин-Круковского, его жены Елизаветы Федоровны и его дочерей – Анны Васильевны (Жаклар) и Софьи Васильевны (Ковалевской). Как по волшебству возникают перед нами обитатели барского дома, атмосфера размеренности и очарования деревенского быта начала 70-х годов XIX века. В селе Клевники Михаил Иванович знакомит нас с другим менее известным семейством Гибера-фон-Грейффенфельса. Хозяин имения Александр Иванович, правнук знаменитого усмирителя Пугачева Ивана Ивановича Михельсона. Талант Семевского помогает нам окунуться в атмосферу XVII-XVIII веков и проследить печальную участь усадьбы и её обитателей. Не менее трагична и трогательна судьба членов семьи Ивана Ивановича Михельсона из имения Иваново. Значительна история храма Иоанна Предтечи, построенного Иваном Ивановичем. Именно там находится склеп семьи Михельсонов. Читателям представлена интереснейшая историческая справка о жизни дворянских семей российской глубинки с занимающими и волнующими фактами, которые помогают нам понять их причастность к великой истории России. В своих поездках 1862-1863 гг. Семевскому не раз приходилось бывать в г.Торопце, Торопецком уезде тогдашней Псковской губернии. Древний русский город заинтересовал Михаила Ивановича, и он посвятил ему несколько публикаций. В газете «Народное богатство» он поместил заметки о Торопце. Вслед за этим очерк под названием «Торопец, обычаи и увеселения его жителей» был выпущен в журнале «Библиотека для чтения». Наконец, в 1864 году появился труд под названием «Торопец, уездный город Псковской губернии. 1016-1864 гг.», опубликованный сначала в «Записках императорского Русского географического общества». Затем он вышел отдельным изданием. Работа представляет собой историко-этнографическое описание с объемными фольклорными приложениями. Основой для ее написания стало изучение летописных материалов, анализ литературы, собственные впечатления. Предварительно Михаил Иванович познакомился с работой священника городской Троицкой церкви П. Иродионова, посвященной Торопцу. Михаил Иванович во многом опирался на приведенные Иродионовым сведения. Так, он тоже относил первое летописное упоминание Торопца к 1016 году. Изучение летописей позволило Семевскому связать основание города со славянским племенным объединением кривичей. Интересной составляющей работы стал очерк хозяйственной жизни города XVIII-XIX столетий. Переиздание работы, давно ставшей библиографической редкостью было осуществлено в 1999 году. В статье шла речь о работах Михаила Ивановича, посвященным Псковскому краю, имеющихся в фонде нашей центральной библиотеки. Но существует еще несколько публикаций, посвященных этой теме: «Грамотность в деревнях государственных крестьян Псковской губернии в 1863 г. Издание 1864 г.» (О Великолукском уезде на 55-56); «Мариинское женское училище во Пскове. Издано в 1863 г.»; «Речь почетного попечителя Великолукского реального училища, сказанного им на годичном акте сего училища в г.Великие Луки 5-го июня 1883 г. и др.» В альбоме «Знакомые» есть сведения о великолучанах, жителях Псковского уезда. Михаил Иванович Семевский выступает в своих работах как опытный экскурсовод, помогая сегодняшнему вдумчивому читателю попутешествовать во времени, полном интересных фактов и событий. В некрологе, посвященном этому замечательному человеку, было написано: «Он был истинный патриот, и его жизнь может служить примером того, как много полезного может сделать человек, когда он преисполнен энергии, трудолюбия и желания отдать все силы на служение Отечества». Список литературы

Семевский, М. И. Великолуцкие учебные заведения в 1883 г. / М.И.Семевский. – СПб.: Типография В. С. Балашева, 1883. – 35 с.
Семевский М. И. Грамотность в деревнях временно-обязанных крестьян Псковской губернии в 1863 г. / М. И. Семевский. – СПб.: [б.и.], 1864. – 89 с.
Семевский М. И. Грамотность в деревнях государственных крестьян Псковской губернии в 1863 г. / М. И. Семевский. – СПб.: Типография И. Паульсона, 1864. – 107 с.
Семевский, М. И. Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолуцком уезде / М.И. Семевский. – СПб.: В Типографии Главного штаба по военно-учебным заведениям, 1857. – 211 с.
Семевский, М. И. Мариинское женское училище во Пскове / М. И. Семевский // Голос. – 1863. - № 83, 85, 86. – С.1-2.
Семевский, М. И. Поездка по России в 1890 г. / М. И. Семевский // Русская старина. – 1890. – Т. 68. – С.713-745.
Семевский, М. И. Поездка по России в 1890 г.: [извлечения из очерка] / М. И. Семевский // Невельская старина. – СПб., 1993. – С.135-158.
Семевский, М. И. Прогулка в Тригорское / с 19 рисунками и 74 силуэтами работы А. Г. Стройло. – Псков: Сельцо Михайловское: [Робин], 1999. – 152 с. : ил.
Семевский, М. И. Торопец: заметки / М. И. Семевский // Народное богатство. - 1863. - №№ 247, 249, 252.
Семевский, М. И. Торопец. Уездный город Псковской губернии, 1016-1864 гг.: очерк – СПБ.: В Типографии В. Безобразова и К°, 1864.
Семевский, М. И. Торопец. Уездный город Псковской губернии. 1016-1864 гг.: очерк / автор вступит. статьи И. Н. Победаш. – Репринт. изд. - Тверь : Тверское областное книжно-журнальное изд-во, 1999. – 140 с.
Семевский, М. И. Торопец, обычаи и увеселения его жителей / М. И. Семевский // Библиотека для чтения. -1863. – Кн.12.
Знакомые: альбом М. И. Семевского, издателя-редактора исторического журнала «Русская старина»: 1867-1888. – СПб.: [б.и.]. - 416 с.

М. И. СЕМЕВСКИЙ И РУССКИЙ ТЕАТР Талантливый человек талантлив если не во всем, то во многом. Именно таким был и Михаил Иванович Семевский – педагог, публицист, историк, редактор – издатель журнала «Русская Старина», государственный служащий, общественный деятель. Но ко всем своим многочисленным талантам М.И. Семевский с полным основанием мог бы добавить и актерский талант. Впервые актерские способности Михаила Семевского проявились в Полоцком кадетском корпусе, где юные воспитанники участвовали в самодеятельных театральных постановках. Это занятие было очень популярно среди дворянской молодежи 19 в. Домашние театры, где разыгрывались отрывки из драматических произведений русских и западно-европейских авторов, водевили, мелодекламация были любимым развлечением. Увлечение самодеятельным театром было свойственно и воспитанникам Дворянского полка, с 1852 г. Константиновский военный корпус в Санкт-Петербурге, где продолжил учёбу Семевский. Как правило, спектакли готовились к торжественным событиям, связанным с посещением училища императорской семьей. Один из таких спектаклей по пьесе Н.В. Гоголя «Женитьба», в котором был занят и Михаил, готовился для императорской семьи, но именитые гости отложили визит из-за болезни императрицы. Хотя спектакль и состоялся, и хотя игра Семевского была успешной, он сожалеет, что его игру не видела императорская семья, о чём с огромным огорчением сообщаем в письме отцу будущий офицер. Участие в театральных постановках пробудило у Семевского желание изучить историю русского театра, познакомиться с одним из самых известных в те годы драматургом А.Н. Островским. На выпускных экзаменах М.И. Семевский пишет работу, посвященную истории русского театра 18 в., которая получила высокую оценку. По окончании учебы Семевский направляется в звании прапорщика в Павловский лейб – гвардии полк. В это время произошло знакомство молодого офицера Семевского с профессиональным театром, который произвел на него неизгладимое впечатление. Офицеры Павловского лейб-гвардии полка должны были постоянно дежурить в Михайловском театре. То, что увидел Михаил Иванович на профессиональной сцене, поразило его воображение. Он был в полном восторге от игры французских и русских актеров, особенно от игры Максимовой и Мартынова. «Жаль, - пишет он отцу, - что нет народных пьес для наших народных актеров». Еще больше сожалеет Семевский о том, что у него нет возможности часто посещать театры: « Ничего умеренность в пище, ничего недостаток наш в костюмах, все это ничего, но вот что худо: что недостаток средств воспрещает нам хоть изредка посещать театры, в которых вместе с ожившей драматической литературой идут на сцене пьесы весьма дельные и серьезные». Летом 1855 г. М.И. Семевский получает отпуск и приезжает в родное имение в с. Фёдорцево, а по возвращенимю из отпуска в полк узнает, что здесь ожидают посещение наследника престола и к этому событию решают подготовить спектакль по пьесе «Свадьба Кречинского», в которой Семевскому досталась роль Расплюева. На этот раз визит высокопоставленных особ состоялся, игра офицеров понравилась императорской семье. Михаил Иванович с восторгом пишет отцу: « На спектакле был государь император с наследником… Все играли отлично, но Семевский превосходно, молодец, молодец!». Простим юному офицеру некоторое хвастовство, но игра самодеятельных артистов, действительно, удостоилась высочайшей похвалы. Мелкие дрязги и сплетни, которые поползли в полку среди офицеров по поводу игры Семевского и похвалы императора, вынудили Михаила Ивановича навсегда распроститься с самодеятельной сценой, но любовь к театру, дружба с артистами и стремление познакомиться в лучшими русскими драматургами того времени сохранилась у Семевского до конца. Артистические способности во многом помогали ему в педагогической деятельности, а о том, что Михаил Иванович действительно был наделен таким талантом, свидетельствуют воспоминания знавших его друзей: «…Часто в кругу близких читал Гоголя, Островского, что приносило ему большую популярность чтеца, талантливого и остроумного рассказчика. Мастера остроумного исторического анекдота, выразительного чтения». Благодаря своему актерскому таланту М.И. Семевский становится популярным лектором. Его лекции по истории петровской эпохи с интересом слушали в Соляном городке. В последний свой приезд на родину в Великие Луки 7 августа 1890 г. он выступал с лекцией и демонстрировал туманные картинки в гимнастическом зале Великолукского реального училища. На этой лекиции Семевского присутствовала вся городская общественность. Мечта М.И. Семевского познакомиться со своим кумиров – А.Н. Островским сбывается в 1856 г. Лейб - гвардии Павловский полк направляется в Москву для участия в коронации нового императора Александра П. Перед отъездом в первопрестольную Семевский заручается рекомендательными письмами к московской интеллигенции, но среди них не было рекомендательного письма к драматургу, о знакомстве с которым так мечтал юный прапорщик. И эта мечта сбылась. Именно Михаилу Ивановичу мы обязаны тому, что он оставил нам очень подробную характеристику, описание портрета, быта выдающего русского драматурга Александра Николаевича Островского, знакомство с которым у Семевского произошло самым невероятным образом. В один из дней пребывания в Москве М.И. Семевский, пренебрегая всеми нормами этикета, без письменного предупреждения и разрешения на визит, появляется в доме Александра Николаевича Островского. О том, в каком замешательстве оказались домашние Островского и сам драматург со слов Семевского пишет его первый биограф В.В. Тимощук. А.Н. Островский в те годы жил в Стретенском переулке в маленьком собственном деревянном домике. Темная грязная лестница вела в мезонин, где жил Островский. Далее процитируем воспоминания Михаила Ивановича, которые записала Вера Васильевна Тимощук: « …Едва я отворил дверь, две собачки бросились мне под ноги. За собачками явился мальчик с замаранной мордочкой и с пальцем во рту – знак, выражавший его изумление при взгляде на офицера, забредшего в такую пору; за мальчиком виднелся другой, за другим с вытаращенными глазами смотрела на меня кормилица с грудным младенцем… Скинув с себя шинель, я прошёл влево через комнату – старый лисий салоп просушивался на парадном месте, т.е. на столе среди комнаты. Наконец, я вошел в третью маленькую комнату, освещенную стеариновой свечой. Простой стол, одна сторона которого была завалена бумагами и несколько стульев составляло мебель её. За столом сидела женщина с работой недурна собой, но простого звания и А.Н. Островский. Первая, заслышав чужой голос, улетела за перегородку… Хозяин же, заслыша мой голос и шаги, встал и стоял в недоумении скинуть ли ему халат или нет. Недоумение его прекратилось, когда он увидел перед собой мальчугана. Бедность, которая проглядывала во всей квартире автора «Своих людей…», не только не поразила меня неприятным образом, напротив того, в глазах моих Островский стал еще выше». Будем благодарны А.Н. Островскому за то, что он не выставил за дверь самонадеянного и нарушившего все правила приличия офицерика, иначе мы не имели бы описания портрета драматурга, которое Семевский диктует своему секретарю – биографу В.В. Тимощук. Это описания полностью соответствует знакомому каждому школьнику портрету Александра Николаевича. Вот как об этом пишет Тимощук со слов Михаила Ивановича: «Это был очень дородный человек лет 35, полное месяцеобразное лицо, мягкие русые волосы в кружок по-русски, едва заметная лысина на маковке, голубые глаза с прищуром, улыбка необыкновенно добродушная». Несмотря на то, что, представившись, Семевский рассыпался в извинениях за столь неожиданный визит и комплиментах своему кумиру, драматург был угрюм, хотя и пригласил гостя бывать. В одно из таких посещений, Александр Николаевич подарил Семевскому рукопись пьесы «Свои люди – сочтемся», в черновом варианте – «Банкрот». Последующие встречи М.И. Семевского и А.Н. Островского происходили уже в Петербурге, на квартире поэта Апполона Григорьева, где в один из приездов Островский читал новую пьесу «Воспитаница». Со слов М.И. Семевского А.Н. Островский был великолепным чтецом. Обратимся к его воспоминаниям: « Я и все присутствующие так и впились в чтеца. Островский один из лучших чтецов в современном обществе. При чтении он не изменяет голоса, но дает такие превосходные оттенки каждому выдвигаемому вновь лицу, что не называя лицо, видит, кто из них выбегает на сцену; словом сказать, вы живо представляете себе каждое действующее лицо». При встречах А.Н. Островский обращался за консультациями к М.И. Семевскому как к знатоку истории, которые были необходимы драматургу во время работы над историческими пьесами «Воевода» и «Сон на Волге». Последняя встреча М.И. Семевского и А.Н. Островского состоялась 17 ноября 1879 г. на квартире В.И. Семевского. Для нас очень ценны воспоминания Михаила Ивановича об этой встрече. Вновь обратимся к записям секретаря-биографа В.В. Тимощук: « Александр Николаевич прост, хотя и угрюм, радушен, словоохотлив. Сильно полысел, потолстел, голос грубый, сутуловат, фигура громоздкая, но не тучная. Речь прерывиста. Много курит. Фигура плотно хорошо сколоченного барина». В беседе Островский жаловался на положение русского драматурга, которому самому нужно упрашивать театры, цензуру принять его пьесу к постановке, учить актеров играть, переносить их капризы, льстить им. Режиссировать свою собственную пьесу. Островский говорил о своей творческой манере отделывать до конца пьесу, никогда не показывать сырого материалы. Во время этой встречи Михаил Иванович приглашал А.Н. Островского к сотрудничеству с «Русской Стариной», просил написать воспоминания о друзьях литераторах, но, к сожалению, тесного сотрудничества у них не получилось. Оставив в ранней молодости свои попытки играть хотя бы в любительских спектаклях, М.И. Семевский ограничился дружбой с актерами петербургских театров, помощью и поддержкой их в трудную минуту, высоко ценил самобытный талант А.Н. Островского. В апрельской книжке «Русская Старина» за 1891 г. Семевский публикует подарок Островского – рукописный вариант пьесы «Банкрот», которую он долгое время хранил в своем архиве с величайшей бережностью. 9 марта (по старому стилю) 1892 г. М.И. Семевский был в очередной раз был приглашен в Морское собрание в Кронштадт прочитать две лекции о Петре 1 и его времени. Михаил Иванович тщательно готовился к своему очередному публичному выступлению (лекция талантливого лектора – это своеобразный театр одного актера). После первой лекции он почувствовал себя плохо, вторую лекцию прочитать уже не смог. Скончался на руках у брата Василия Ивановича.

Карпицкая Вера Степановна, заместитель директора МБУК "ЦГБ им. М.И. Семевского", Заслуженный работник культуры РФ, член Союза краеведов России.

Дмитриева Людмила Антоновна, заведующая библиотекой-филиалом № 1 «Вече».

Ковалёва Галина Витальевна, директор МБУК "ЦГБ им. М.И. Семевского", член Союза краеведов России, сопредседатель Великолукского городского краеведческого общества.

Белюков Дмитрий Анатольевич, кандидат исторических наук, член Совета Союза краеведов России, сопредседатель Великолукского городского краеведческого общества, председатель Общественного совета по вопросам историко-культурного наследия г. Великие Луки.

Трофимова Галина Терентьевна, кандидат философских наук, профессор, сопредседатель Великолукского городского краеведческого общества, член Союза краеведов России.

Д О К Л А Д Ы УЧАСТНИКОВ КОНФЕРЕНЦИИ

Андреева И. М.

Карпицкая В. С.

Белюков Д. А.

Орлов В В.

Ковалева Г. В.

Будько И. В.

Лопатина Н. А.

Гулин А. А.

Память в слове. Мероприятия, посвящённые М.И. Семевскому, в городе Великие Луки 1992 г. был знаменателен для великолукского краеведения тем, что в этом году исполнилось 155 лет со дня рождения историка, общественного деятеля, редактора и издателя журнала «Русская старина» М.И. Семевского и 100 лет со дня его смерти. Великолучане, можно сказать без преувеличения, стали пионерами в увековечении памяти в слове (имеется в виду устное слово) своего земляка. С Исторических чтений, посвященных его памяти, прошедших в марте 1992 г. в конференц-зале Великолукского сельскохозяйственного института (ныне ВГСХА), мы можем говорить о начале эпохи возвращения М.И. Семевского в нашем городе. На чтениях вступительное слово о земляке произнес профессор В.П. Спасов, ректор института. В докладах, прозвучавших на чтениях, говорилось о том огромном вкладе, который внес М.И. Семевский в отечественную культуру, образование, историю и краеведение. Кроме великолучан (Трофимова Г.Т., Павленко А.И., Сизов А.И., Андреева Т.М., Карпицкая В.С., Орлов В.В., Новиков Н.С. и др.) в чтениях приняли участие гости: Л.О. Сергеенко, научный сотрудник Полоцкого историко-культурного заповедника, и И.А. Гузеева, главный библиограф Государственной исторической библиотеки из Москвы. Все выступавшие говорили о заслугах М.И. Семевского, не оцененных по достоинству соотечественниками, и благодарили главного инициатора чтений, преподавателя ВСХИ, кандидата философский наук Г.Т. Трофимову. В принятом обращении к руководству, общественности города было внесено предложение увековечить память М.И. Семевского, назвав его именем одну из улиц города, а также установив мемориальную доску на здании бывшего Реального училища, открытого при содействии братьев Семевских. Тогда же прозвучала идея о создании городского краеведческого общества и о присвоении нашей библиотеке имени М.И. Семевского [1]. В 1996 г. в Великих Луках проходили III исторические чтения, организованные Великолукским городским краеведческим обществом. На них с докладом об «Альбоме» М.И.Семевского выступила кандидат философских наук Г.Т. Трофимова (ВГСХА) [2]. В 1997 г., юбилейном для памяти о М.И.Семевском году, традиция проведения городских мероприятий ему посвященных, была продолжена. На вторых Семевских чтениях (так их тогда не совсем удачно назвали), которые проходили уже в Великолукском краеведческом музее, прозвучали 13 докладов. Основной - «М.И. Семевский: жизнь и творчество» сделала к.ф.н. Г.Т. Трофимова (ВГСХА). Среди выступающих были не только великолучане, но и гость - доцент Псковского политехнического института Н.Н. Габдулова. О великолукских краеведах рассказали В.В. Орлов, Т.М. Андреева, А. Шлепетинский. О городской библиотеке, которой в 1993 г. уже присвоили имя М.И. Семевского, поведала В.С. Карпицкая. Некоторые выступления были посвящены Великолукскому краеведческому музею (Н.В. Пархомик), крестьянскому образованию в Великолукском уезде (А.И. Мордашев), поисковой работе клуба «Краевед» (З.П. Антонова), Почетным гражданам Псковской губернии (Н.Д. Казюлин) и др.[3] В апреле 1998 г. прошла городская научно-практическая конференция «М.И. Семевский: время и люди». С основным докладом выступила председатель городского краеведческого общества Г.Т. Трофимова, рассказавшая о жизни и творчестве краеведа и историка. Поисками различных контактов М.И. Семевского занимался историк С.Г.Петров. О непростых отношениях редактора «Русской старины» и поэта Н. Некрасова шла речь в его докладе. О Д.Г. Карчевском, как краеведе, рассказал в своем выступлении А.И.Сизов. Любопытным было сообщение Т.М. Андреевой, бывшего директора мемориального музея академика И.М. Виноградова. Она рассказала об истории церковной благотворительности Псковской Епархии в 1823-1920 гг. Выступление называлось «Вспомним с честью и о тех, кто с наукой голодает…». Эта конференция, как никогда ранее, была широкой по количеству участников. Прозвучало в общей сложности 23 доклада [4]. Научно-практическая конференция «Семевские и Псковский край» прошла в декабре 2006 г. в стенах Академии физической культуры и спорта. Реальное училище было открыто стараниями братьев Семевских, Михаила и Александра, поэтому конференция, посвященная их жизни и деятельности, и работала здесь. Бывал в Великолукском реальном училище и еще один из братьев Семевских - Василий. С докладами на конференции выступили Д.А. Белюков («Научная и общественно-политическая деятельность В.И. Семевского»), В.В. Орлов («По следам М.И. Семевского»), А.И. Сизов («Первые сельские школы Великолукского уезда»), В.С.Карпицкая, поделившаяся сравнительным анализом чтения великолучан в XIX – начале XXI вв. Всего на конференции прозвучало 12 докладов [5]. Накануне Дня народного единства в 2007 г. в краеведческом музее состоялось торжественное открытие новой фондовой выставки «Помните… есть на Руси город». Экспозиция была посвящена 150-летию со дня издания книги «Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолукском уезде» На праздничном открытии выставки директор музея Т.П. Случаева отметила, что каждый раздел новой выставки посвящен одной из тем книги. Разделы экспозиции дополнены цитатами из книги великолукского историка. После торжественного открытия экспозиции великолукские краеведы собрались за круглым столом. На заседании все присутствующие поделились впечатлениями о новой выставке, отметили, что книга не потеряла свою значимость и по сей день. На заседании круглого стола поступило предложение книгу М.И. Семевского переиздать к 845-летию со дня первого упоминания города более крупным по сравнению с первоначальным тиражом[6]. Чтения, которые проходили в феврале 2012 г. уже в библиотеке им. М.И.Семевского, были посвящены 175-летию со дня рождения нашего земляка, 120-летию со дня смерти и 155-летию выхода в свет книги «Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолукском уезде». Кроме того, прошло 20 лет с тех пор, как в Великих Луках прошла первые чтения, посвящённые нашему земляку. В конференц-зале ЦГБ с докладами выступили краеведы, сотрудники муниципальных библиотек. Результаты своих исследований представила и учащаяся гимназии Дарина Андреева. С сообщением о деятельности ЦГБ по популяризации наследия М.И. Семевского выступила директор Г.В. Ковалева. Она напомнила о том, что накануне 125-летия Великолукской общественной библиотеки, которой в свое время дарил книги и периодику М.И. Семевский, коллектив высказал пожелание о присвоении этому учреждению культуры имени известного историка, краеведа, редактора и издателя журнала «Русская старина». 10 февраля 1993 г., юбилейного года, ЦГБ стала именной. А в 1995 г. была установлена мемориальная доска (автор и разработчик макета – журналист и краевед Е.А. Минин). После этого библиотека начала проводить много мероприятий по популяризации наследия историка, в числе которых встречи с краеведами, которые занимались изучением творчества М.И. Семевского, выставки книг, беседы, театрализованные экскурсии по библиотеке и многое другое. Библиотекари принимали участие в городских мероприятиях, связанных с именем земляка. За продолжительное время у нас был собран бесценный материал, который представлен в краеведческой картотеке, а также в тематических досье. Кандидат исторических наук С.Г. Петров рассказал о своих поисках «недостающих», на его взгляд, страниц в изданиях книги М.И. Семевского «Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолукском уезде». «Видимо, среди соавторов этой книги надо назвать отца Семевского, Ивана Егоровича, - посчитал краевед. – Во всяком случае, Санкт-Петербургские этнографы полагают, что именно ему принадлежит львиная доля этнографического материала книги». Что касается исторической составляющей очерков, то С.Г. Петров называет эту часть очерков самой уязвимой. А вот ценность этнографического материала он считает бесспорной. В своем сообщении С.Г. Петров высказал мнение, что книга вышла в несколько сокращенном виде, поскольку цензор, русский писатель Иван Гончаров, настоял, чтобы из книги были удалены наиболее острые страницы, содержащие критику жизни и быта помещиков. Эти страницы и пытался найти краевед в архивах и библиотеках Санкт-Петербурга и Пскова, но, к сожалению, эти поиски не увенчались успехом. Кандидат философских наук Г.Т. Трофимова выступила с докладом на тему «М.И. Семевский и русский театр», рассказав об актёрском таланте известного историка и журналиста, кумиром которого был русский драматург А.Н. Островский. С ним историк был знаком лично, однажды осмелившись прийти, без приглашения, к нему на квартиру. А затем, описав эту встречу в письме к отцу. Игру, в те годы еще служившего офицером в лейб-гвардии Павловском полку, молодого Михаила в спектакле «Свадьба Кречинского» заметил Император, неоднократно посещавший полк. Об этом будущий историк с гордостью писал в письме отцу. «Для Семевского театр – это и возможность проявить свои актерские данные, и возможность отдохнуть, это, наконец, и возможность показать, проявить себя с еще одной стороны, а также возможность сделать определенную карьеру, удовлетворить свои амбиции, - сообщила докладчик. – Если бы не любовь к истории, писательскому творчеству, публицистике, может быть, Россия, в лице Михаила Ивановича Семевского, имела бы еще одного выдающегося актера, но история победила», - заметила краевед. На этом же мероприятии свой доклад «Книжное собрание М.И. Семевского» представила учащаяся гимназии Дарина Андреева. Свою краеведческую работу она, под руководством учителя истории Е.А. Присяжной, строила на основе исследования учащейся гимназии, которая ранее получила диплом 2-й степени лауреата российского заочного конкурса «Юность. Наука. Культура». В докладе прозвучало, что после смерти М.И. Семевского его вдова решила продать библиотеку покойного мужа. В результате уникальное собрание книг распалось на восемь частей и в настоящее время хранится в восьми учреждениях нашей страны и за рубежом. Заместитель директора по библиотечной работе В.С. Карпицкая выступила с сообщением «Библиографические материалы, посвящённые М.И. Семевскому в фондах Центральной городской библиотеки», а заведующая библиотекой-филиалом № 1 Л.А. Дмитриева сделала обзор литературы «М.И. Семевский и Псковская земля» Т.Н. Зеленовская, заведующая читальным залом ЦГБ, провела презентацию выставки «Герой своего времени», подготовленной сектором краеведения библиотеки. Подводя итоги конференции, Г.Т. Трофимова сообщила о том, что в Великих Луках «в воздухе витает идея переиздания историко-этнографических очерков М.И. Семевского о Великих Луках» и высказала надежду, что в самое ближайшее время это произойдет. И это произошло в 2014 г. [7] В 2014 г. в Великих Луках проходила Международная научная конференция, посвященная 175-летию со дня рождения М.П. Мусоргского «Истоки. Истина. Искусство». С докладом «В потоке времени. О политических воззрениях М.П. Мусоргского» выступила доктор исторических наук, профессор О.Б. Кох. В своем докладе она сравнила взгляды и высказывания М.П. Мусоргского со взглядами и высказываниями М.И. Семевского, что заинтересовало слушателей, пришедших на конференцию [8]. Презентация книги М.И. Семевского «О Великих Луках и Псковской губернии», вышедшей в свет в рамках муниципального издательского проекта «Великолукская книга», состоялась в феврале 2015 г. в Центральной городской библиотеке им. М.И. Семевского. В конференц-зал библиотеки пришли в этот день любящие свой город великолучане. Среди гостей были Почетные граждане Великих Лук А.А. Мигров, С.И. Столяров, В.Н. Коновалов, В.Е. Афанасьев. Презентацию вел главный редактор проекта «Великолукская книга», председатель Общественного совета по вопросам историко-культурного наследия, кандидат исторических наук Д.А. Белюков. Присутствующих приветствовала и поздравила с выходом книги председатель комитета культуры Администрации города Великие Луки В.И. Зандер. О проекте «Великолукская книга» рассказал ведущий презентации. Он же представил и основные разделы книги, одним из составителей которой является. Председатель Великолукского городского краеведческого общества Г.Т. Трофимова, также составитель сборника, осветила основные вехи жизни и творчества М.И. Семевского. Затем подошел черед для выступления третьего составителя - В.С. Карпицкой. Она рассказала о библиографическом указателе «М.И. Семевский и Псковский край», который вошел в состав приложения к изданию. Народные песни Великолукского и Невельского районов исполнил народный коллектив фольклорный ансамбль «Заряница» (руководитель М. Амирханян). А еще В.С. Карпицкая поведала интересную, несколько загадочную историю. В то время, когда книга Михаила Ивановича Семевского только-только была напечатана в Великолукской типографии, в Центральную библиотеку перешла из филиала № 2 Юлия Федорова. Ее приятельница, узнав, что Юля теперь будет работать в библиотеке, носящей имя Михаила Ивановича Семевского, решила подарить нам книгу. Само по себе это издание, может быть, и не представляет чрезвычайной ценности – Евангелие, изданное в 1886 г. Московской синодальной типографией на старославянском и русском языках. А вот надпись… Она была сделана 1 мая 1891 г. рукой попечительницы Борковского училища (погост Борок) Александры Васильевны Семевской. Александра Васильевна – жена родного брата Михаила Ивановича Семевского – Александра Ивановича, сестра революционера Михаила Васильевича Буташевича-Петрашевского. Текст следующий: «Дана сия книга ученику Борковского земского училища, Ивану Александрову, за прилежание, благонравие и хорошие успехи в науках». Этот бесценный дар преподнесла нам Ольга Сергеевна Князева, внучка Владимира Михайловича Шаманова, который работал сторожем в школе, находящейся на месте родовой усадьбы Семевских. Участники и гости мероприятия поблагодарили Ольгу Сергеевну аплодисментами. А Галина Терентьевна Трофимова коротко рассказала об Александре Ивановиче и Александре Васильевне Семевских и той роли, которую они внесли в развитие образования в Великолукском крае. Продолжила презентацию Наталья Васильевна Пархомик. Это благодаря ее стараниям и поисковой работе в архивах области мы имеем возможность видеть герб Семевских. Наталья Васильевна остановилась на истории обнаружения герба в Псковском государственном архиве. Краевед В.В. Орлов рассказал о том, что собой представляет имение Семевских Федорцево в настоящее время, а краевед А.И. Сизов сопоставил день сегодняшний и работу М.И. Семевского о Великих Луках, проанализировав вопросы, касающиеся местного самоуправления. В заключении состоялась уже ставшая традиционной акция дарения книг библиотекам общеобразовательных учреждений города [9]. В юбилейный для Великих Лук 2016 год сотрудники Центра эстетического воспитания реализовали проект о наших знаменитых земляках. Вечер, подготовленный ими и посвященный М.И. Семевскому, собрал большую аудиторию заинтересованных слушателей. Композиция «Хорош городок Луки Великие…» включала в себя не только яркие музыкальные номера в исполнении камерного хора «Кант» (дирижер Иван Беседин), но и интересные факты о жизни и личности нашего знаменитого земляка. Рассказ о М.И. Семевском сопровождался интересными фото и видео материалами [10]. Итак, на родине М.И. Семевского не угасает краеведческий интерес к его судьбе, к тому, что он сделал, исследовал, написал. Об этом свидетельствуют и чтения «Памяти М.И. Семевского», которые состоялись в 2017 году. Примечания:[1] Исторические чтения, посвященные памяти Михаила Ивановича Семевского. Великие Луки, март 1992 г. 1992, март. – Великие Луки : [б.и.], 1992. – 41 с.; Скатова,Л. Историческим чтениям быть / Л. Скатова // Великолукская правда. – 1992. – 11 марта; Новиков, Н. Исторические чтения. Памяти М.И. Семевского // Н. Новиков // Псковская правда. – 1992. – 11 марта. [2] Трофимова, Г.Т. Альбом М.И. Семевского / Г.Т. Трофимова // Материалы III-IV исторических чтений Великолукского городского краеведческого общества. – Великие Луки, 1997. – С.119-121.[3] Скатова, Л.II городские чтения краеведов / Л. Скатова // Великолукская правда. – 1997. – 7 мая; Семевскому посвящается // Псковская правда. – 1997. – 7 мая.[4] Петров, С. Чтения памяти Семевского / С. Петров // Великолукская правда. – 1998. – 6 мая.[5] Семевские и Псковский край : сб. статей научно-практической конференции. Великие Луки, 7 дек. 2006 г. – Великие Луки : [б.и.], 2007. – 94 с.[6] Жемлиханов, Т. Об истории, о городе, о любви / Т. Жемлиханов // Новый день в Псковской области. - 2007. - 14 нояб. - С.3;Иксарица, Э. Великие Луки глазами Михаила Семевского / Э. Иксарица // Великолукская правда. Новости.-2007.-13 нояб.[7] М.И. Семевский и Великие Луки [материалы чтений] // Великолукский вестник : краеведческий альманах. – 2012. - №2. – С. 101-115.[8] Кох, О. В потоке времени. О политических воззрениях М.П. Мусоргского // М.П. Мусоргский. Истоки. Истина. Искусство. Вып.1. – СПб.: Великие Луки : [б.и.], 2015. – С.20.[9] Скатова, Л. Творчество памяти благодарных потомков / Л. Скатова // Великолукская правда. Новости. – 2015. – 20 фев.; Белюков, Д.А. М.И. Семевский о Великих Луках и Псковской губернии: [презентация книги в ЦГБ]/Д.А. Белюков // Ведомости. Псков. Великие Луки. – 2015. – 18 фев. – С.6.[10] Скатова, Л. М. И. Семевский: в тени историков «Золотого века» // Великолукская правда. Новости. – 2016. – 5 апр.

М.И. СЕМЕВСКИЙ (1837-1892 гг.): СТРАНИЦЫ БИОГРАФИИ И ТВОРЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ Биография и творческое наследие Михаила Ивановича Семевского привлекают внимание широкого круга исследователей. Обширная библиография, посвященная данному вопросу, опубликована в сборнике избранных произведений М.И.Семевского и других изданиях [1]. Не ставя перед собой цель подробного освещения жизни и деятельности именитого великолучанина, кратко напомним основные этапы его биографии и творческого наследия. Михаил Семевский родился 4 (16) января 1837 г. в селе Фёдорцево Великолукского уезда Псковской губернии, где у его отца было небольшое имение. Отец Иван Егорович Семевский, псковский помещик, был одним из образованнейших людей уезда, имел большую библиотеку, служил по военному ведомству. Мать – полька Камилла Матвеевна (из рода Богуцких). Семья была небогатая, но весьма древняя и родовитая, имеющая собственный герб и родословную, восходящую к древней польской шляхте. Отец оставил военную службу штабс-капитаном, но, выйдя в отставку из-за скудости средств (имение находилось в полном упадке) вынужден был служить по выборным должностям в Великолукском уезде. Из десяти детей Семевских взрослого возраста достигли семеро. Михаил был вторым ребёнком в семье, но родителей и своих младших братьев почти не знал. В 4-х летнем возрасте его отдали на воспитание в дом дяди – брата матери Адольфа Богуцкого. В 1844 г. отец, не имея средств содержать многочисленную семью, поступил на службу экономом в Полоцкий кадетский корпус в городе Полоцк Витебской губернии, куда и переехала семья. Туда же вскоре были определены все сыновья Семевских (в том числе и вернувшийся от Богуцкого Михаил). М.И. Семевский окончил Полоцкий кадетский корпус и Константиновское военное училище в Петербурге, затем служил в престижном Павловском полку. «Историческими занятиями» офицер увлёкся под влиянием одного из преподавателей Константиновского училища – Г.Е. Благосветлова. С 19-ти лет Михаил начал печатать статьи в центральных журналах. Первой публикацией стало небольшое исследование «Несколько слов о фамилии Грибоедовых». Затем в Петербурге Михаил Семевский издал отдельной книгой довольно большой историко-этнографический труд «Великие Луки и Великолуцкий уезд, историко-этнографическое исследование». Два-три журнала поместили об этом краеведческом исследовании очень снисходительные отзывы, зато Н.А.Добролюбов в «Современнике» не пощадил молодого учёного, отозвавшись о книге в суровом, даже пренебрежительном тоне. В 1861 г. Михаил Семевский вышел в отставку подпоручиком, некоторое время репетиторствовал в кадетском корпусе, затем преподавал в Смольном институте, но уже в сентябре 1862 г. получил предложение от Министерства народного просвещения инспектировать школы Псковской губернии. Обстоятельный отчёт по командировке, представленный Семевским, обратил на себя внимание, и он был принят на службу в Государственную Канцелярию. В марте 1864 г. М.И. Семевский был назначен старшим помощником экспедитора в департаменте Государственной экономии. Впервые в жизни ему было положено хорошее жалование и главное: перед ним открылись двери государственных архивов Главного Штаба, Академии Наук и Министерства иностранных дел. В этот период М.И. Семевский оставляет краеведение. Теперь сфера его интересов - история XVIII и первой половины XIX вв., дворцовые перевороты, политический сыск петровской эпохи, биографии государственных деятелей XVIII в. Наиболее значительные из произведений М.И. Семевского составлены на основании архивных документов: «Царица Прасковья» (1861), цикл очерков о политическом следствии времён Петра «Слово и дело» (1861, 1862), «Императрица Екатерина I и семейство Монсов» и другие. В 1860-е гг. Михаил Иванович начал приобретать известность как историк, собиратель и издатель исторических документов. Мысль об издании ежемесячного исторического сборника зародилась у М.И.Семевского во время его многолетних занятий в архивах, где он собрал обширный запас разнообразных исторических материалов. В отличие от существовавших ранее исторических журналов, которые заполняли свои страницы обработанными статьями, Семевский решил предоставить свой журнал – «Русская Старина» – главным образом, для помещения сырого материала – исторических документов и разных записок, воспоминаний и дневников исторических деятелей. По разным соображениям служебного характера (очевидно, это было связано с его государственной службой) до 1877 г. М.И.Семевский не выступал в качестве редактора официально. Первая книжка вышла 9 января 1870 г. Целью журнала объявлялась разработка истории России послепетровского периода и «новейшего» времени. Особенное значение М.И. Семевский придавал запискам, воспоминаниям, дневникам, автобиографиям (т.е. документам личного происхождения). В отличие от профессиональных историков, его не смущала близость того времени, которое отражено в записках или воспоминаниях. Одним из первых М.И. Семевский начал колоссальную работу по сбору материалов от частных лиц. Многие записки и известные мемуары составлены исключительно по его настоянию. Редакция журнала предоставляла услуги по редактированию и даже написанию воспоминаний. Оказывая полное беспристрастие при печатании сообщаемых ему материалов, никогда не делая самовольных сокращений или переделок, М.И. Семевский как археограф вызвал доверие к себе со стороны многих лиц, охотно отдававших ему фамильные архивы или заветные семейные документы. Это был редкий тип редактора-собирателя, не жалевшего ни личных трудов, ни денежных средств на приобретение материалов для журнала. В летнее время Семевский, как член Археографической комиссии и почетный член Археологического института, предпринимал поездки по России, рылся в провинциальных архивах, откуда извлекал немало ценных документов, «интервьюировал» очевидцев многих событий. Так, например, подробно ознакомившись в одну из поездок с семейным архивом князей Куракиных в Саратовской губернии, Семевский выяснил громадное значение хранившихся там документов, относящихся к истории XVIII в., и убедил князя Ф.А.Куракина немедленно приступить к их изданию. Он принял на себя редактирование «Архива Куракина» и в целом ряде публичных чтений познакомил общество с материалами этого архива, проливающими новый свет на личности и события времен Петра Великого. На основании этих же документов М.И.Семевский прочёл ряд публичных лекций о Петре Великом и его окружении в 1890-1891 гг. На страницах «Русской Старины» появлялись статьи и исследования по вопросам новейшей русской истории. Они принадлежали самому М.И.Семевскому, В.А.Бильбасову, А.П.Брикнеру, князю Н.С.Голицыну, Д.И.Иловайскому, Н.И.Костомарову и, конечно, В.И.Семевскому, который в 1870-е гг. сотрудничал в журнале брата совершенно бесплатно. Здесь были напечатаны его первые статьи. По богатству и ценности материала «Русская Старина», бесспорно, занимает ведущее место среди российских исторических журналов XIX в. Благодаря своей деятельности в журналах, публичным лекциям и выступлениям, а также знакомству практически со всеми «замечательными людьми» своего времени, Михаил Иванович Семевский снискал себе славу талантливого популяризатора и был хорошо известен русскому образованному обществу. Конечно, М.И.Семевскому как историку не хватало системы в образовании, научного кругозора и того интеллектуального и, быть может, морально-этического багажа, который складывается в процессе общения с наставниками, научными руководителями, талантливыми учителями. Свободный от каких-либо этических норм, принятых в научном сообществе того времени, М.И. Семевский, чтобы добыть интересующую его рукопись, входил в доверие к человеку, который мог предоставить ему доступ к архивам, отдать интересный материал. Но, очевидно, был и другой Михаил Семевский, которого высоко ценили на службе, которому доверяли свои семейные архивы и личные документы самые разные люди. С теми, кто представлял для него профессиональный интерес, Михаил Иванович мог показать себя в очень выгодном свете, умел сдерживать свой строптивый характер, смиренно упрашивать и талантливо убеждать. Он был необычайно трудолюбив, аккуратен, обладал недюжинными организаторскими способностями, ради работы был способен отказать себе в отдыхе и развлечениях, поэтому успевал сделать очень много. М.А.Бестужев, знавший М.И. Семевского первоначально только по переписке, отзывался о нём, как о «человеке дела». Неслучайно ему удалось сделать блестящую карьеру государственного чиновника, вышел в отставку в чине тайного советника (1882 г.). Служба помощником статс-секретаря Государственного Совета не помешала ему стать известным литератором, издателем и общественным деятелем. Многие годы (1877-1892 гг.) он был гласным Санкт-Петербургской городской думы, членом училищной комиссии, ведавшей вопросами народного образования столицы и даже товарищем городского головы (1883-1885 гг.). Наделенный от природы деятельным характером, М.И.Семевский всегда был в центре общественной и научной жизни столицы и пробовал себя на многих поприщах, был членом многих ученых обществ, в частности Императорского географического общества по отделению этнографии, Императорского исторического общества, Санкт-Петербургского педагогического общества, Археографической комиссии и шести региональных подразделений: Нижегородской, Пермской, Рязанской, Саратовской, Тамбовской, Тверской архивных комиссий. Много уделял внимания просветительству, чтению публичных лекции по истории. Во время одной из таких поездок в Кронштадт М.И. Семевский серьёзно простудился и умер 9 марта 1892 г. в возрасте 55 лет [2]. В нашем распоряжении оказалась морская и городская газета «Кронштадтский вестник» (№ 31 / 3687. 1892 г. Среда, 11 марта). В ней дается краткое описание последней лекции почетного члена археологического института и издателя-редактора «Русской старины» М.И. Семевского «Царь Петр Алексеевич и ближние к нему люди в 1682-1709 гг.». А в следующем номере (№ 32 / 3688. 1892 г. Пятница, 13 марта) в рубрике «Из Кронштадтской жизни» помещена заметка «Панихиды и вынос тела М.И.Семевского». Она впервые вводится в научный оборот, поэтому процитируем эту небольшую заметку полностью: «Тело скончавшегося М.И. после омовения было перенесено из занимаемого им номера в другой большой, смежный с общим залом, в третьем этаже гостиницы, положено на катафалк и покрыто богатым парчовым покровом. Во вторник, 10 марта, ровно в полдень была отслужена первая панихида по новопреставленном рабе Божьем болярине Михаиле. Другая панихида в этот же день была совершена в 9 часов вечера, за которой прах почившего был положен в богатый золотого глазета гроб. Обе панихиды совершал соборный священник А.И. Таратин в сослужении с дьяконом и при хоре манежных певчих. На другой день, в 11 часов, состоялись вынос и перенесение тела в Ораниенбаум на железную дорогу, для перевезения в Санкт-Петербург. Над бренными останками была отслужена священником А.П. Велицким лития и затем гроб был поднят гласными городской думы, вынесен из гостиницы и установлен на печальную, под балдахином, колесницу, запряженную шестью, в попонах с гербами, лошадьми и печальный кортеж, при пении певчими «Святый Боже», тихо тронулся сперва по Господской улице, а затем по Большой Екатерининской к Петербургским воротам. У Андреевского собора процессия остановилась, и священником гимназии отцом И. Тихоновым была отслужена лития. У Петербургских ворот после последней литии гроб был перенесен на другую печальную, на полозьях, колесницу и отправлен по льду в Ораниенбаум. На панихиде и выносе присутствовали: главный командир, кронштадтский комендант, товарищ покойного по дворянскому полку, управляющий нашей таможней Н.И. Шемякин, замещающий городского голову К.Л. Карпов, директора гимназии и реального училища, многие из гласных городской думы и другие лица» [3]. Подвиг исторического подвижничества, совершённый собирателем-энтузиастом Михаилом Ивановичем Семевским, пожалуй, не был по достоинству оценен его современниками. Сделав доступным для исследователей огромный комплекс исторических материалов, Семевский работал исключительно для будущего. И это в полной мере смогли оценить историки последующих поколений. Сегодня со всей уверенностью можно утверждать, что именно М.И. Семевский первым обратился к собиранию документальных материалов по истории русского освободительного движения, в частности - к материалам декабристов, петрашевцев и другим документам «новейшей» истории, без которых в настоящее время не мыслится никакое историческое исследование событий XIX в. Велико наследие М.И. Семевского и для Великих Лук. Его имя по праву занимает первое место в галерее великолукских краеведов конца XIX столетия. Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолукском уезде М.И. Семевского, опубликованные в 1857 г., стали первым учебником в изучении прошлого родного края для будущих поколений историков и краеведов. Остаются они таковыми и в настоящее время. Великолучан в личности Михаила Ивановича привлекала его особенная любовь к родному краю, готовность при любой возможности прийти на помощь землякам. Благодаря усилиям Михаила Ивановича и его брата Александра Ивановича в Великих Луках в 1877 г. открывается Реальное училище, первым почётным попечителем которого становится Михаил Иванович. Будучи почетным попечителем Реального училища, М.И. Семевский и его братья систематически заботились о пополнении библиотеки училища новыми книгами. Большую помощь М.И. Семевский оказал городской думе по сохранению в Великих Луках Окружного суда. Заботясь о развитии образования для девочек, Михаил Иванович пожертвовал женской прогимназии 200 рублей на содержания двух классных надзирательниц в течение одного года. С того времени ставки двух классных надзирательниц оставались неизменными. Кроме того, Михаил Иванович основал «Общество пособия бедным учащимся в г. Великие Луки и его уезде», которое ежегодно платило стипендии десяти нуждающимся реалистам, помогал устраивать судьбы талантливых юношей выпускников Великолукского реального училища, а его речь перед первыми выпускниками училища не потеряла актуальности и до настоящего времени. Выступая на торжественном акте по поводу первого выпуска реалистов в 1883 г. М.И. Семевский произнес знаменитые слова: «... Любовь к родине – основа любви к отечеству, соединенная с готовностью самоотверженно и честно ему служить, есть то святое чувство, к упрочению которого в сердцах ваших шло ваше воспитание. Куда бы не перенесла вас судьба, помните, молодые люди, что есть на Руси город, живописно раскинутый на исторической реке Ловати, а в нем реальное училище, под сенью которого, при любви и заботах о вас сограждан и наставников, взросли и воспитались вы. Сохраните же вы в сердцах ваших признательность к землякам вашим и вообще к краю, вас возрастившему…». 2 февраля 1884 г. поступило высочайшее распоряжение о присвоении тайному советнику М.И. Семевскому звания Почетного гражданина города Великие Луки за труды «на пользу городу и просвещению». Интерес к имени и наследию М.И. Семевского стал возрождаться в 1965 г. в период подготовки к 800-летнему юбилею первого упоминания Великих Лук в древнерусских летописях. Начиная с 1960-х гг., имя М.И.Семевского упоминается во всех изданиях, посвященных истории Великих Лук и Великолукского района. Особенно интерес к жизни и деятельности Семевского у местных историков и краеведов возрастает в период подготовки к 155-летию со дня рождения первого Почетного гражданина Великих Лук. В марте 1992 г. проводятся первые исторические чтения, посвященные 155-летию со дня рождения Михаила Ивановича Семевского. По результатам чтений его участники приняли решение возродить Великолукское городское краеведческое общество, добиваться присвоения Центральной городской библиотеки имени Почетного гражданина Великих Лук Михаила Ивановича Семевского. В ноябре 1992 г. создается Великолукское городское краеведческое общество, 10 февраля 1993 г. Центральной городской библиотеке было присвоено имя Почетного гражданина г. Великие Луки Михаила Ивановича Семевского, а в 1995 г. на здании библиотеки была установлена мемориальная доска. С переездом Центральной городской библиотеки имени М.И. С марта 1992 г. и до настоящего времени вот уже на протяжении более двадцати пяти лет члены городского краеведческого общества представляют результаты исследовательской работы по истории рода Семевских, жизни и деятельности Михаила Ивановича и его братьев. В изучение биографии и наследия М.И. Семевского свой вклад внесли Г.Т.Трофимова, С.Г.Петров, А.И.Сизов, Н.В.Пархомик, В.В.Орлов, В.С.Карпицкая и др. В 2007 г. в городе прошла краеведческая конференция «Семевские и Псковский край». В год 845-летия первого упоминания Великих Лук в древнерусских летописях в городе были изданы очерки, посвященные Почетным гражданам Великих Лук, которые открывались статьей о М.И.Семевском, первом Почётном гражданине Великих Лук. В 2012 г. состоялись очередные чтения, посвященные 175-летию со дня рождения Михаила Ивановича. На чтениях особое внимание было уделено его работам, посвященным изучению образования среди государственных и временнообязанных крестьян Псковской губернии, развернута большая выставки книг, газетно-журнальных статей, посвященных М.И. Семевскому, в том числе исследования В.И. Пороха «Офицер, историк, издатель» (Саратов, 1999), О.Б. Кох «Михаил Иванович Семевский. Опыт аналитической биографии» (Санкт-Петербург, 2005). Благодаря поддержке Комитета культуры Администрации г. Великие Луки наши краеведы получили возможность издавать собственный краеведческий альманах «Великолукский вестник», во второй номер которого вошли все доклады и сообщения, прозвучавшие на чтениях, посвященных 175-летию со дня рождения М.И.Семевского. 2014 г. в рамках муниципального проекта «Великолукская книга» были впервые объединены и переизданы избранные произведения М.И. Семевского о Великих Луках и Псковской губернии, написанные им в период с 1857 по 1891 гг. В этом же году в издательстве Сергея Маркелова (Великие Луки) опубликованы Историко-этнографические заметки М.И. Семевского, а также произведения С.Г. Петрова о М.И. Семевском. Великолукские краеведы и историки с полным основанием могут сказать, что имя М.И.Семевского, его жизнь и деятельность находятся в центре внимания исследователей. Великолукское городское краеведческое общество проводит научно-краеведческие конференции и чтения, посвященные М.И. Семевскому. С именем Семевского связано и возрождение краеведческого движения в городе в новейшее время [4]/ Безусловно, многое в биографии и наследии М.И. Семевского требует более тщательного изучения. Проведение исторических чтений, посвященных 180-летию нашего выдающегося земляка, а также публикация материалов чтений будут способствовать дальнейшему изучению и популяризации биографии и творческого наследия М.И. Семевского. Примечание: [1] Семевский, М. И. М. И. Семевский о Великих Луках и и Псковской губернии: избранные произведения / М. И. Семевский : [сост. и подг. публ. Д. А. Белюкова, Т. Г. Трофимовой, В. С. Карпицкой]. – Великие Луки : [б. и.], 2014. – 298 с. – (Великолукская книга); Библиографический указатель литературы «Михаил Иванович Семевский» // Великолукская центральная городская библиотека имени М.И.Семевского: официальный сайт. – Режим доступа: http://biblio-vluki.ru/article/bibliograficheskij-ukazatel-literatury-mihail-ivanovich-semevskij/ [2] Кох, О. Б. Михаил Иванович Семевский: опыт аналитической биографии / О. Б. Кох ; Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств. – СПб. : СПбГУКИ, 2005. – 420 с.; Кох, О. Б. Михаил Иванович Семевский: опыт аналитической биографии: автореферат на…д. ист. н.: 07.00.02 / О. Б. Кох. – СПб., 2006. – 42 с.; Порох, В. И. Офицер, историк, издатель. Все о М. И. Семевском / В. И. Порох; под ред. доктора историч. наук, профессора, заслуженного деятеля науки Российской Федерации И. В. Пороха; Министерство общего и профессионального образования Российской Федерации, Саратовская государственная академия права – Саратов : СГАП, 1999. - 152 с.; Тимощук, В. В. Михаил Иванович Семевский – основатель исторического журнала «Русская старина»: 1837-1892 : биографический очерк / В. В. Тимощук; с пред. и под ред. Н. К. Шильдера. – СПб. : Издание Е. М. Семевской, 1895. - 285 с. [3] Кронштадтский вестник. № 31 / 3687. 1892 г. 11 марта; № 32 / 3688. 1892 г. 13 марта [4] Трофимова Г.Т., Белюков Д.А. Михаил Иванович Семевский (1837-1892). К 180-летию со дня рождения // «Московский журнал». История государства Российского. – Литературно-художественный, историко-краеведческий журнал. - № 11 (323). – Ноябрь 2017. – С. 67-72.

Их касалась рука М. И. Семевского (две книги из фонда Псковской областной библиотеки) Эти две небольшие книжки в мягких обложках могли бы, по другому стечению обстоятельств, занять почетное место в музее Михаила Ивановича Семевского (1837-1892), но – так сложилось – оказались в фонде редких книг Псковской областной универсальной научной библиотеки. Действительно, рука М.И. Семевского их касалась: одной – изначально – в молодости, другой – ближе к концу жизни. Прикоснемся к этим книгам и мы. Первая из них стояла на книжной полке в квартире Семевского – это книга из его личной библиотеки. Прежде чем обратиться к ней, вспомним, что Михаил Иванович был большим книголюбом, «и "спекуляции по части скупки книг", как называл свои первые шаги по собирательству сам М.И. Семевский – доставляли ему истинное наслаждение…" [1], но приобретал он только те книги, которые соответствовали его интересам. Библиотеку «он собирал… всю жизнь, она и была его жизнью» [2]. Известно, что «с самого начала владелец научно оформлял библиотеку. Все книги были пронумерованы и помечена их принадлежность». «Регистрация библиотеки всегда велась по отделам, которых насчитывалось 12. В сохранившемся каталоге I отдела (история России), относящегося к концу 1860-х – середине 1870-х гг., значилось более 4 тыс. единиц» [3]. Нас интересует именно этот отдел – наиболее обширный. Все собиратели по-разному относятся к своим книжным собраниям. М.И. Семевский был необычайно аккуратен в учете книг: «если книга была куплена, то фиксировалось место покупки и цена экземпляра… <…>. В дальнейшем появился экслибрис. Он был прост – прямоугольник с двойной рамкой и надпись… Была указана также дата основания библиотеки и графы: отдел, год и место приобретения, цена. Известно, по крайней мере, 4 варианта этого экслибриса…» [4]. К первой из двух книг, о которых идет речь, эта информация имеет самое прямое отношение. Церковно-историческое описание Владимирских достопамятностей : в пользу бедных, духовного звания Владимирской епархии / соч. магистра иеромонаха Иоасафа. – Владимир : в губернской типографии, 1857. – 151, [2] с. Раскроем эту книгу и на обороте титульного листа увидим экслибрис-наклейку (что, кстати, нетипично: обычно экслибрис наклеивают на вторую – внутреннюю – страницу обложки). Это первый из экслибрисов Семевского, относящийся, как и все остальные, к категории шрифтовых. Он представляет собой простой прямоугольник, 52 х 83 мм, обрамленный двойной линейной рамкой, с набранным типографским шрифтом текстом. Экслибрис заполнен владельцем, текст написан чёрными чернилами (выделим его жирным шрифтом): «БИБЛIОТЕКИ МИХАИЛА ИВАНОВИЧА СЕМЕВСКАГО. | Приобрѣт: во Владимiрѣ, 23 Iюля, 1860 г. | Подарена: iером. Iо[а]сафомъ (авторомъ) | Заплачен: [прочерк] | Отдѣл: I. № 912 | Библiотека основана 11-го Iюня 1855 г.». Таким образом, мы узнаём, что книга не приобретена, а подарена владельцу автором 5 (к сожалению, без автографа) в 1860 г., видимо, во время его летних путешествий, а библиотека была основана сразу после выпуска Семевского из Константиновского кадетского корпуса (бывшего Дворянского полка). «Обуреваемый радостью и счастьем от присвоения ему первого офицерского звания, Михаил Семевский воодушевленно сообщал 11 июня 1855 г. родным и отцу: "Поздравляю Вас, мои бесценные, милые, с новым прапорщиком лейб-гвардии Павловского полка… Итак, общее Ваше желание, желание покойной маменьки… свято исполнено… Ура и ура!"» 6. Интересно, что письмо написано именно в день основания библиотеки! Итак, «11 июня 1855 г. покупкой книг на толкучем рынке Петербурга восемнадцатилетний М. И. Семевский положил начало своей библиотеке» 7. Чем он занимается в это время? Допущенный «в государственные архивы в конце 1850-х гг.,… уже к началу 1860-х гг. он находит свое направление – исторические сочинения, свою тему – российскую историю императорского периода. В научных исследованиях М. И. Семевский всю жизнь оставался верен эпохе Перта Великого» 8, собирал материалы о декабристах, а «критерием оценки исторических трудов М. И. Семевского 1850-1860-х гг. следует считать их публицистическое влияние 9. «Примерно за год (с сентября 1859 по август 1860 гг.) им было написано, опубликовано и подготовлено к печати свыше 12 статей. Возросший авторитет его как историка-архивиста открыл ему страницы толстых журналов» 10. Также он «пробовал себя на поприще учителя словесности и истории… в воскресной школе» 11. В июне 1860 г. уходит из жизни его отец, Иван Егорович, и обрывается необходимая сыну переписка, но в это же время, «скорее всего в июне 1860 г. М.И. Семевский через своего приятеля В.И. Водовозова знакомится с известным педагогом, инспектором Смольного института благородных девиц Константином Дмитриевичем Ушинским… который пригласил М.И. Семевского преподавателем истории в Александровское отделение Смольного института» 12. Сочинение иеромонаха Иоасафа наверняка соответствовало интересам молодого историка. А вот далее – загадка. На титульном листе мы видим владельческую запись, типичную казалось бы, для нашего библиофила: «Авг. 1. _ 1860 г. Запл. 1 руб. сер.». Чей это почерк? Семевского? Но если книга подарена 23 июля, то как могло случиться, что в августе за нее заплачен 1 рубль серебром? Не ясно, и ответа пока нет. Следующий вопрос, на который надо ответить: как эта книга оказалась в Псковской областной библиотеке? А путь ее поступления – следующий. Мы знаем, что судьба библиотеки М. И. Семевского, насчитывавшей «не менее 8-10 тыс. названий книг или 20-30 тыс. томов» 13, оказалась печальной: она «рассыпалась после его смерти на несколько частей и хранится в настоящее время, по крайней мере, в семи учреждениях нашей страны и за рубежом. <…> Стесненные материальные обстоятельства заставили семью продать уже в 1893 г. журнал «Русскую старину» вместе с архивом… а также три тысячи томов из библиотеки, что и положило начало разделу. В 1903 г. была объявлена новая распродажа через антикварный магазин В.И. Клочкова. Некоторые экземпляры, попавшие в те годы на букинистический рынок, продолжали активно вращаться в торговле в 1930-е гг.» 14, и большей частью это касалось I-го отдела. В отличие от многих других книготорговцев, Василий Иванович Клочков (1861-1915), чей книжный магазин в Петербурге к началу 1900-х гг. стал крупнейшим центром антикварной книжной торговли, придавал большое значение книготорговым знакам: приобретенные им и затем поступавшие в продажу книги имели ярлыки (наклейки), одновременно выполнявшие функции экслибриса и книготоргового знака с названием и адресом магазина (их было, по разным подсчетам, от 29 до 100 и даже более 15). Посмотрим на последнюю страницу нашей книги и увидим один из них – двухцветный, с чёрным рисунком и надписью красного цвета: «Антикварная книжная торговля В. И. Клочкова. СПБ, Литейный, 55.». Автором этой изящной сюжетной композиции в древнерусском стиле (1-я четв. XX в.) является русский художник, акварелист, график, член Петербургского товарищества художников Сергей Сергеевич Соломко (1867-1928). Скорее всего, в этом магазине не ранее 5 мая 1914 г. (судя по карандашной помете магазина на третьей странице обложки) и мог приобрести книгу из библиотеки М.И. Семевского петербургский архитектор, археолог, реставратор, этнограф, искусствовед, профессор университета и ряда других учебных заведений, один из основателей и действительный член Государственной академии истории материальной культуры Константин Константинович Романов (1882-1942), скончавшийся в блокадном Ленинграде, в составе личного собрания которого она и поступила в Псковскую областную библиотеку в 1947 г. Теперь обратимся ко второму изданию: В. А. Жуковский. Чествование его памяти в С.-Петербурге 29 и 30 января 1883 года : с приложением портретов В. А. Жуковского и его супруги / издание Н. И. Стояновского. – С.-Петербург : Типография В. С. Балашева, 1883. – 83 с., [2] л. ил. Каково же отношение к этой книге историка и педагога М.И. Семевского, к тому времени уже известного общественного деятеля, члена Археографической комиссии, гласного С.-Петербургской городской думы, оставившего в 1882 г. государственную службу в чине тайного советника, издателя и редактора исторического журнала «Русская старина», популярность которого была необычайно велика? По воспоминаниям известного библиофила Якова Федуловича Березина-Ширяева, в конце 70-х гг. XIX в. «библиотека… помещалась в двух комнатах и размещена в больших со стеклами шкафах, расставленных вдоль стен. Книги большею частью в переплетах и расставлены на полках в большом порядке, а рукописи сохраняются в картонках с надписями и номерами. Кроме того, у Семевского есть большая коллекция портретов известных русских личностей и собрание редких гравюр прошедшего столетия, начиная со времени Петра I. Некоторые портреты и гравюры находятся в рамах под стеклами и развешаны в комнатах по стенам и на дверях, другие сохраняются в портфелях и картонах» 16. В дни чествования памяти В.А. Жуковского в Академии наук была открыта выставка портретов, автографов и рисунков, на которой в том числе была представлена «литография с рисунка Чернецова, изображающая Жуковского и Пушкина, а возле них Крылова и Гнедича» – «от М.И. Семевского», о чём сообщается на с. 62 интересующего нас издания. А в предисловии к книге издатель Николай Стояновский упоминает издателя «Русской старины» М.И. Семевского в числе деятельных участников устройства празднования. В этом можно убедиться, ознакомившись с его речью на заседании Думы 19 января 1883 г., опубликованной в этом сборнике. В предисловии к книге издатель Н.И. Стояновский также указывает: «Приложенные к описанию оттиски гравированного Паннемакером в Париже портрета Жуковского, а также портрета Елисаветы Алексеевны 17, супруги Жуковского, рожденной Рейтерн, гравированного художником И. И. Матюшиным, исполнены иждивением Михаила Ивановича Семевского и им весьма обязательно представлены в наше распоряжение». Иллюстрации исполнены с высоким качеством, тем более что мы знаем, что «даже библиографическая редкость, если иллюстрации были некачественными, вызывала у него раздражение» 18. Интересно, что оба портрета по отдельности прошли через цензурный комитет – это отмечено в нижней части листов – 15 февраля и 19 мая 1883 гг. (видимо, портрет Елисаветы Алексеевны был представлен позже), а само издание было цензурировано после этого, 24 мая. А теперь – самое главное. Мы знаем, что Семевский с удовольствием дарил книги 19. Как человек, имеющий отношение к изданию, он дарит и эту книгу – вскоре после ее выхода – и, конечно, надписывает: «Милому тёске моему б. Мише Таубе 4 октября 1883. от М. И. Семевского» (именно так: тёске – через «с»). Причём мы видим, что «б» – (барону) – даритель вписывает потом, сверху (возможно, только в этот момент узнал о наличии титула или машинально пропустил?). Теперь нам остаётся ответить на вопрос, кто такой б. Миша Таубе и почему книга, подаренная ему, хранится в нашей библиотеке. К сожалению, никаких владельческих признаков, по которым можно установить принадлежность данного издания определенному лицу, на книге нет. И хотя в последнее время появляется всё больше материалов о династии баронов Таубе, пока не удалось найти упоминание о встрече М. И. Семевского с адресатом дарственной надписи. Смеем предположить, и скорее всего это так, что речь идет о бароне Михаиле Александровиче Таубе (1869-1961), известном историке, юристе-международнике, дипломате. 15 мая 1883 г. ему исполнилось 14 лет, он учился в Шестой петербургской гимназии, которую в 1887 г. окончил с золотой медалью, и поступил в Петербургский университет на юридический факультет 20. Известен еще один М. Таубе – Михаил Фердинандович (1855-1924), дядя М.А. Таубе, но он гораздо старше, и фривольное обращение к нему, да ещё и без упоминания титула, вряд ли было возможно, тем более что исследователь жизни М.И. Семевского О. Б. Кох в своём довольно объёмном труде – аналитической биографии «Михаил Иванович Семевский» – не упоминает членов семьи Таубе в качестве близких ему людей. Итак, барон Михаил Александрович Таубе – потомок древнего дворянского рода, доктор международного права, профессор Петербургского университета, Училища правоведения, товарищ министра народного просвещения, сенатор, член Государственного совета. Он принимал непосредственное участие в разработке внешней политики Российской империи, занимался исследовательской деятельностью и выпустил ряд книг по международному праву, генеалогии, сборник стихов. Как и многие после революции, М.А. Таубе вынужден был эмигрировать и умер в Париже в глубокой старости. За границей он продолжал активную научную и преподавательскую деятельность, готовил к публикации книги, в том числе о происхождении русского государства и о крещении Руси, работал над мемуарами 21. Вот что М. А. Таубе пишет о вынужденном и окончательном отъезде из России в 1917 г.: «21-23 декабря. Невероятно рискованное (и даже удивительно странное, если сейчас о нем вспоминать) вторичное возвращение мое в Петербург; окончательное прощанье с родными, с дорогими семейными моими, спасение некоторых документов, рукописей, книг и вещей, нагруженный которыми я отправляюсь обратно в Финляндию в трескучий мороз на площадке переполненного вагона, держа в руках наш древний образ Распятия…» 22. Таким образом, можно смело предположить, что судьба книги с дарственной надписью М.И. Семевского была предрешена: она в составе библиотеки М.А. Таубе осталась в России. Известно, что эта библиотека «содержала в себе более 5000 томов по государственным и политическим наукам, истории средних веков, особенно Остзейских провинций и рода фон Таубе, немецкой генеалогии и геральдике, истории религий, истории искусств, собрания портретов и видов городов» 23. На книгах имелись экслибрисы и суперэкслибрисы. Информации о библиотеке М.А. Таубе в литературе очень мало, и можно предположить, что как единое целое она не сохранилась, хотя отдельные издания, хранящиеся в библиотеках страны, описаны 24. Также не исключен вариант попадания интересующей нас книги в библиотеку другого лица в послереволюционные годы. Каким образом эта книга оказалась в Пскове? Отметок книжного магазина или других библиотек на её страницах нет. Единственное, что известно: по записи в книге суммарного учета за декабрь 1947 г., она была передана в библиотеку в составе крупной партии книг, насчитывавшей более 4-х тысяч томов, из Горкома ВКП (б), что было зафиксировано в марте 1945 г. Судя по владельческим записям на книгах из этой партии, все они принадлежали жителям Ленинграда, а мы знаем, что в годы блокады многие собрания из опустевших квартир и разрушенных домов поступали в Публичную библиотеку 25, а затем могли быть отправлены в освобождённые регионы для комплектования уничтоженных и вновь открывающихся библиотек. Видимо, на адрес Горкома партии отправить было гораздо проще, т.к. Псковская областная библиотека только что открылась – в декабре 1944 г. Библиотека М. И. Семевского распалась и не сохранилась как единое целое. Книги из неё влились в состав книгохранилищ и архивов страны и зарубежья, попали в частные собрания 26. Хочется верить, что наступит время воссоздания – пусть в отдалённом будущем – целостности таких библиотек. В наше время это возможно единственным образом – с помощью создания единой базы данных – сводного электронного каталога на сайте одной из государственных библиотек, в котором объединятся и систематизируются описания всех сохранившихся изданий из собраний известных книголюбов нашей страны. Примечания: [1] «В этих книгахгах вся моя скромная труженическая жизнь…» : каталог книг библиотеки М. И. Семевского из собрания Государственного музея политической истории России / [сост. О. Б. Кох, С. А. Ходаковская]. – СПб., 2002. – С. 11. [2] Кох О. Б. «Мои любезные книги и книжечки…» (Заметки о библиотеке М. И. Семевского) // Псков. – 2000. – № 13. – С. 51. [3] «В этих книгах…». – С. 12. [4] Там же; См. также: Богомолов С. И. Российский книжный знак, 1700-1918. – М., 2010. – С. 742. [5] Иоасаф, иеромон. (Гапонов Василий Семёнович ; 1803-1861), русский духовный писатель, историк Владимирского края, магистр Киевской духовной академии. – См.: Иеромонах Иоасаф (Гапонов) [Электронный ресурс]. URL: http://lubovbezusl.ru/publ/istorija/suzdal/s/38-1-0-2500 (дата обращения: 5.02.2017). [6] Порох В. И. Офицер, историк, издатель : все о М. И. Семевском. – 2-е изд., стер. – Саратов, 2000. – С. 37. [7] Кох О. Б. «Мои любезные книги и книжечки…». – С. 51. [8] Кох О. Б. Михаил Иванович Семевский : опыт аналитической биографии. – СПб., 2005. – С. 245. [9] Там же. – С. 248-249. [10] Порох В. И. Офицер, историк, издатель… – С. 57. [11] «В этих книгах…». – С. 14. [12] Порох В. И. Офицер, историк, издатель… – С. 62. [13] «В этих книгах…». – С. 12; См. также: Кох О. Б. Михаил Иванович Семевский… – С. 297-305. [14] «В этих книгах…». – С. 24-25. [15] Экслибрисы и штемпели частных коллекций в фондах Исторической библиотеки. – М., 2001. – С. 43; Кружнов Ю. Н. Магазин Клочкова // Адреса Петербурга. – 2005. – № 21 (33). – С. 6. [16] «В этих книгах…». – С. 11. [17] По другим источникам – Рейтерн Елизавета Евграфовна (1821-1956), дочь художника Евграфа Романовича (Гергарда Вильгельма) Рейтерна (1794-1865), друга Василия Андреевича Жуковского (1783-1852). – См.: Евграф Романович (Гергард Вильгельм) Рейтерн… [Электронный ресурс] // Rodovid : [сайт]. URL: http://ru.rodovid.org/wk/Запись:642789 (дата обращения: 6.02.2017) и др. [18] Кох О. Б. Михаил Иванович Семевский… – С. 264. [19] В 1877 г. М. И. Семевский подарил Великолукскому реальному училищу часть книг из своей с братом юношеской библиотеки: «987 названий книг; 2818 томов и брошюр. При передаче был составлен каталог, поэтому состав книг известен». Также следует отметить, что он «в память о днях юности на специально изготовленном для этих книг экслибрисе написал: "Из собрания М. И. и А. И. Семевских"». В 1878 г. Семевский стал почётным попечителем этого училища и продолжал делать преподношения. – См.: «В этих книгах…». – С. 11-12; Кох О. Б. Михаил Иванович Семевский… – С. 230-231, 268; Она же. «Мои любезные книги и книжечки…». – С. 52. [20] Волхонский М. А., Гайда Ф. А. Барон М. А. Таубе и его «Воспоминания» // Таубе М. А. «Зарницы» : воспоминания о трагической судьбе предреволюционной России (1900-1917). – М., 2007. – С. 14. [21] Там же. – С. 13-22; Чеботарева Т. Предисловие // Там же. – С. 5-12; Богомолов С. И. Российский книжный знак… – С. 806. [22] Таубе М. А. «Зарницы»... – С. 211. [23] Богомолов С. И. Российский книжный знак… – С. 806. [24] См. изображение экслибриса и суперэкслибриса: Таубе М. А. [Электронный ресурс] // Книжные памятники Карелии : [сайт]. URL: http://monuments.library.karelia.ru/exlibris/taube__mihail_aleksandrovich/ (дата обращения: 2.02.2017). [25] Публичная библиотека в годы войны, 1941-1945 : дневники, воспоминания, письма, документы. – Санкт-Петербург, 2005. – С. 286-291. – Но фамилия Таубе в книге не упоминается. [26] Так, в частности, «на букинистическом рынке после войны оказались и книги, некогда подаренные М. И. Семевским в Великолукское реальное училище», также в 1927 г. их находили у населения в бывшем поместье Семевских Федорцове [Фёдорцеве – И. А.]. – См.: Кох О. Б. Михаил Иванович Семевский… – С. 304-305 и весь § 4 (с. 297-308).

СЕМЕВСКИЕ В ГДОВСКОМ УЕЗДЕ В.И. Будько Одна из сетевых энциклопедий сообщает о журнале «Русская старина» следующее: «Русская старина» – ежемесячное историческое издание; основано в Санкт-Петербурге в 1870 г. М.И. Семевским, но первое время (почти до конца 1877 г.), по соображениям служебного характера, оно не могло выходить под именем своего основателя и руководителя и появлялось за подписью В.А. Семевского»1. Для гдовского краеведения эта информация представляется актуальной, поскольку упомянутый в энциклопедии Василий Арсеньевич Семевский2 был богатым гдовским помещиком, владельцем имения Щепец и одно время возглавлял даже гдовское дворянство. О чете гдовских помещиков Семевских можно найти множество сведений, особенно, если учесть, что Софья Александровна была внучатой племянницей Александра Семеновича Шишкова, адмирала, о котором та же сетевая энциклопедия сообщает: «Александр Семёнович Шишков (9 [20] марта 1754, Москва – 9 [21] апреля 1841, Санкт-Петербург) – русский писатель, литературовед, филолог, мемуарист, военный и государственный деятель, адмирал (1824). Государственный секретарь и министр народного просвещения. Один из ведущих российских идеологов времён Отечественной войны 1812 года, известный консерватор, инициатор издания охранительного цензурного устава 1826 года. Президент литературной Академии Российской»3. О ее отце тоже можно найти много материалов. Александр Ардалионович Шишков (1799-1832) – русский поэт, писатель и переводчик, деятель русского романтизма, в своё время считался одним из лучших переводчиков Шиллера. Александр Ардалионович Шишков родился в дворянской семье. Получил первоначальное воспитание в доме своего дяди Александра Семёновича, куда его вместе с двумя братьями определили родители –Ардалион Семёнович и София Александровна Шишковы»4. Имеется также книга Вано Шадури «Друг Пушкина А.А. Шишков и его роман о Грузии»5. Это профессиональная книга, насыщенная архивным материалом, но написанная сугубо по канонам советского стиля. Несомненный интерес для заявленной темы представляют сведения сайта «Гдовские усадьбы», который ведет исследователь из Санкт-Петербурга Вадим Назаров. Он, в частности, сообщает: «Василий Арсеньевич Семевский (1822 (18) – 28.08.1875) – официальный редактор-издатель первых выпусков журнала «Русская Старина», троюродный брат Михаила Ивановича Семевского. Он состоял деятельным членом Императорского Вольного Экономического Общества и весьма интересовался успехами сельского хозяйства. Вот, что пишет М.И. Семевский в своей автобиографии: «…этот добрый, мягкий и во многих отношениях весьма милый человек [В.А. Семевский] крайне мало интересовался литературой». По просьбе брата Василий Арсеньевич в ноябре 1869 г. согласился принять на себя звание редактора-издателя. Однако только числился редактором и никакого участия в журнале не принимал. Жена его Семевская Софья Александровна (06.12.1824 – 26.07.1867), урожденная Шишкова, воспитанница Смольного института. После смерти похоронена при Щепецкой Архангельской церкви Гдовского уезда. От этого брака было 6 детей. Семевский Арсений Васильевич (20.08.1850 -?), отставной поручик лейб-гвардии Гусарского полка, затем чиновник для особых поручений при главноначальствующем Кавказского края, женат на Овцыной Вере Александровне, брак бездетный. Семевский Евгений Васильевич (25.05.1852 – ?), чиновник для особых поручений при главноначальствующем Кавказского края, холост. Семевская София Васильевна (13.03.1857–?). Семевская Надежда Васильевна (09.03.1862 – ?). Семевский Василий Васильевич (1863 – ?). Семевский Александр Васильевич (1849 – ?) . Не вдаваясь в подробности биографий С.А. и А.А. Шишковых, знаменитого деда и литератора, друга Пушкина, обратимся к строкам приватного дневника А.В. Дружинина, который бывал в гдовском имении Семевских и описывал в реалиях их быт, дом и прочие факты. В частности, в Щепце писатель встретил заинтересовавшую его помещицу – Надежду Дмитриевну Мусину-Пушкину, родственницу хозяйки дома. Она очень понравилась молодому писателю. Дневниковые заметки А.В. Дружинина о Щепце и его обитателях являются ярким об разчиком картин помещичьего быта 1850-1860-х гг.6. Таких описаний в гдовской истории больше не сохранилось. Созданные талантливым человеком, они стали для исследователей бесценным свидетельством истории: «[10.08.1854]. Занятия [в родном имении Дружинина Марьинское] почти прекращены по случаю великих жаров и некоторого умственного расслабления. Мыслей и картин в голове мало. Зато выезжаю и принимаю гостей и еще третьего дни видел [в Щепце] несколько новых лиц и [в том числе] Н.Д. М<усину>-Пушкину7, которая мила как ангел, которому хочется... цаловаться. Вследствие свидания с нею и других мелких обстоятельств, с этим свиданием сопряженных, я вернулся от Василия Арсеньича [Cемевского] довольным и счастливым. Пятнадцатого числа мне опять будет предстоять удовольствие видеть хорошенькую Надежду Дмитриевну, бесспорно первую красавицу нашего края. Вообще, если погода не испортится, то в Долотском погосте8 съедется почти весь Гдовский уезд, только едва ли все будут веселиться, что-то уже чересчур рассчитывают на сей день. Пиршество у Василия Арсеньича [в Щепце] удалось, и мне было бы отлично и на первый день, если б адская головная боль, обычная летняя моя казнь, не помешала бы многим увеселениям. Новый дом Семевского и вся окрестность отдаленно (весьма отдаленно) приближается к тому идеалу помещичьего помещения, о котором я имею понятие в своей голове. Нужны огромные капиталы, чтобы хорошо убрать и отделать этот палаццо, и долго ему стоять в неотделанном виде, но и то, что есть уже, не лишено приятности9. Террасы, старые деревья, площадки у прудов – все это удовлетворительно. Хозяин и милая маленькая хозяйка были как нельзя добрее и приветливее. Решительно Гдовский уезд неправ относительно Софьи Александровны: в настоящее время она держит себя отлично и исполняет обязанности хозяйки как нельзя безукоризненнее10. В доме, конечно, могло бы быть поболее порядка, исправности в людях, изящества, но всякому ли даются такие вещи и насколько они редки и в столице и в опытных, даже немолодых семействах! Приехали мы в Щепец в воскресенье, около 3 часов, совершив переезд втроем в [старинной] карете [матери Дружинина], посреди духоты и ослепляющего солнечного сияния. Я находился не на розах, утомление же и жар переносил гораздо хуже11, чем их переносила матушка12. Из гостей застали мы Вас. Ал. Стали, Надежду Дмитриевну [Мусину-Пушкину], семейство Шиц и Берендса, высокого белокурого немца, имеющего вид честный, приятный и даже изящный. Все остзейские господа делятся на отличных и подлых, – оба класса имеют свой тип, к которому приближается каждый. Так Берендс живо напомнил мне милейшего Густава, с которым, по-видимому, не сходен наружностью. Но манера говорить по-русски, постановка фигуры, любовь к черному платью, сухощавость стана и цвет волос – одинаковы. Явился граф Коновницын, новый наш предводитель, возбуждающий такие толки в крае; сей сановник имеет вид толстого степного помещика, когда-то жившего в порядочном круге, хорошо образованного и потому не способного на то, чтоб опуститься очень, по крайней мере наружностью. Обращение его чересчур уже сладко и предупредительно, что не мешает ему быть неловким отчасти: по-французски, например, говорит он уже неверно и, говоря с человеком, осыпая его любезностями, вдруг задает ему вопрос чисто неловкий или щекотливый. Меня, например, он с первых слов спросил, отчего я не в военной службе, – вопрос всегда нескромный, иногда глупый, а при настоящем ходе дел неуместный. Я ответил порядочною глупостью, потому что не объяснять же незнакомому человеку причину своих действий и свои взгляды с первого свидания! Оно, впрочем, можно видеть, что подобного рода проделки надо приписать неловкости, но никак не нахальству или тону командования. Но кажется мне, что если этому господину дать ход и не обрезать у него крил, то он со временем будет способен насолить своим электерам и даже серьезно вообразить себя командиром нашим. Безмерная предупредительность сего господина относительно матушки меня, однако, задобрила, и до тех пор, пока Коновницын13 не сделает чего-нибудь несомненно подлого, – я не приступлю к общей массе его обвинителей. За обед сели поздно. Обедали еще Островский с семейством, попы и безобразнейшее нелепое чучело Деметер Кошкаров14, бывший beauflis (зять – франц.) князя Шихматова. Чуть было не забыл я добродушнейшего чудака Николая Блока, походившего в своем фраке и серой фуражке с носиком на толстенького кулика с веселым нравом. Ели, пили, лежали, курили, играли в бильярд и так далее. Я лег спать без ужина, как сказано, – больным, и оттого второй день прошел веселее первого. Во второй день я чувствовал себя здоровым, был весел и добропорядочен, а самый кружок по отъезде гостей составился как-то теснее и лучше. Меня убеждали пробыть в Щепце до 15 [августа, до праздника Успения], и Н<адежда> Д<митриевна> должна была там остаться на несколько дней, но я – новый Сципион Африканский – уехал домой, предпочитая свое Чертово15 и лежанье на солнце такой приятной компании. Ночь я спал отлично, а сегодня все утро провел в праздности, лежа под елями у озера. Надо насладиться последними днями лета на полной свободе»16. В дневниковой заметке от 8.07.1854 г. Дружинин называет Василия Арсеньича – приятелем, о дружбе с которым судачат в округе все. Автор летом 1854 г. приезжает в Щепец 2 раза: записи от 8.07.1854 г. и 10.08.1854 г. Семевские же навещают его с ответным визитом в Марьинском осенью, 14.09.1854 г. В июльской и сентябрьской записях 1854 г. А.В. Дружинин даст в Дневнике краткое описание усадьбы Щепец, что было для него нехарактерно17: [8.07.1854]. «Событий ни малейших. Окрестные сплетники и сплетницы много чешут языки насчет моего приятеля В.А. Семевского и его загадочной супруги, кажется, имеющей некоторое поползновение представлять царицу Гдовского уезда. Но претензия эта не согласна с положением супружеского кармана: трудно более запутаться, живя в деревне и имея около 2 тысяч душ. Щепецкий дворец, который начат уже лет пять, окончен вчерне, но убрать его едва ли кто возьмется, и бедный Арсеньич долго, я думаю, не переедет в него жить. Всюду долги, неудовольствия, сплетни, общее ожесточение. Имение за недоимку отдают в опеку, около Нарвы нанята дача, – и нет денег, чтоб туда поехать. Обстоятельства плачевные, но достойные наблюдения, этюда и, при случае, описания»18. Приблизительно через месяц после визита Дружинина в Щепец 8.07.1854 г. последовал ответный визит четы Семевских в Марьинское. Это дало возможность Александру Васильевичу наблюдать соседей в домашней обстановке, не скованной присутствием сторонних лиц. Главное внимание, естественно, уделено им Софье Александровне. Критик сделал ей по сему случаю «обзор психологических тонкостей», состоявший из нескольких пунктов, которые он «пронумеровал». Он отмечает непосредственность Софьи Александровны и «неразвитый ум», молчаливость в присутствии гостей и ласковое отношение к кошкам. В то же время она была «весела, откровенна и разговорчива». В Арсеньиче он замечает «странности и беспечность». Возможно, о них ему сообщила хозяйка дома. В их семье проблем хватало, и многие из них были связаны со строительством огромного дома, который Семевские возводили, не считаясь с тратами: «[14.09.1854]. Утро субботы и действительно провел я в чтении, хотя довольно бесплодном. «Гомфри Клинкер» меня потешает. Перед обедом, за статьей «FrancisJeffrey» я услыхал стук подъехавшего экипажа и получил сведение о прибытии Арсеньича с женой. Вышел я к ним, не предвидя на весь день ничего доброго, но ожидания мои были обмануты. Софья Александровна решительно, торжественно и несомненно мила. Не говоря уже о ее глазах, удивительнее которых я видал только одни глаза, вскользь, на большом инвалидном бале, она enpetitcomite (в узком кругу – франц.) весела, откровенна и разговорчива. Беганье по саду, играние с кошкой и разговоры всякого рода незаметно заняли время до вечера, когда пришла баронесса [Вревская] с мисс Мери [воспитанницей]. Любопытно следя за здешними сплетнями и стараясь по возможности узнать их причины и значение, я убедился в следующем. Софья Ал<ександровна> если и хочет играть роль гдовской царицы, то не выражает своих претензий обидным для соседей образом, а соседи сами, по своей склонности к пересудам, видят в ней и высокомерие и сухость. Пункт 2. С<офья> А<лександровна> вовсе не вертит мужем и хозяйственными делами, а, напротив того, сама терпит от странностей и беспечности Арсеньича. Пункт 3. С<офья> А<лександровна> точно дика и молчалива в большой компании, что и подтвердила в воскресенье на опыте. Пункт 4-й. Софья А<ександровна вовсе не имеет того резкого склада в уме, при котором женщины предаются высокомерию, в некоторых речах своих она просто выказала наивность и неразвитость, из которых прямо истекают shyness {робость (англ.).} и необщительность. Но преднамеренным высокомерием, если оно и мелькает при других, она одолжена своей обстановке и своей жизни. Она именно имеет настолько ума и характера, чтоб быть умною под влиянием умного человека, но, увы! умного человека налицо не оказывается, хотя я и не назову Арсеньича простаком. Вечер тянулся для меня слишком долго, ибо я еще не избавился совсем от зубной боли. Утро воскресенья прошло очень хорошо. Мы бегали втроем по садам и рощам, говорили о соседних и своих делах, о путешествиях и о прочем. Не удовольствовавшись этой прогулкой, мы по желанию Софьи Александровны двинулись в большую рощу, она бежала поднявши юбки, без шляпки и болтала так, как того только желать можно. Я соблюдал достодолжную осторожность, хотя смотрел на ее глаза и ножки не без удовольствия. День был страшно душный, и мы вернулись домой мокрые снизу и отчасти сверху. А дома мы уже застали миллион гостей: Томсонов, Л.А. Блока19 сам четверт, потом явились баронесса [Вревская] с Машей и [поп] Василий20 с женой. Эта компания едва разместилась в столовой. Сестра предводителя, m-lleAdele, мне не понравилась, я блондинок не люблю, а она уже чересчур блондинка, в немецком вкусе. С Софьей Александровной произошло превращение, и она весь почти остаток дня молчала. После обеда курили и беседовали здесь, в моем рабочем флигеле, при громе, дожде и молнии. Часть гостей осталась ужинать, но, к счастию, ночевать никто не остался. От усталости я с час не мог заснуть, все было жарко. Нет, that will never do! (так не пойдет! – англ.). Эта деревенская жизнь беспокойнее городской! Сегодня опять довольно тепло, день серенький и не очень приятный. Работать не стоит приниматься, я думаю, к обеду приедет Мейер21. Как жаль, что в пятницу не было Маслова22, – я ему с злой целью столько говорил про Софью Александровну, что он, почти наверное, в нее бы врезался»23. В преддверии Свято-Успенского Крестного хода в погосте Доложском Семевские прибыли в Марьинское и ночевали у Дружининых. Все издавна шло «положенной чредой»: [17.08.1854]. «14-го числа по условию ждал гостей, для того чтоб по примеру прошлого года съездить компаниею в Долотский погост [на ярмарку и праздник Успения]. …приехали же Софья Александровна с мужем и Сталь. Вечерняя беседа была очень приятна, и наутро все мы встали довольно рано… В половине одиннадцатого двинулись все в дорогу в трех колясках24 и, как погода стояла добропорядочная, так совершили путь недурно»25. Компания явно не спешила на праздничный молебен, во время которого в тесной церкви села было не протолкнуться. Старый доложский храм в праздник просто не мог вместить всех желающих. Об имении Щепец писал в свое время и Ефим Андреев, крестьянский писатель и публицист: «Погост Щепец находится в 8-ми верстах к северо-западу от Прибужа, на правом берегу Плюсы. Церковь каменная, св. Архистратига Михаила, приятной архитектуры, в небольшом размере, построена на месте древней деревянной церкви, в 1834 году, помещиком, надворным советником, Арсением Васильевичем Семевским. Иконостас великолепный, вроде придворного. Иконы трудов крестьянина Выскатской волости Андрея Саввина. Он природным талантом, без руководства учителя, достиг, до возможной степени живописного художества, в свое время был украшением здешнего края и пользовался славою и доверенностию значительных лиц. При погосте находится великолепный замок, с башнями на углах и другими, свойственными такому зданию, затеями. Это трехэтажное, о 90 залах здание, стоящее владельцу миллиона рублей сер[ом], не к месту здесь и не приносит хозяину никакой пользы, кроме 5000 р[ублей] ежегодного расхода на поддержку26. Оно было бы весьма нелишним, в настоящее время, для обыденной жизни»27. В наше уже время о Щепце писала исследователь из С.-Петербурга Г.К. Старицына. Ее работа называется «Село Щепец. Гдовского района Псковской области. Историческая справка»28. Определенный интерес так же представляет сетевой материал ХельиКлемент «Клементы. История семьи»29. В нем рассказывается об эстонском компоненте в Щепце в первой половине ХХ в. Сегодня от былых красот в Щепце осталось немного. Дом и храм были разрушены в войну. Некоторое представление об усадьбе могут дать только ландшафты и возобновленный новыми владельцами пруд. На месте усадьбы выстроены новоделы и разбит сад. Добраться в Щепец можно либо от Вейно, либо от Чернева, но в обоих случаях старая дорога очень ухабистая, на ней много камней. Примечания 1. Википедия. 2. Семевский Василий Арсениевич, коллежский секретарь, † 28 августа 1875, 53 л. ([похоронен] при Щепецкой Архангельской церкви Гдов.у., им построенной) // Шереметевский В. Русский провинциальный некрополь. Т. 1. М. 1914 // Режим доступа: http://istok.ru/publ/nekropol/nekropol/provincialnyj_nekropol_san_sem/28-1-0-323 3. Википедия. 4. Википедия. 5. Вано Шадури. Друг Пушкина А.А. Шишков и его роман о Грузии. Тбилиси. 1951. 6. Семевские в Дневнике Дружинина упоминаются в 1852-1855 гг. 7. Надежда Дмитриевна Мусина-Пушкина – двоюродная сестра Софьи Александровны Семевской, соученица ее по Смольному институту благородных девиц. Мать ее владела в Гдовском уезде имением Б. Сижно (совр. д. Нагинщина Сланцевского района Ленинградской области). Умерла в 1854 г. Похоронена на храмовом погосте Сижно. Мраморный намогильный памятник с гербом Мусиных-Пушкиных на ее могиле не сохранился. Судя по всему, А.В. Дружинин очень увлекся ею. 8. Погост Доложский был знаменит на северо-западе своими богородичными ярмарками и местночтимой иконой Святого Успения. Дружинин в данном случае имеет в виду съезд на Успенье в погост на праздник местных помещиков. 9. Большой дом и храм Семевских в Щепце не сохранились. Нет о них упоминания в издании «Достопримечательные природные и историко-культурные объекты Псковской области. Кадастр». Псков. 1997. 10. Дружинин как бы вводит в оборот в своем Дневнике условное «звание» жены Семевского – «Царица Гдовского уезда». Новым предводителем в 1854 г. упомянут Коновницын, сын героя Бородина – Петра Петровича Коновницына, владевшего близ Гдова в шести километрах имением Кярово. 11. А.В. Дружинин был очень болезненным человеком. – Жалобы на состояние здоровья в его Дневнике – постоянны. 12. Мария Павловна Дружинина – мать писателя. Ее портрет написал в свое время знаменитый художник Павел Андреевич Федотов, с которым писатель был дружен всегда. Он же написал о своем друге замечательный очерк «Воспоминание о русском художнике Павле Андреиче Федотове» (СПб. 1853). 13. Коновницын Иван Петрович (1806-1867), граф, отставной офицер, бывший декабрист, предводитель дворянства Гдовского уезда. 14. Семейство Кошкаровых имело свое имение также в Щепце. Когда Семевские впали в материальные затруднения, Кошкаровы купили у них дом и все, что к нему полагалось. Представители этого семейства так же были похоронены на храмовом кладбище в Щепце. 15. Чертово, оно же – Чертово нежилое – первоначальное название имения Дружининых Марьинское, которое купил с аукциона отец писателя. Марьинское так прозывалось по имени матери писателя. Напротив Марьинского, через небольшое озеро было расположено имение баронессы Евфимии Никитичны Вревской, тетки Лермонтова. Упоминания о ней в Лермонтовской энциклопедии нет. 16. Дружинин А.В. Повести. Дневник. М. 1986. С. 312-314. 17. Фактически Щепец находится от реки в 1-2-х км. 18. Дружинин А.В. Указ.соч. С. 198. 19. Л.А. Блок – дед А.А. Блока по отцовой линии, владелец имения Преображенское в Гдовском уезде (совр. Сланцевский район Ленинградской области). 20. Отец Василий – настоятель храма в селе Заянье. Дружинин всех священников называет в Дневнике – попами. 21. Гдовский помещик Яков Иванович Мейер, бывший военный, охотник и друг А.В. Дружинина, владелец имения Гверездно. 22. Иван Иванович Маслов – близкий знакомый А.В. Дружинина, управляющий государственной дачей в Осьмино, близкий друг И.С. Тургенева. 23. Дружинин А.В. Указ. соч. С. 201. 24. Выехать из Марьинского в 11 часов, очевидно, значило – увидеть только Крестный ход на Святую Пещеру и ярмарку. Пути там до погоста – около полутора часов. При этом коляски Дружинина и его друзей, если они не шли с хоругвями и иконами, могли «пристроиться» только в конце колонны, которая растягивалась на версту. 25. Дружинин А.В. Указ. соч. С. 206. 26. «Указано в деле, что имение состоит в залоге С.-Петербургском Опекунском Совете. К 1 января 1858 года числилось долгу 22 670 руб. … В 1884 году имение Малый Щепец приобретает дворянин фон Бок Г.Р. за 20 000 руб.» / Усадьба В.А. Семевского// Гдовские усадьбы // Режим доступа: http://www.gdovuezd.ru/usadjba-v-a-semevskogo-.html 27. Андреев Е. Щепец //Андреев Е. Краткие историко-статистические сведения о церквах и приходах Гдовского уезда. Из записок крестьянина Ефима Андреева // Приложения III // Историко-статистические сведения о С.-Петербургской епархии. Выпуск Х. СПб. 1885. С. 174. 28. Старицына Г.К. Село Щепец. Гдовского района Псковской области. Историческая справка. СПб. 2002. Гдов. Гдовский музей истории края. 29. Хелья Клемент. Клементы. История семьи // https://mydocx.ru/4-297.ht

Последний приют Михаила Семевского. Новодевичье кладбище Санкт-Петербурга В одном из своих стихотворений «Когда за городом задумчив я брожу», А.С. Пушкин крайне негативно отозвался о петербургских кладбищах. Дескать, и тесно там, и сыро, и убого... Но прошло время и старинные питерские погосты стали совсем другими: тихими, тенистыми и даже таинственными. Когда автор этих строк был еще студентом ЛГПИ имени Герцена, то любил исследовать сии места, делая иной раз интересные открытия. И вот в 1977 г., изучая со своим неразлучным фотоаппаратом «ФЭД-3», Новодевичье кладбище бывшего женского Воскресенского монастыря на Московском проспекте, мне и посчастливилось обнаружить на нем могилу Михаила Ивановича Семевского и его дочери. Кладбище было открыто в 1849 г. рядом с монастырем на месте небольшой сосновой рощи. Первоначально захоронений на нем было очень немного (в 1849 г. - 3, в 1850 г. - 4, в 1851 г. - 2). Одним из первых был погребен архитектор Ефимов, по чертежам которого строился монастырь. Но постепенно кладбище разрасталось и до революции на нем нашли свое последнее упокоение более 26 тысяч человек. Среди них такие выдающиеся люди как поэты Некрасов, Тютчев, художник Врубель, адмиралы Невельской, Эссен, Посьет, шахматист Чигорин, издатель Краевский, наш земляк генерал Л.Л. Кирпичев и многие другие. Слева от входа хоронили насельниц монастыря. Это было одно из самых дорогих и привилегированных кладбищ Санкт-Петербурга. В создании памятников, склепов и надгробий из ценных пород камней и металла, принимали участие такие замечательные мастера как Василий Васнецов, Николай Рерих, Петр Клодт. Из 6 храмов монастыря два находились на территории кладбища: церковь иконы Божьей Матери «Всех скорбящих Радость» или, в обиходе, «карамзинская» воздвигнутой вдовой сына знаменитого историка Андрея Николаевича Карамзина, геройски погибшего в бою с турками во время Крымской войны и церковь Ильи Пророка - усыпальница известного лесопромышленника и мецената Ильи Громова. Дорожки посыпанные песком, газоны и клумбы украшали местность. Вначале на Новодевичьем кладбище в 1888 г. была похоронена дочь М.И.Семевского Татьяна. Михаил Иванович был женат на Елизавете Михайловне Протопоповой, от которой у него были две дочери: Татьяна 1873 г.р. и Анастасия 1874 г.р. Семейная жизнь Семевских была далека от идиллии, но дочек своих историк очень любил, особенно старшую, которая, как писал современник «была к отцу близка духовно, заменяла товарища и помощника в занятиях, собеседника, настоящего друга». Поэтому безвременная смерть 15-летней дочери от «горячки» (так называли любую болезнь, сопровождавшуюся высокой температурой), была для Семевских страшным ударом. Супруги после этого взяли на воспитание девочку-сиротку, которую тоже звали Татьяной. Через четыре года скончался и сам Михаил Иванович. Люди его знавшие вспоминали, что он как бы предчувствовал свою кончину. За два месяца до смерти он с печальным юмором написал следующую фразу: «Конец дней моих, увы, кажется довольно близок. т.к. по состоянию здоровья чувствую, что скоро переселюсь в тот блаженный край, где нет печали и воздыхания и где прогуливается громадная толпа сотрудников «Русской старины». 23 февраля 1892 г. М.И.Семевский захворал «лихорадкой» (болезнью с ознобом). 4 марта он был на погребении своего знакомого В.М.Ведрова и прошел пешком за гробом от Васильевского острова до Казанского собора. Через два дня историк отправился в Кронштадт для чтения лекции о Петре Великом. Во время перерыва почувствовал себя плохо. «Точно в груди что-то оторвалось», - говорил он. Но пересилил себя и прочел вторую половину лекции. Вызванный после нее доктор поставил диагноз - крупозное воспаление легких. 9 марта 1892 г. в возрасте 55 лет М.И.Семевский скончался в Кронштадте. Тело его доставили в столицу и отвезли на Новодевичье кладбище. За гробом шли дети из Петербургских школ, в которых Семевский был попечителем и сослуживцы из редакции журнала «Русская старина». На могилу было возложено множество венков, в том числе от Педагогического музея военно-учебных заведений, от Совета Дома призрения ремесленного образования бедных детей и даже с надписью «Старому однополчанину» от офицеров лейб-гвардии Павловского полка... Над могилой было сказано много добрых слов в адрес покойного. Ряд газет и журналов Санкт-Петербурга опубликовали некрологи о М.И.Семевском. Что касается жены Михаила Ивановича, то она пережила мужа на 21 год и умерла в 1913 г., а младшая дочь Анастасия в 1927 г. была еще жива. т.к. передала в это время библиотеку своего отца в Пушкинский Дом Ленинграда. Где они, а также приемная дочь Семевских, похоронены, неизвестно. До революции Новодевичье кладбище содержалось в идеальном порядке. А в 1918-19 гг. было разграблено и разорено. Но продолжало действовать до 1934 г., а не было уничтожено, как два десятка других питерских кладбищ. Дело в том, что на нем находились могилы деятелей, признанных новой властью (тот же «певец мести и печали» Н.А.Некрасов), а также родители Надежды Константиновны Крупской. Монастырь, правда, закрыли, а церкви на кладбище в 1929 г. разобрали на кирпич. Еще до войны была сделана попытка перенести некоторые захоронения на другие кладбища. Так произошло с могилой композиторов Римского-Корсакова и Лядова, артистов Сосницких и Самойловых, на очереди был Некрасов и Врубель. Но по ряду причин от этой затеи отказались. Последний сильнейший удар по Новодевичьему кладбищу был нанесен в 1968 г., когда Ленгорисполком принимает решение о создании здесь мемориального музея, а посему «необходимо убрать надмогильные сооружения не представляющие художественной и исторической ценности». По решению советских чиновников было уничтожено около 400 надгробий. Только благодаря протестам общественности это варварство было прекращено. Немало навредили кладбищу в эти годы и кладоискатели. Возрождение началось в 1990-х гг. Бывший монастырь, в котором размещался институт электромашиностроения и центральный государственный архив Октябрьской революции, вернули церкви. В 1995 г. Новодевичьему кладбищу был придан статус Памятника культуры федерального значения. Началась его реставрация, которая продолжается и по сей день. Добраться до этого интересного места несложно. Надо выйти на станции метро «Фрунзенская» и пройти примерно полкилометра по Московскому проспекту вправо. Или на станции «Московские ворота» и пройти примерно столько же, но влево. Можно посетить храмы вновь действующего монастыря и ознакомиться с интересными захоронениями старинного кладбища, которое имеет и несколько любопытных легенд. Литература 1. Исторические кладбища Санкт-Петербурга / А.В. Кобак, Ю.М. Пирютко. - Санкт-Петербург: МиМ-Дельта. 2009. 2. Новодевичье кладбище. - Изд. 2-е. доп / сост. Н.Л. Маркина, Н.В. Рогулина, Л.П. Савинская, О.А. Шмелева.- Санкт-Петербург: Русская классика. 2007. 3. Тимошук В.В. М.И. Семевский, основатель и редактор исторического журнала "Русская старина": Его жизнь и деятельность. 1837 - 1892.- Санкт-Петербург. 1895. 4. Кох О.Б. Герой своего времени (Штрихи к портрету М.И. Семевского) // Страницы исторического краеведения. Псков, 2001.- № 14.

Дары бесценные. М.И. Семевский – библиотекам Великих Лук История российской благотворительности была прервана революцией 1917 г. и на многие десятилетия предана забвению. К счастью, эти традиции не были забыты окончательно и сегодня мы можем говорить о новом этапе развития благотворительности в России. Немного об истории благотворительности. Свершение «малых дел» милосердия было когда-то частью жизненного уклада, объединявшей все российское общество. В создании всевозможных благотворительных заведений - детских приютов, богаделен, домов трудолюбия, попечительств о бедных - участвовали, по мере своих возможностей, представители аристократии и чиновничества, купечества и духовенства, разночинной интеллигенции, пролетариата и крестьянства. Заботу о нуждающихся разделяли все народы, населявшие Россию: русские и поляки, татары и немцы, православные и католики, иудеи и мусульмане. Миллионное пожертвование и скромный взнос в несколько копеек в равной мере выражали общую для россиян готовность делиться своим достатком с неимущими. Благотворительность была не только делом нравственного долга, но и символом общественного положения, высокой деловой репутации. Одним из таких благотворителей был М.И. Семевский. Михаил Иванович внес значительный вклад в развитие образования и культуры нашего края. В 1877 г. М.И. Семевский был избран гласным Санкт-Петербургской городской думы. Он являлся членом Училищной комиссии, на которую думой была возложена организация начальных городских училищ. М.И. Семевский неизменно ратовал за расширение сети учебных заведений этого типа, за увеличение отпускаемых думой средств на народное образование, за улучшение материального положения существующих училищ. Предметом его особого внимания стало устройство для городских училищ собственных зданий по европейскому образцу. Позднее, когда Михаил Иванович был известен всей России как редактор-издатель «Русской Старины», он принимает живое участие в ходатайстве об открытии училища в Великих Луках и делается его первым почетным попечителем. Реальное училище в Великих Луках, первое светское среднее учебное заведение в городе, открылось 30 августа 1877 г. в доме купца Н.О. Чудова, купленном городской думой в июле того же года. На первых порах директору Е.Я. Гречине и немногочисленному педагогическому коллективу училища пришлось приспосабливать здание к потребностям учебного заведения, приобретать необходимые пособия и книги, устраивать кабинеты и лабораторию. Впоследствии училище было перенесено в каменное двухэтажное здание с флигелями, в котором имелось всё необходимое для учебных нужд: физический и естественный кабинеты, химическая лаборатория, две библиотеки – учительская и ученическая, чертежный и гимнастические залы, метеорологическая станция. При училище был разбит фруктовый сад, устроена маленькая ботаническая оранжерея. Великолукское реальное училище функционировало более сорока лет, и только в 1918 г. по решению Великолукского уездного Совета рабочих, крестьянский и красноармейских депутатов на базе его были созданы сначала 1-е среднее училище, а позднее – школа второй ступени имени К.А. Тимирязева. Впоследствии в здании училища также размещались различные средние учебные заведения. Во время Великой Отечественной войны старое здание училища было разрушено, однако в 1945-1948 гг. на том же месте были вновь выстроены учебные корпуса. В 1949 г. одном из них открылся Великолукский учительский институт (в 1952 г. реорганизован в педагогический), на базе которого в 1970 г. было создано новое высшее учебное заведение – Великолукский филиал Государственного института физической культуры им. П.Ф. Лесгафта (ныне Великолукская государственная академия физической культуры и спорта). Библиотека Великолукского реального училища пополнялась, в частности, и за счет даров. В фонде Сектора редких книг Национальной библиотеки Республики Карелия находится конволют журнала «Сын Отечества и Северный архив» (№№ 5, 11-13, 21-23, 25 за 1832 г.) с экслибрисом «Из собрания М.И. и А.И. Семевских: пожертвовано 30-го августа 1877 г.» и тиснением «В.Р.У.» на корешке. Конволют из библиотеки Семевских был лишь частью книжного «пожертвования», сделанного в день открытия училища в Великих Луках. Так, в Научной библиотеке Карельского научного центра РАН (Петрозаводск) хранится том сериального издания «Продолжение Трудов Вольного экономического общества к поощрению в России земледелия и домостроительства» (Санкт-Петербург, 1792, ч. [46](16)) с таким же экслибрисом (на томе имеются также другие книжные знаки И.Е. и М.И. Семевских; в частности указано, что книга была приобретена в Великих Луках 11 июня 1857 г. и находилась в библиотеке И.Е. Семевского в с. Федорцове Великолукского уезда). Семевский только в день открытия подарил училищу 2818 книжных томов. Вполне возможно, что каждая из книг имела вот такую наклейку [1]. Великолукский краевед Т.М. Андреева заметила: «Горожане сочувственно относились к новому учебному заведению, оказывали содействие при комплектовании библиотеки и местного музея. Так, почетный попечитель училища М.И. Семевский с братом «пожертвовали в основную библиотеку 987 сочинений в 2 818 томах. … М.И. Постоянно присылал издаваемый им журнал «Русская старина», каковые издания имеются ныне в библиотеке училища за все десять лет: 1870-1879, т.е. с начала издания, составляющие ныне библиографическую редкость. Независимо от книг Михаил Иванович пожертвовал хорошее собрание гравюр и литографий - всего 434 экземпляра» [2]. Итак, во вновь открытое училище Михаил Иванович вместе с братом Александром Ивановичем, пожертвовал библиотеку из 989 названий в 2828 томах, называемую книгохранилищем братьев Семевских. В нем богаты отделы словесности – 363 тома, периодические издания-сборники и альманахи в 1830 томах; в отделе словесности имеются сочинения известнейших отечественных писателей XVIII в. и первой половины XIX в. В том же отделе находятся сочинения знаменитейших авторов английских, французских, немецких и других в русских переводах прошлого и настоящего столетий. Между периодическими изданиями особенно замечательно собрание Псковских губернских ведомостей с первого года их основания, т.е. с 1840 по 1850 гг. включительно, где помещено много статей, заметок и материалов, относящихся к истории Псковского и Великолукского края. В отчете директора училища Е.Я. Гречины за 1877-1878 учебный год, говорится: «В истекшем 1-ом учебном году, Великолукское реальное училище обогатилось весьма значительными пожертвованиями: двое уроженцев Великолукского уезда М.И. Семевский, Почетный Попечитель этого училища и брат его А.И. Семевский, землевладелец в этом же уезде, Почетный мировой судья и один из попечителей училища, представили в полную его собственность значительное собрание книг, которое и легло в основание библиотеки этого учебного заведения. Пожертвование сделано в самый день открытия Реального училища, 30 августа 1877 г. и заключает в себе 987 сочинений в 2818 томах. Книги эти доставлены из С-П М.И. Семевским на его счет, при каталоге, заключающем в себе 12 отделов: Богословие и философия – 28 томов; педагогическая и учебная книга – 54 тома; история географии – 97 томов; юридический отдел – 126 томов; военно-исторические – 43 тома; словесность вообще и история отечественной литературы – 363 тома; естественные науки – 41 том; периодические издания, сборники и альманахи - 1830томов; справочные книги - 64 книги; рукописи – 28 томов; исторические издания - 144 тома. Всего как сказано выше 987 сочинений в 2818 томах. Таким образом, Великолукское реальное училище с первого же года существования, так сказать, с самого дня своего рождения имеет значительную фундаментальную библиотеку, заключающую в себе много хороших и даже весьма редких изданий. В особенности богаты отделы «Словесность» - 363 тома и периодические издания, сборники и альманахи - 1830 томов. В первом из упомянутых отделов Великолукское реальное училище получило от М.И. Семевского сочинения известнейших отечественных писателей XIX и первой половины XIX вв. Таковы собрания сочинений или отдельные произведения: Баратынского, Бестужева - Марлинского, полное собрание сочинений), Богдановича (поэма «Душенька»), Вельтмана, книги Вяземского, Гоголя, Федора Глинки, Гончарова, Грибоедова, Державина (собр. его соч. 4 тома, изд. 1808 г.), книги Ивана Долгорукова, Жуковского, Загоскина, книги Кантемира (собр. соч.), Карамзина, Княжнина (полн. собр. соч.), Крестовского (псевдоним), Кольцова (полное собр. соч.), Кукольника, Лажечникова, Лермонтова, Ломоносова (полн. собр. соч.), Лукина (драматический писатель 18 века, полн. собр. соч.), Марка Вовчка (собр. соч.), Озерова, Островского, Полонского, Пушкина (собр. соч. в 11 томах, изд. 1838-1842 гг.), Подолинского, Н.О. Павлова, Сенковского (полн. собр. соч. в 9 томах), гр. В. Сологуба, А.П. Сумарокова, гр. Л.Н. Толстого, Глеба Успенского, Фонвизина (полн. собр. соч.), Тараса Шевченко (собр. соч.), и некоторых других известных писателей. В этом же отделе находятся сочинения знаменитых авторов английских, французских, немецких и других, в том числе в русских переводах прошлого и настоящего столетия. Таковы сочинения: Вольтера, Руссо, Мольера, Шекспира, Байрона, Диккенса, Рида, Шиллера, Сервантеса, Гомера («Иллиада» в переводе Кострова, изд.1787г.), собрания произведений иностранных поэтов в переводах Н. Гербеля и Д. Михайловского и некоторые другие книги, каковы, например, сборник произведений изящной словесности из журналов «Отечественные записки», «Русский вестник» и из некоторых других журналов. В отделе «Периодические издания» Великолукское реальное училище получило от Михаила Ивановича и Александра Ивановича Семевских обширное собрание русских журналов, сборников и альманахов 1810-1850 гг. Таковы: «Вестник Европы» (1804-1830 гг.), «Московский Телеграф» (1825-1834 гг.), «Телескоп» (1831-1836гг.), «Библиотека для чтения» (1835-1844 гг.), «Вестник императорского географического Общества» (1851-1858 гг.), «Сибирский Вестник» (Изд. Спасского, 1824г.), «Дух журналов» (1815-1820 гг.), «С-Петербургский журнал» (1798-1807 гг.), «Соревнователь просвещения» (1822-1824 гг.), «Морской сборник» (1854-1860 гг.), «Современник» (1839-1841 гг.). Труды Вольного экономического общества с 1766 г., то есть с самого основания этого общества по 1808 г. и др. Известно, что до 1850 г. включительно русская журналистика вмещала в себе почти все лучшее, что производила отечественная наука и в особенности словесность, в виду этого, дар М.И. и А.И. Семевских реальному училищу, дар обширного собрания русских журналов, сборников и альманахов - составляет весьма ценное достояние и, несомненно, принесет громадную пользу как гг. преподавателям, так и учащимся в нем. Упомянув о повременных изданиях, пожертвованных гг. Семевскими, нельзя не упомянуть с глубочайшей признательностью о том, что ими также подарено училищу хорошо сбереженное собрание «Псковских Губернских Ведомостей» с первого года их основания, т.е. с 1840 по 1850 гг. включительно, и почти все «Псковские памятные книжки». Известно, что в том и в другом издании помещено много статей, заметок и материалов, относящихся к истории Псковского и Великолукского края, а история этого края не может не быть предметом изучения в высшем учебном заведении в г. Великих Луках. Наконец, из исторических книг нельзя не указать на монументальные издания, каковы, например, «Сравнительные жизнеописания славных мужей Плутарха», перевод с греческого С. Дестуниса, изд.1821 г., в 13 томах; «Рижская история» Соч. Роллена, перевод В.К. Третьяковского, изд.1761-1767 гг. в 15 томах; «История крестовых походов» Соч. Мишо, изд.1841 г. в 5 томах; «Русская Старина», изд. Семевского 1870 г., 1876 г., 1877 г., 1878 г. и прочие» [3]. В отчете за 2-ой год обучения говорится: «Почетный попечитель М.И. Семевский пополнил пожертвованные им 30 августа 1877 г. книгохранилище, а именно вновь подарил 125 сочинений в 176 томах преимущественно по всеобщей истории и истории литературы, как русской, так и иностранной. Независимо от сего, М.И. Семевский постоянно присылал издаваемый им ежемесячный исторический журнал «Русская Старина», каково издание имеется ныне быть в библиотеке училища за все 10 лет. 1870-1879 гг., т.е. с начала издания; при сем можно заявить, что некоторые из годов этого издания, а именно 1871-1875 гг. давно уже не находятся в продаже, составляют ныне библиографическую редкость. Независимо от книг М.И. Семевский в 1879 г. пожертвовал хорошее собрание гравюр и монографий – портретов государей, полководцев, писателей, иерархов церкви, артистов и других замечательных и достопамятных исключительно русских деятелей. Всего 434 экз. при особо обстоятельно составленном каталоге» [4]. В отчете о состоянии шестиклассного Великолукского реального училища за 1881-1882 учебный год в разделе о состоянии фундаментальной библиотеки говорится: «Сверх этого 1877 году числа 2818 томов пожертвовано почетным попечителем реального училища М.И. Семевским, который ежегодно пополняет свой дар новыми вкладами». А в разделе Пятилетие училища написано «Сочувствие горожан было полное, оно выразилось готовностью оказать содействие при оставлении библиотеки и местного музея. Так почетный попечитель училища Михаил Иванович Семевский с братом Александром Ивановичем Семевским пожертвовали в основную библиотеку 967 сочинений в 2818 томах…» [5]. Этот же факт подтверждается в отчете за 1882-1883 учебный год. Шестой год существования училища: «Сверх этого числа 2818 томов пожертвовано почетным попечителем реального училища М.И. Семевским в 1877 году, который ежегодно пополняет свой дар новыми вкладами» [6]. Изучая отчеты о состоянии Великолукского реального училища за 1883-1884 учебный год, седьмой год существования училища, в разделе о состоянии фундаментальной библиотеки мы нашли сведения «Сверх этого числа 2818 томов пожертвовано тайным советником Михаилом Ивановичем Семевским в 1877, который ежегодно пополняет свой дар новыми вкладами. В текущем году г. Михаилом Ивановичем Семевским прислано для подарков, окончившим курс и лучшим ученикам училища 10 названий книг в великолепном золото-образном переплете, которые и раздадутся сегодня ученикам по назначению». В 1883 году «В фундаментальной библиотеке училища насчитывалось 3375 книг и брошюр и 2818 томов, пожертвованных Семевским» [7]. 1884-1985 учебный год. Восьмой год существования училища. хочется отметить такие факты: «Получили в подарок от тайного советника Михаила Ивановича Семевского журнал «Русская старина» в хорошем переплете ученики дополнительного класса Князев, Лемм за 1870 год. Ученики 6 класса Гносс, Гротто-Слепиковский за 1870. Иванов, Касперский за 1876 год, Корти, Поляков, Свистунов, Хмелев – за 1878 год. Говоря о комплектовании фундаментальной библиотеки, в отчете написано: «Сверх этого числа 2818 томов пожертвовано тайным советником Михаилом Ивановичем Семевским в 1877, который пополняет свой дар новыми вкладами. В текущем году г. Михаилом Ивановичем Семевским прислано для подарков, окончившим курс и лучшим ученикам училища 12 названий книг в золото-образном переплете, которые и раздадутся сегодня ученикам по назначению» [8]. В отчете за 1885-1886 учебный год. 9-ый год существования училища говорится: «Получили в подарок от тайного советника Михаила Ивановича Семевского журнал «Русская старина» за 1885 год в хорошем переплете ученик дополнительного класса Поляков и ученики 6 класса Барковский, Костричин, Красовский, Кузнецов, Левин, Ростовский, Савчин, Успенский, Якобсон, Яковлев». «Сверх этого числа 2818 томов пожертвовано тайным советником Михаилом Ивановичем Семевским в 1877, им же безвозмездно высылается ежегодно издаваемый им журнал «Русская старина». В текущем году г. Михаилом Ивановичем Семевским прислано для подарков, окончившим курс и лучшим ученикам училища 10 названий книг в прекрасном переплете, которые и раздадутся сегодня ученикам по назначению Педагогического совета» [9]. На эти же факты указано и в отчетах о состоянии Великолукского реального училища за 1887-1888, 1888-1889, 1889-1890, 1890-1891 учебные года. А именно «Сверх этого числа 2818 томов пожертвовано тайным советником Михаилом Ивановичем Семевским в 1887, им же безвозмездно высылается ежегодно издаваемый им журнал «Русская старина» [10]. Во второй половине XIX в. был открыт ряд библиотек, которые стали называться общественными, этим подчеркивался не официальный, а общественный характер происхождения библиотек. 15 (27) февраля 1868 г. по инициативе учителя уездного училища Мстислава Ивановича Бутырского в Великих Луках была организована общественная библиотека, которая работала до 1918 г. Она принадлежала не городу и не земству, а всем подписчикам, т.е. читателям. Чтение в библиотеке было платное. Отчеты библиотеки свидетельствуют об острой нужде в финансовых средствах. Почти ежегодно Михаил Иванович дарил книги и Великолукской общественной библиотеке, наследницей которой является наша центральная городская библиотека. Об этом можно прочитать в историко-статистическом очерке А.К. Альберта «Двадцатипятилетие Великолукской общественной библиотеки» [11]. В книге написано: «Помимо приобретенных на деньги книг и журналов, библиотека в первый же год обогатилась еще сделанными ей от разных лиц книжными пожертвованиями, а именно: 2) от М.И. Семевского «Дневник Иоана Георга Корба» и «Воспоминания» Кельсиева. Михаил Иванович дарил нашей библиотеке книги начиная с 1868 г. по 1874 г. Затем в 1883 г. и в 1888 г. Об этом свидетельствуют записи в историко-статистическом сборнике: «… Помимо приобретения библиотекой книг и журналов покупкою, ей были сделаны пожертвования следующими лицами: В 1869 г.: В.А. Забылиным, Е.Ф. Гершау и М.И. Семевским - 4 названия книг; В 1870 г.: М.И. Семевским, В.Д. Роковым и П.Г. Хоменко - 4 названия книг; В 1871 г.: М.И. Семевским и священником Пульхеровым - 2 названия; В 1872 г. А.А. Вавиловым, Н.А. Рыжковым, В.А. Чудовым, Р.И. Ивановой, Н.И.Ансио, П.В.Горбуновым, О.П.Кожевниковым и М.И.Семевским - 12 названий; В 1873 г.: А.А. Вавиловым, П. Шепелевым и М.И. Семевским - 7названий; В 1874 г.: А.А.Вавиловым, О.П.Кожевниковым, Ткачевым, П.Г. Васильевым и М.И. Семевским – 17 названий; В 1883 г.: Н.О. Чудовым, М.О. Янушкевич, Ц.Д. Глазовым, М.И. Семевским - 12 названий; В 1888 г.: О.П.Кожевниковым и М.И. Семевским - 2 названия. «… За 25 лет было 28 общих собраний. Из более выдающихся постановлений собраний можно указать на следующие:1) многократно выражения благодарности М.И. Семевскому за бесплатную присылку издаваемого им журнала «Русская Старина» и другие книжные дары (10 декабря 1871 г., 1 декабря 1872 г., 1 декабря 1873 г., 2 декабря 1874 г. и 1 декабря 1888 г.)». Л.А. Скатова в своей статье «Есть на Руси такой город» пишет: «Семевский - автор «Историко-этнографических записок о Великих Луках и Великолукском уезде», вышедших небольшим тиражом - всего 500 экземпляров, но выкупленных историком и общественным деятелем и подаренных великолучанам»[12]. История библиотек города, существование их на денежные пожертвования и дары частных лиц, и в том числе М.И. Семевского, наглядно показывает, что деятельность библиотек во многом определялась неравнодушием и заинтересованностью благотворителей в судьбах библиотек. Примечания: [1] Книжные памятник Карелии. Режим доступа: URL:http://monuments.library.karelia.ru/ (дата обращения: 224. 08.2017). [2] Андреева Т.М. «Знание были вбиты, как гвозди» / Т.М. Андреева // Псков. – 1995. - №3. - С.80-81. [3] Великолуцкое реальное училище в первый учебный год, 1877-1878 отчет, читанный директором Е.Я. Гречиною на акте в училище 16 июня 1878 года. – СПб. : Типография В.С. Балашева, [1878]. – 46 с. [4] Великолуцкое реальное училище во второй учебный год, 1877-1878 отчет, читанный директором Е.Я. Гречиною на акте в училище 14 июня 1879 года. – СПб. : Типография В.С. Балашева, [1879]. – 40 с. [5] Отчет о состоянии шестиклассного Великолуцкого реального училища за 1881-1882 учебный год. Пятый год существования училища / [директор Е. Гречина, В. Попов, Порохов]. - Великие Луки : Типография М. Г. Лаврова, 1882. - 68 с. [6] Отчет о состоянии Великолуцкого реального училища за 1882-1883 учебный год. Шестой год существования училища / [директор Е. Гречина, Юренев, М. И. Семевский]. - Великие Луки : Типография В. А. Вязьменского, 1884. - 54 с [7] Отчет о состоянии Великолуцкого Реального училища за 1883-1884 учебный год. Седьмой год существования - Великие Луки : Типография В. А. Вязьменского, 1884. - 54 с. [8] Отчет о состоянии Великолуцкого Реального училища за 1884-1885 учебный год. Восьмой год существования - Великие Луки : Типография В. А. Вязьменского, 1885. - 48 с. [9] Отчет о состоянии Великолуцкого Реального училища за 1885-1886 учебный год. (IX год существования) - Великие Луки : Типография М. А. Вязьменского, 1886. - 46 с. [10] Отчет о состоянии Великолуцкого реального училища за 1887/8 учебный год. (XI год его существования) - Псков : Типография губернского правления, 1880. - 50 с. [11] Альберт А.К. Двадцатипятилетие Великолуцкой общественной библиотеки (27 февраля 1868 года - 27 февраля 1893 года) : историко-статистический очерк / А.К. Альберт. - Великие Луки : Типография Ф. П. Кожевникова, 1893. - 55, [1] с. [12] Скатова Л.А. «Есть на Руси такой город» / Л.А. Скатова // Великолукское обозрение. – 2007. – 7 нояб. – С.3.

Андреева Ирина Михайловна, ведущий библиотекарь Центра по работе с редкими и ценными документами Псковской областной универсальной научной библиотеки.

Орлов Владимир Викторович, Почётный гражданин г. Великие Луки, Заслуженный учитель России, член Союза краеведов России.

Лопатина Надежда Анатольевна, начальник Отделения Государственного архива Псковской области в г. Великие Луки, Почётный архивист РФ, член Союза краеведов России.

Деятельность М.И. Семевского как исследователя документов, имеющих историко-юридическое значение В 2017 г. исполняется 180 лет со дня рождения и 125 лет со дня смерти Михаила Ивановича Семевского. Как отмечалось в некрологе, который был опубликован в журнале «Исторический Вестник» за 1892 г.: «Неожиданно, в три дня, смерть унесла в могилу энергичного работника на поприще журналистики, истории, археологии, публицистики, на общественной службе своим согражданам. Кому между сколько нибудь образованными русскими людьми неизвестно имя Михаила Ивановича Семевского, этого неутомимого исследователя вашей прошлой жизни во всехъ ея эпохахъ и проявлениях…»[i]. Деятельности М.И. Семевского посвящены многочисленные статьи, монографии и диссертации, как его современников, так и современных исследователей. Большинство из них избрали предметом своих исследований деятельность М.И. Семевского на посту главного редактора журнала «Русская старина» и опубликованных в этом сборнике документов. Вместе с тем необходимо признать, что далеко не все аспекты деятельности М.И. Семевского можно считать изученными. К таковым можно отнести собирание и исследование документов, которые можно охарактеризовать, как имеющие историко-юридическое значение. Так, в 1870 г. в сборнике «Чтения в Обществе истории и древностей российских при императорском Московском университете, Кн. 4, отд. 5» вышел труд, который был назван, как: «Исторические и юридические акты XVII и XVIII столетий, собранные Михаилом Семевским». Как отмечал сам Михаил Иванович: «упомянутые документы, разнообразны и по содержанию, разнообразны и по форме. В состав их входят: Царские грамоты по разным делам, наказы и инструкции местных властей, челобитные записи по разным заключаемым договорам, акты следственные, челобитные крестьян к помещикам и письма частных лиц конца XVII – начала XVIII столетий», а также «представленные здесь старинные, разнообразного содержания, достались мне в разное время и от разных лиц. Они составляют лишь часть всех, находящихся у меня, актов, число которых простирается до 600. Из сих документов, далеко не одинаково важных, я, для настоящего Сборника, выбрал лишь такие, которые, в том или другом отношениях, являются занимательными для любителей Русской старины. Одни из них, по самому содержанию своему, представляют занимательность, несмотря на то, что образчики их были не раз печатаемы; другие, не столь занимаемые по содержанию, выбраны мной по тому, что они вообще редко встречаются в сборниках нашей старинной письменности. Всех ныне сообщаемых мною актов 69; они, как я уже сказал, отобраны мною от других актов, при том самым тщательным образом рассмотренных; одно уже отношение цифр 68: 600 достаточно свидетельствуют о строгости, с какой произведен был выбор» [ii]. Он так же отмечает, что «те акты, которые я нащел необходимым разместить в настоящем Сборнике, относятся к царствованиям: Михаила Федоровича, Алексея Михайловича, Федора Алексеевича, Ивана и Петра Алексеевичей, и обнимают собой одно столетие, а именно с 1623 по 1723 г., некоторые из сих актов от ветхости оказались неполными, иные сохранились лишь в списках» [iii]. Для нас, как для жителей одного из старейших городов Псковской области, из 69 документов, собранных М.И. Семевским, наибольший интерес представляют те из них, которые имеют самое непосредственное отношение к истории права нашего края. Так, под № 2 в сборнике опубликована «Грамота 1651 г., Псковскому воеводе, Князю Львову, и Дьяку Степанову, о воре Дружинке Бородине» [iv]. Этот нормативно-правовой акт является дополнением к тем актам о Псковском мятеже, датируемые 1650-1654 г., которые были опубликованы в материалах «Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. Том третий» в 1848 г. за № 74 (3, С. 265-276). Без данных актов, людям, не знакомым с историей возникновения и подавления Псковского мятежа, который в некоторых исторических исследованиях, упоминается под названием «Хлебный», не будут понятны те требования, которые предъявлялись к наказанию и обстоятельствах этапирования в Москву из Пскова посадского человека Дружинки Бородина. Для пояснения текста грамоты из сборника М.И. Семевского прежде всего необходимо обратиться к таким документам, как «Наказ Никифору Собакину об отправлении должности Псковского воеводы» от 14 марта 1647 г., за № 20 из сборника «Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической комиссией. Том третий». Как следует из текста Наказа при назначении на должность окольничьего и воеводы в Псков Никифору Собакину и дъяку Ивану Дмитриеву было необходимо произвести переучет «наряду большого стенного пушек и пищалей больших и малых, и сколько в казне зелья и свинца и всяких пушечных запасов, и сколько на его приезд налицо в государевой казне денег и в житницах хлебных запасов, и списки дворян и детей боярских и новокрещенных, и атаманов и казаков и стрельцов, и всяких служилых людей». Также указано о необходимости пересмотреть «самому на лицо и деньги счесть, а хлеб велеть» перемерить, с тем что бы в дальнейшем дела вести от имени царя Алексея Михайловича «делом промышлять собча» и «смотря по тамошнему делу, как бы государеву имени было к чести и делу государеву и казне было прибыльнее» [v]. Из документов сборника «Дополнения…» представляют так же интерес: Отписка Великолуцкаго кабацкого головы Ивана Водопьянова, датируемая прежде 26 марта 1647 г., за № 22 [vi] и Акты приказа Новгородской четверти, о выдаче из казны денег на церковные потребности о денежном и хлебном жалованьи стрельцам, казакам, пушкарям, подъячим и другим служилым людям, и о наделении стрельцов и казаков землями» [vii]. Как следует из этих документов, в землях Великого Новгорода и Пскова, которые являлись пограничными, необходимо было содержание достаточно значительного стрелецкого войска, которое следует снабжать всем необходимым. Но с содержанием стрелецкого войска и обеспечения его все необходимым, в том числе и хлебом, возникли определенные проблемы. Как следует из отписки кн. В.П. Львова царю Алексею Михайловичу о «воровском письме» Дружины Бородина 12 декабря 1650 г. в Псков из Стрелецкого приказа была прислана грамота с указанием: «на твою государеву службу к Москве выслать псковских и пригородцких стрелцов половину; а подводы под них велено взять во Пскове сь ямских слобод и посадцких людей и монастырей. И мы, холопи твои, о тех подводах в земскую избу к старостам послали память и велели подводы собрать, не мотчав. И старосты, государь, и посадцкие люди, и монастырские служки и ямщики о подводах в земской избе учинили сход и тот вор и злому делу начинатель Дружинка, проведав, что в земскую избу посадские люди для подвод собрались, послал тайно з женою своею Матренкою к старостам и к посадцким людем воровское письмо своей руки, чтоб ему тем воровским писмом прежней мятеж учинить» [viii]. Однако, из текста «Воровского письма» Дружины Бородина следует, что: «…И по ся мест мне ваша милость третей год ничем не объявилась, толке ныне пожаловал меня, поискал земской староста Иван Давыдовичь Красногородец и государевым начальником на меня милостивое слово сказал, назвал меня вором и поклепщиком и гилевщиком, бутто ся я завожу старой воровской в мире мятеж. И по ево заступлению государев околничей и воевода и дьяк писали ко государю к Москве. Я ныне за грех свой живот мучу в железах, ожидаю под голову подушки или Гаврилки Демидова терема вечново, а воровства, господа, я никакова ни мятежу не заводил, крест я целовал впрямь праведному государю на своей правде и ожидаю ныне к собе смертново часу…» [ix]. Тем не менее, на отписке кн. В.П. Львова царю Алексею Михайловичу о “воровском письме” Дружины Бородина на обороте имеется помета: «Указал государь отписать в Новгород к боярину и воеводе и к диаку велеть тому вору Дружинке Бородину учинить такое же наказанье, как указано и в Новгороде, а учинив наказанье прислать к Москве» [x]. Таким образом, грамота, опубликованная М.И. Семевским, существенно дополняет названные выше документы описанием того наказания, которому был подвергнут Дружина Бородин по указанию царя Алексея Михайловича. О расправе с другими участниками Псковского восстания свидетельствуют грамота № 3 из сборника документов, собранных М.И. Семевским: «Грамота Царя Алексея Михайловича, 1651 г., к Псковскому Воеводе Львову, об объявлении Псковичам Царского благоволения за поимку воровских людей» и грамота № 4 «Грамота, 1651 года Псковскому воеводе, Князю Василию Петровичу Львову, о дворе Псковитянина Ильи Хвостова». Как следует из текста грамоты № 3 от 8 декабря 1651 г. псковичи выдали царским властям зачинщиков мятежа: Томилку Слепова, которого «с женой и с детьми из Пскова послали в Великий Новгород с товарищи его с ворами и заводчиками с Гаврилком Демидовым и с Прошкой Козою, для того, чтобы они в Пскове сидя за приставом, какого злого умыслу и воровства не завели и смуты какие не учинили» [xi]. Как следует из содержания отписки кн. В.П. Львова царю Алексею Михайловичу об отдаче земскими старостами руководителей восстания в Пскове Гаврилы Демидова и Томилы Слепого в съезжую избу, которая датируется 11 ноября 1650 г.: «Нынешняго, государь, 159-го году ноября в 9 день в твоей государеве Цареве и великого князя Алексея Михайловича всея Русии грамоте писано к нам, холопем твоим, с челобитчики с Анкидинком Гдовлянином с товарыщи, а велено, государь, нам псковичь всяких чинов людей призвати к съезжей избе и твою государеву милость им сказати, что ты, великий государь, повинную их челобитную выслушал, по своему государьскому милосердому нраву положил на милость, вины их всем отдал и велел вместо смерти живот дать и челобитчиком их велел видети свои государьские пресветлые очи, и они б псковичи всяких чинов люди, помня твое государево крестное целованье тебе, великому государю, служили и вины свои покрывали службами своими, а хто вперед учнет такое воровство всчинать и таким воровством похвалятца или какие смутные речи говорить, и они б тех людей имали и приводили в съезжую избу. И того же, государь, числа по твоему государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всея Русии указу мы, холопи твои, призвав к себе земских старост и всяких чинов лутчих людей и твою государеву милость им сказали, чтоб они, видя к себе твою государеву милость и твое государево крестное целованье помня, своей братье всяких чинов людем твою государеву милость сказывали, а которые прежние воры и завотчики и гилевщики после твоей государевы милости к ним и крестного целованья Гаврилка Демидов, Томилка Слепой и стрелцы Прошка Коза с товарыщи завели было воровской прежней завод и злой умысел и хотели воздвигнуть мятеж по-прежнему, и они б за тех воров не стояли и Гаврилка б Демидова и Томилка Слепова привели в съезжую избу и отдали бы нам, холопем твоим, для того, что Гаврилка Демидов после твоего государева крестного целованья у соборные церкви пресвятей Троицы в паперти бил псковского стрелца за то, что он воровство его обличал. Да ноября, государь, в 5 день он же Гаврилка говорил в земской избе съезжие избы подъячему Титку Максимову, которого мы, холопи твои, посылали к нему по челобитью сторожа Андрюшки Шильцова для записи, которую он на него вымучил в смутное время в пятидесяти рублех; и Гаврилко ему Титку говорил, что он записи ему не отдаст, а того де Ондрюшку ему Гаврилку пытать. А Томилко Слепой приходил к стрелцу к Игнашку Мухе и говорили, чтоб им завести мятеж и кровопролитие по-прежнему. И лутчие, государь, люди нам, холопем твоим, сказали, что оне, видя к себе твою государеву милость и твое государево крестное целованье помня, тебе великому государю служити ради и своей братьи говорити о том, чтоб за воров не стояли, и велели быть всяких чинов людем к съезжей избе тотчас» [xii]. За такие действия псковичам разных чинов был объявлен через съезжую избу царский милостивый указ: «что они воров меж себя не таят и тех воров не держат … и они бы впредь таких воров у себя не укрывали и на них извещали, чтобы добрые люди от воров были бы знатны, а воры потому же были явны» [xiii]. Вместе с тем, грамота № 4 от 23 декабря 1651 г. свидетельствует о том, что по жалобе (челобитной) царю одного из зачинщиков бунта Ильи Хвостова, был возвращен двор в Пскове, который ранее ему принадлежал, но за участие в бунте: «сидел в Пскове с Псковкими воры» был изъят и передан Торопчанину Афанасию Иванову сыну Кармолину. У других участников бунта дворов не изымали. Поэтому царем было принято решение о возврате Илье Хвостову принадлежащего ему имущества [xiv]. Этот документ можно рассматривать в качестве доказательства того, что царь стремился при осуществлении правосудия соблюдать принцип равенства своих подданных (граждан) перед законом, в соответствии с требованиями ст. 1 главы X «О суде»: «Суд государя царя и великого князя Алексея Михайловича всея Русии, судити бояром и околничим и думным людем и дияком, ивсяким приказным людем, и судьям, и всякая росправа делати всемлюдем Московского государьства, от большаго и до меньшаго чину, вправду. Также и приезжих иноземцов, и всяких прибылых людей, которые в Московском государьстве будут, тем же судом судити иросправа делати по государеву указу вправду, а своим вымыслом всудных делех по дружбе и по недружбе ничего не прибавливати, ниубавливати, и ни в чем другу не дружити, а недругу не мъстити иникому ни в чем ни для чего не норовити, делати всякие государевыдела, не стыдяся лица сильных, и избавляти обидящаго от руки неправеднаго» [xv]. Однако царь в этой грамоте не рассматривает вопрос об ответственности окольничьего и воеводы Князя Василия Петровича Львова и царского дьяка Ивана Степанова, которые принимали решение о передаче двора Ильи Хвостова Афанасию Иванову, хотя в Соборном Уложении такой вид ответственности был предусмотрен. Грамота № 6 из сборника документов собранных М.И. Семевским: «Грамота Царя Алексея Михайловича Псковскому Воеводе Андрею Васильевичу Бутурлину о взыскании примольной муки с местных целовальников. 1654 г.» примечательна прежде всего тем, что в ней употребляется много старинных слов и словосочетаний, которые в настоящее время не используются в повседневной речи. Например: «примольная мука», т.е. мука, которая оказалась намолотой сверх расчетов (против пробного замолота), оказавшаяся в излишке, вымолоченная в виде прибавки, дополненья [xvi]. Или «целовальник»: государственная должность, на которую выбирались люди из числа черносошных (ставших позднее государственными) крестьян или из состава земства, которые приносили присягу «служить верно и честно», а в знак подтверждения принятия присяги целовали крест. Выполняли целовальники множество функций. В данном случае речь идет о людях, которые являлись сборщиками казенного (государственного) имущества в виде ссыпного хлеба с целью последующей доставки в указанное им место, а также смотрителями мирского (деревенского) зернохранилища [xvii]. Встречается и словосочетание «путный ключник». «Путным» называли дельного, полезного, толкового, годного, порядочного, надежного человека. «Ключник» заведовал всеми ключами и съестными припасами в хозяйстве своего господина. Он также приносил присягу при свидетелях, о том, что является хранителем всего вверенного ему имущества, в данном случае царского. Путный ключник Федор Капустин, исполняя царский указ, сообщал, что земские старосты Пскова Савко Лялин и Давидка Бахарев ему не подчиняются: «той муки не плотяти целовальников на правеж не дают», поскольку «хотели той мукой заплатить всем городом» и для разрешения возникшего спора, просил: «о том велети б ему … указ учинить», что и было фактически сделано: «по нашему Великого Государя указу тое примолную муку велено доправить вам … по прежнему нашему указу без недобору вся сполна, а доправя, велели бы отдать путному ключнику Федору Капустину с роспискою, да о том к нам Великому Государю отписать» [xviii]. О том, что царь активно вмешивался в рассмотрение хозяйственных споров, не только с участием российских подданных, но и иностранных торговцев, выступая в качестве высшей судебной инстанции, свидетельствует грамота № 7 из сборника документов собранных М.И. Семевским: «Грамота Ц. Алексея Михайловича Псковским воеводам Князю Ромодановскому и Князю Гагарину о приеме от иноземца Стефена заподряженного вина», которая датирована 9 марта 1654 г. Как следует из текста указанной грамоты, 29 января 1654 г. к царю обратился («бил челом нам») шведский купец («Свейские земли торговый иноземец») Юстько Стефен, с челобитной и листом из Ругодива (старинное название эстонского города Нарва) от генерала Симона Грундельгельмфельта о том, что Стефен сорвал поставку на Псковский кружечный двор двух тысячи ведер вина, стоимостью 1 рубль 22 алтына за ведро серебряных денег. Вместо срока поставки, предусмотренного договором («уговором») с головой Кружечного двора Андреем Ларимновым 1 августа 1653 г. Стефен, сославшись на плохую погоду («на море ветром задержало на срок и вскоре после срока того вина во Псков привести не изоспел») привез вино 20 ноября 1654 г. «против уговору». Без царского указа воевода Андрей Васильевич Бутурлин «с товарыщи того вина … принять не смели». Царь своим указом распорядился (велеть») принять поставленное Стефеном вино «во Пскове на кружечном дворе Голове нынешнего 1654 года по старой цене, по чему у него с Ондреем договорено в прошлом во 1653 году». При этом в царской грамоте особое внимание обращается на то, что в договоре подряда на поставку вина («уговорной записи») нет никаких упоминаний («никаких причин не написано») про «замешканье», т.е. задержку поставки [xix]. Именно это обстоятельство и послужило основой для принятия царского решения о приемке вина от купца – шведа по старым (1653 г.) ценам. Документы № 11 и 12 из сборника М.И. Семевского свидетельствуют, что царь Михаил Федорович (отец царя Алексея Михайловича) при рассмотрении поданных ему челобитных столь кардинальных решений не принимал. Так, на документе № 11 челобитной Игумена Мирожского монастыря и Псковских помещиков на действия всегородных старост о владении сборами с ямских деревень в хлебном и денежном выражении, что отмечалось в книгах прихода и расхода, имеется лишь отметка: «Взять для спросу в съезжей избе» [xx]. Это означает, что царь передал полномочия по принятию решения по поданной челобитной Псковскому воеводе, поскольку съезжая изба выполняла функции воеводской канцелярии. Но решение воеводы Игумена Мирожского монастыря и Псковских помещиков не устроило, поскольку появилась еще одна челобитная (документ № 12), без обозначения года, с обращением к царю: «Милосердый Царь Государь и Великий Князь Михайло Федорович, вели, к себе, к Государю, к Москве изо Пскова от своих Государевых Воевод и от Дъяков отписать по той своей Государеве грамоте, как они, всегородные Старосты, городом и засадами и пригороды в разорение и после разореняя в прошлых годах ям сторили и подводы отпускали и ныне как устроен в Пскове подгороцкой ям. А в прошлых, Государь, годах покамест они, Псковичи, посадские люди, самовольством до ямского строения владели ямскими крестьянами и доходами одни. И о том по нынешней и по прежней своей Государеве грамоте вели, Государь, с ними счет дать» [xxi]. Текст документа является неполным и по этой причине достоверно неизвестно, каким образом был разрешен этот спор. Можно отдельно отметить, что документы, которые касались обстоятельств разбирательства споров между различными субъектами права в Псковском крае, М.И. Семевским были помещены в раздел сборника I «Акты исторические», а не в разделы: II «Акты, относящиеся до дел уголовных», III «Акты, относящиеся до дел гражданских», IV «Челобитные крестьян помещикам и письма частных лиц». М.И. Семевский сообщил, что: «Грамоты Псковским воеводам, помещенные под №№ с 2 по 9, 11 и 12, подарены нам Штатным Смотрителем Псковских Училищ Михаилом Андреевичем Васильевым (ныне покойный)» [xxii]. Таким образом, М.И. Семевский выступил в роли собирателя и публикатора старинных грамот юридического характера по интересующим его историческим периодам – XVII и XVIII вв. Но М.И. Семевский выступил также в роли комментатора таких юридических актов, как завещания. С этой целью он подготовил статью «Материалы к русской истории XVIII века (1788 г.)», которая была опубликована в марте 1867 г. в журнале историко-политических наук «Вестник Европы». В этой статье им были проанализированы обстоятельства и повод подготовки завещаний, составленных наследником царствующего престола Павлом Петровичем, который в дальнейшем вошел в российскую историю, как император Павел I «за восемь лет до восшествия его на престол». При этом анализу подверглись не сами завещания, а копии с них, поэтому М.И. Семевский задается вопросом: «В какой степени верны и как дошли до нас копии этих актов?» [xxiii]. В качестве повода подготовки завещаний М.И. Семевский усматривает направление наследника Екатериной II на театр военных действий против Швеции: «1 января 1788 года, мы видим государя цесаревича, с его супругою, Марией Федоровною, во дворце государыни на торжественном выходе императрицы по случаю празднования Нового года. Надо думать, что именно теперь, т.е. между увеселениями, сопровождавшими наступление Нового года, государыня объявила великому князю, что он примет личное участие в военных действиях, в случае, если произойдет разрыв со Швецией» [xxiv]. По всей видимости, основанием считать данный факт поводом дает следующая формулировка в официальном завещании, которое датировано 15 января 1788 г. «Отъезжая в Армию, на случай тот, что там Всемогущему Богу угодно будет век мой прекратить, почитаю долгом моим против самого себя и против тех, с коими во связи крови, дружбы и иных обязательств состою, о распоряжении моего движимого и недвижимого имения, теперь в моем действительном владении находящагося, следующую последнюю волю мою начертать, прося Ее Императорское Величество Государыню Мать мою, чтобы последним знаком Ее любви и благоволения ко мне оную бы Жене моей точно и непременно исполнить позволила: …» [xxv]. В завещании (документ I) «Любезная Жена моя!», которое датировано 4 января 1758 г. говорится: «Отъезжая в поход, необходимым нашел, по долгу закона и обязательствам звания своего, равномерно и Союза Нашего, оставить тебе сие письмо, как той особе, которая всю мою доверенность преимущественно имеешь, как по положению Своему, так и качествам души и разума, мне столь известным и драгоценным»[xxvi]. Два других завещания, озаглавленных так же: «Любезная Жена моя!» не содержат информации о том, куда отправляется наследник престола [xxvii]. Тем не менее, они содержат весьма ценную информацию об отношениях, которые сложились между супругами. Для нас, как для людей, живущих в XXI в. представляется совершенно неожиданным, что человек, которого многие историки называли «солдафоном», «злодеем» и даже «сумасшедшим», способен так описывать своей супруге обстоятельства своей отправки на фронт военных действий. Как отмечает М.И. Семевский: «В обращениях к Марии Федоровне нельзя прежде всего не остановиться на том глубоком чувстве любви, дружбы и высокого доверия, каким исполнены все строки писем великого князя Павла. Великая княгиня была истинным другом своего супруга; она была его советником, была подпорою во многие тяжкие минуты его жизни [xxviii]. В завещании, которое озаглавлено: «Любезные дети мои!» также не содержится информации о том, куда именно отправляется Павел Петрович: «Достиг я до того часа, в который угодно всевышнему было положить предел жизни моей. Иду отдать отчет всех дел своих строгому судии, но правосудному и Милосердому. Сей отчет тем важнее, чем труднее исполнение должностей и обязательств послания, на которое призван быть Святою волею Его. Конец жизни моей, приблизившийся прежде начала послания моего, побуждает меня сложить все обязательства и должности по лутчему разумению моему и чистой совести на вас, детей моих. Вы теперь обязаны пред Престолом Вышнего посвящением жизни вашей отечеству, заслуживать и за меня и за себя, что избрал он нас и предопределил. Сии причины побудили меня вам сию последнюю мою волю написать. Живите между собой мирно, помните все, что одна в вас кровь» [xxix]. Заботой о том, кому конкретно из сыновей наследовать престол в случае возможной гибели Павла Петровича насыщено и завещание детям, и завещания жене Марии Федоровне. Более того, М.И. Семевский обращает внимание, что «… при всей безраздельной любви, связующей двух супругов, Павел Петрович, для «блаженства» всего государства, призвал Марию Федоровну на «великий подвиг», как он сам выражается; он решил, что она должна отстранить от себя всякую мысль о восшествии на престол после его смерти, а предоставить этот престол старшему своему сыну … Мария Федоровна, оправдывая любовь и доверие к себе супруга, подвигнулась на этот подвиг, - о чем свидетельствует и сам Павел Петрович. Факт этот весьма знаменателен. Кто не знает, как тяжело пришлось России по смерти Петра Великого, в продолжение полустолетия, оттого, что не было точного, твердого закона о престолонаследии? Павел Петрович, на самом себе испытавший всю настоятельную необходимость установления такого закона, как видно из приведенных нами документов, весьма рано стал готовиться к осуществлению важной мысли – установить порядок престолонаследия на самых незыблемых началах» [xxx]. М.И. Семевский считает, что при вступлении на престол Павла I эти идеи были выражены в таком историческом документе, как: «Акт, Высочайше утвержденный в день священной коронации Его Императорского Величества, и положенный для хранения на престоле Успенского собора», который был принят 5 апреля 1797 г., практически одновременно, с принятием Манифеста «О трехдневной работе помещичьих крестьян в пользу помещика, и о непринуждении к работе в дни воскресные» (более известного под названием «Указ о трехдневной барщине»). Акт коронации Павла I действительно подписан от его имени и имени его супруги Марии Федоровны и датирован 4 января 1788 г., то есть тогда, когда были подписаны тексты описываемых завещаний [xxxi]. По мнению М.И. Семевского: «Был ли этот акт в том виде, как он обнародован в 1797 году, составлен в 1788 году, мы не знаем, но вся сущность его, действительно, заключается в трех письмах Павла к Марии Федоровне от 4 января 1788 года, и, следовательно, означенный печатный акт служит наисильнейшим доказательством полной достоверности приведенных нами документов» [xxxii]. Вместе с тем, как отмечает профессор Е.А. Шляпникова, ссылаясь на различные исторические источники: «Вокруг императрицы Марии Федоровны также сложился небольшой кружок, в котором главную роль играли Куракины. Отношения в семье императора были очень натянутыми, по петербургским гостиным шептались о намерениях Павла расторгнуть свой брак. Окружение императрицы внушало ей честолюбивые мечты стать царицей как Екатерина II и обсуждало проект регентства Марии Федоровны под предлогом болезни Павла… Когда императрица после переворота предъявила свои права на престол, ее претензии были жестко отклонены» [xxxiii]. Из чего следует, что семья Куракиных имела влияние на императрицу Марию Федоровну и рассчитывала с ее помощью получить возможность управления страной. По поводу подготовки копий с завещаний Павла I М.И. Семевский придерживается следующей версии: «Завещания, некогда столько быстро заготовленные Павлом, лежали в шкатулке. Составитель завещаний не отступился, однако от взглядов, выраженных в них в 1788 году; и по восшествии на престол, 6 ноября 1796 года, Павел I весьма горячо, хотя и крайне своеобразно, принялся за осуществление их на деле. … В ночь на 12 марта 1801 года Павла I не стало. Новый государь поручил вернейшемудругу своего родителя, вице-канцлеру князю Александру Борисовичу Куракину, разобрать бумаги покойного государя. При исполнеии этого поручения, Куракин нашел, как сам свидетельствует, «в собственной шкатулке» покойного императора, завещания Павла, написанные им в 1788 г. Свято чтя память своего друга и повелителя, Куракин, прежде чем передать подлинники завещаний кому следовало, собственноручно снял копии с этих бумаг и затем озаботился оставлением у себя еще одной копии. Оба списка всех шести актов, составляющих ряд завещаний великого князя Павла Петровича, помещены были Куракиным в различные томы собрания его бумаг, как служебных, так и семейных [xxxiv]. Мы можем заметить, что князь А.Б. Куракин мог иметь свой интерес для ознакомления с бумагами Павла I, занимая должность бальи (управляющего) делами Мальтийского ордена, поскольку с 1798 г. Павел I стал 72 Великим магистром этого ордена, когда остров Мальта был завоеван Наполеном и в январе 1797 г. императором была подписана Конвенция, в соответствии с условиями которой, в России создавалось «Великое Приорство» Мальтийского Ордена. Возможно, по этой причине Куракин сделал несколько копий с завещаний Павла I, к которым получил доступ. Как отмечает исследователь П.А. Дружинин: «Князь Александр Борисович Куракин на протяжении всей жизни крайне бережно относился к своим бумагам и переписке. Его бумаги, в том виде, в каком мы имеем возможность их видеть, есть превосходный образец личного архива вельможи и государственного деятеля века Просвещения. Его переписка сохраняется в красных сафьянных тисненых переплетах, разделенная князем по годам и лицам. Переплетал князь письма почти сразу — в том же году, разбивая иногда по месяцам, поскольку со временем уже невозможно было переплести все в один том… Вопрос о судьбе эпистолярии Куракина сделался государственным немедленно по смерти фондообразователя, последовавшей 24 июня 1818 года в Веймаре. В сентябре князь Дмитрий Иванович Лобанов-Ростовский, бывший тогда министром юстиции, писал по поручению императрицы Марии Феодоровны князю Алексею Борисовичу, призывая его принять меры, чтобы переписка его покойного брата с царственными особами не разошлась по рукам. О том же 13 ноября 1818 года писала к нему из Майнца сама вдовствующая императрица. Князь Алексей Борисович отвечал, что на бумаги его брата в Веймаре были наложены печати, которые останутся нетронутыми до момента доставления бумаг в Петербург. Царственная корреспонденция тогда немногим позже была привезена из Веймара сыном князя Александра Борисовича бароном Александром Николаевичем Сердобиным, после чего князь Борис Алексеевич Куракин, племянник и наследник нашего князя, поднес ее императрице Марии Феодоровне. Вышеописанными обстоятельствами и объясняется то, что письма Павла Петровича и Марии Феодоровны сохранились среди бумаг князя лишь случайно, по большей части в отпусках, а основной их корпус был передан императрице» [xxxv]. М.И. Семевский так описывал обстоятельства ознакомления с письмами императора Павла I из архива Куракина: «Оставшийся от князя А.Б. Куракина его частный архив представляет, в нынешнем своем виде, 100 томов различного рода бумаг, и перешел по наследству, от князя А.Б. Куракина к барону Михаилу Николаевичу Сердобину. Благодаря обязательности барона Михаила Николаевича, которому свидетельствуем глубочайшую признательность, мы получили теперь возможность весьма близко ознакомиться с этим драгоценным собранием материалов для истории последних лет царствования Екатерины II и всего царствования Павла I» [xxxvi]. Барон М.Н. Сердобин являлся личным секретарем императрицы Марии Федоровны (жены Павла I) и владельцем села Александрово Островского уезда Псковской губернии, где вероятно хранились письма из архива императрицы, с которыми имел возможность ознакомиться М.И. Семевский. Работая с документами из архива А.Б. Куракина М.И. Семевский отмечал, что: «Мы привели возможно обстоятельное описание тех томов куракинского архива, из которых заимствуем в настоящей статье шесть актов; затем необходимо оговориться, что при чтении их, в особенности при чтении некоторых статей «предписания» (акт VI), обороты речи до того тяжело и странно изложены, что самый смысл ее является довольно темным: эта темнота текста принадлежит или оригиналу (которого мы не имели случая видеть), или переписчику его, князю Куракину» [xxxvii]. Комментируя акт № VI, известный как «Наказ», М.И. Семевский признает его важным и «наиболее интересным»: «Почти каждый пункт этого наказа послужил зерном многих законоположений, изданных впоследствии времени императором Павлом, - в этом мы убедились при тщательном пересмотре более 2,200 указов, разных уставов и положений, обнародованных в период времени с 7 ноября 1796 по 11 марта 1801 года и нашедших себе место в Полном Собрании Законов» [xxxviii], что не могло остаться вне внимания М.И. Семевского, как исследователя-краеведа, имевшего дворянское происхождение. Он отмечал, что: «по мнению составителя наказа, необходимо: «придать ему (т.е. дворянству) уважения, не допуская в него лишних членов или не достойных»… Взгляд этот проведен в указах императора Павла: от 4 декабря 1796 г., о «запрещении правительствам самим собою вводить в дворянское достоинство и выдавать на оное грамоты без Высочайшего утверждения» и от 20 января 1797 г., «о составлении общего дворянских родов гербовника». – Затем мы видим несколько постановлений, изданных Павлом и клонящихся к возвышению дворянства, либо к улучшению материального быта его сословия. Укажем на некоторые из сих постановлений в хронологическом порядке х обнародования: Высочайшим приказом, 14 декабря 1797 года, дворянам, определяющимся в военную службу, повелено отправлять службу рядового не более трех месяцев; причем 17 апреля 1798 г., государь строго – настрого запретил представлять унтер – офицеров не из дворян, не только в обер-офицеры, но даже в портупей - прапорщики и в подпрапорщики. Манифестом, 18 декабря того же года, объявлено об утверждении государственного вспомогательного банка для дворянства» [xxxix]. Но особое значение для М.И. Семевского имели Указы Павла I, которые касались улучшения положения помещичьих крестьян, поскольку он служил в государственной канцелярии, по Главному комитету об устройстве сельского состояния до 1882 г., когда комитет был закрыт. По роду службы он занимался изучением и улучшением жизни и быта крестьян. Но это уже отдельный вопрос, который будет являться предметом дальнейшего исследования. В данном случае мы рассмотрели лишь те работы М.И. Семевского, которые имеют историко-юридическое значение. [i] Михаил Иванович Семевский. Некролог // Исторический вестник. Историко-литературный журнал. Том XLVIII. - СПб., Издательство: Тип. А.С. Суворина 1892. - 920 с. – С. 308. [Электронный ресурс]: URL: http://www.runivers.ru/upload/iblock/3a5/Istoricheskii%20vestnik%20T048%201892.pdf (дата обращения 24.01.2017) [ii] Исторические и юридические акты XVII и XVIII столетий, собранные Михаилом Семевским // Чтения в Обществе истории и древностей российских при императорском Московском университете, Кн. 4, отд. 5 с. 1-88. Предисловие. - М. : Унив. тип. (Катков и К°), 1870. - 88 с. [Электронный ресурс]: URL: http://elib.shpl.ru/nodes/4822#page/3/mode/inspect/zoom/4 (дата обращения 01.02.2017) [iii] Там же [iv] Там же. С. 2-3. [v] Там же. С. 87-92. [vi] Там же. С. 96-98. [vii] Там же. С. 119-137. [viii] Документы Земского собора 1650 г. // «Исторический архив». 1958, № № 6. С. 139-154. [Электронный ресурс]: URL: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVII/1640-1660/Zemsk_Sobor_1650/text3.htm (дата обращения 07.02.2017) [ix] Там же. [x] Там же. [xi] Исторические и юридические акты XVII и XVIII столетий, собранные Михаилом Семевским // Чтения в Обществе истории и древностей российских при императорском Московском университете, Кн. 4, отд. 5 с. 1-88. – С. 3-4. - М. : Унив. тип. (Катков и К°), 1870. - 88 с. [Электронный ресурс]: URL: http://elib.shpl.ru/nodes/4822#page/3/mode/inspect/zoom/4 (дата обращения 01.02.2017) [xii] Документы Земского собора 1650 г. // «Исторический архив». 1958, № № 6. С. 139-154. [Электронный ресурс]: URL: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVII/1640-1660/Zemsk_Sobor_1650/text3.htm (дата обращения 07.02.2017) [xiii] Исторические и юридические акты XVII и XVIII столетий, собранные Михаилом Семевским // Чтения в Обществе истории и древностей российских при императорском Московском университете, Кн. 4, отд. 5 с. 1-88. – С. 3-4. - М. : Унив. тип. (Катков и К°), 1870. - 88 с. [Электронный ресурс]: URL: http://elib.shpl.ru/nodes/4822#page/3/mode/inspect/zoom/4 (дата обращения 01.02.2017) [xiv] Там же. С. 4-5. [xv] Тихомиров М.Н. Соборное уложение 1649 года: Учебное пособие для высшей школы / М.Н. Тихомиров и П.П. Епифанов. – М.: Издательство Московского университета, 1961. – 444 с.: ил. - С. 96. [xvi] Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля. – Факс. изд. – М.: Рус. яз., 1981–1982. – Т. 1–4. – На тит. л.: СПБ.; М.: М.О. Вольф, 1881. Т. 3: П. – 1982. – 555 с. - С. 440. [xvii] Там же. Т. 4: Р–V. – 1982. – 683 с. - С. 595. [xviii] Исторические и юридические акты XVII и XVIII столетий, собранные Михаилом Семевским // Чтения в Обществе истории и древностей российских при императорском Московском университете, Кн. 4, отд. 5 с. 1-88. – С. 6. - М. : Унив. тип. (Катков и К°), 1870. - 88 с. [Электронный ресурс]: URL: http://elib.shpl.ru/nodes/4822#page/3/mode/inspect/zoom/4 (дата обращения 01.02.2017) [xix] Там же. С.7-9. [xx] Там же С. 12-13. [xxi] Там же. С. 13. [xxii] Там же. С. 88. [xxiii] Семевский М.И. Материалы к русской истории XVIII века (1788 г.) // «Вестник Европы», Журнал историко-политических наук. Второй год. Том 1. Март 1867 г. – 696 с. - С. 299. [Электронный ресурс]. URL: https://books.google.ru/books?id=SgcYAAAAYAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false (дата обращения 08.02.2017). [xxiv] Там же. С. 300. [xxv] Там же. С. 311. [xxvi] Там же. С. 304. [xxvii] Там же. С. 306-309. [xxviii] Там же. С. 322. [xxix] Там же. С. 309-310. [xxx] Там же. Сю 322-323. [xxxi] Полное собрание законов Российской Империи с 1649 года (ПСЗ РИ). Первое собрание (1649 - 1825). Том XXIV. С 6 ноября 1796 по 1798: Законы (17530 - 18301). Царствование Государя Императора Павла Первого. № 17.910. - Типография II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. 1830. - С. 587-589. [xxxii] Семевский М.И. Материалы к русской истории XVIII века (1788 г.) // «Вестник Европы», Журнал историко-политических наук. Второй год. Том 1. Март 1867 г. – 696 с. - С. 323-324. [Электронный ресурс]. URL: https://books.google.ru/books?id=SgcYAAAAYAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false (дата обращения 08.02.2017). [xxxiii] Шляпникова Е.А. Александр Борисович Куракин // «Вопросы истории». - 2007. - № 3.- С. 33-49 / Исторические портреты / Helldorff. Aus dem Leben des Prinzen Eugen von Wurttemberg. T. 1. Berlin. 1861, S. 136, 145; Архив Воронцовых. Т. XXIV. M. 1892, с. 274; Исторический сборник. Т. 1. СПб. 1859, с. 59, 60. [xxxiv] Там же. С. 301-303. [xxxv] Дружинин П.А. Судьба архива князя А.Б. Куракина // Труды Саратовской ученой архивной комиссии. Сердобский научный кружок краеведения и уездный музей. [Электронный ресурс]. URL: http://oldserdobsk.ru/1000/018/1018036.html (дата обращения 09.02.2017). [xxxvi] Семевский М.И. Материалы к русской истории XVIII века (1788 г.) // «Вестник Европы», Журнал историко-политических наук. Второй год. Том 1. Март 1867 г. – 696 с. - С. 301-302. [Электронный ресурс]. URL: https://books.google.ru/books?id=SgcYAAAAYAAJ&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false (дата обращения 08.02.2017). [xxxvii] Там же. С. 303. [xxxviii] Там же. С. 324. [xxxix] Там же. С. 324-325

Гулин Андрей Александрович, преподаватель Великолукского механико-технологического колледжа, член Союза краеведов России.

Д О К Л А Д Ы УЧАСТНИКОВ КОНФЕРЕНЦИИ

Якубовская Е. И.

Кох О. Б.

Киселева Е. Г.

Белюков Д. А.

Пуговкина О. Г.

Гаврилов С. В.

Будько В. И.

А ГДЕ СЕМЕВСКОГО НАМ ПОЧИТАТЬ?»: труды М.И. Семевского в фондах общественных библиотек Псковской губернии Канун нового ХХ века… С надеждой и тревогой ждали его. Общество бурлило, уже маячили сполохи необыкновенного, страшного, разрушительного и неминуемого. Уклад жизни еще цеплялся за уходящий век, но неумолимо приближалось новое. На арену выходили новые мысли, идеи, люди, а что всегда было проводником новых идей? Это книги, которые псковичи могли прочитать в библиотеках Псковской губернии. Фонды общественных библиотек состояли из разделов: I. Богословие. II. Философия. Этика. Логика. Психология. История. Философия. III. Воспитание и обучение. Педагогика. Школьное дело. Народное образование. IV. История и теория литературы. Критика. Языкознание. Библиография. V. История русская и всеобщая. Мемуары. Археология. Биографии. VI. Социология. Философия истории. История культуры. VII. Правоведение. История и теория права. Судопроизводство. Тюрьмоведение. VIII. Политическая экономия. Финансы. Статистика. Торговая промышленность. IX. Технология и сельское хозяйство. X. Публицистика. XI. География. Этнография. Путешествия. XII. Медицина. Гигиена. XIII. Естественные и медицинские науки. XIV. Местный отдел. XV. Справочные книги, словари. XVI. Альбомы, атласы. XVII. а) Оригинальная беллетристика. б) Переводная беллетристика. XVIII. Иностранная литература. XIX. Детская литература. Чтобы читателям было легче ориентироваться в фонах библиотек, издавались книжные каталоги. В них раскрывался весь фонд библиотеки. Самыми большими разделами в каталогах библиотек были беллетристика, детские и народные книжки, книги по истории, социологии, философии. И, конечно, периодические издания. Отечественная история была достойно представлена трудами Н. Костомарова, С. Соловьева, В. Ключевского, Н. Карамзина, а также других, ныне забытых исследователей. Различные авторы представляли общественные науки (социологию, философию, политэкономию, право и др.). А как же дело обстояло с историческими трудами историка Михаила Ивановича Семевского? Память о М.И. Семевском особо чтят на его малой родине – в Великих Луках. В «Каталоге книг и журналов, находящихся в Великолуцкой общественной библиотеке»1, изданном в 1889 г. числятся три книги историка: «Царица Прасковья, 1664-1723: очерк из русской истории XVIII в.» (СПб., 1883), «Царица Катерина Алексеевна, Анна и Виллем Монс, 1692-1724: Очерк из рус. истории XVIII века» (СПб., 1884) и «Слово и дело! 1700-1725» (1884). В «Каталоге книг и журналов, находящихся в Великолуцкой общественной библиотеке»2, изданном в 1902 г., в «Местном отделе» есть книга «Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолуцком уезде» (СПб., 1857). Для учеников старшего возраста согласно «Каталогу ученической библиотеки Великолуцкого реального училища» 3 (1886) имелась книга «Федор Федорович Эвальд [ум]. 2 окт. 1879 г.: Речь М.И. Семевского в Санкт-Петербургском педагогическом обществе 6 окт. 1879 г. (СПб., 1879). В «Каталогах Псковской городской общественной библиотеки»4,5,6 (1899, 1902, 1913 гг.) числятся труды М.И. Семевского: «Слово и дело! 1700-1725: тайная канцелярия при Петре Великом, Самуил Выморков, проповедник явления антихриста, камер-фрейлина Гамильтон, Петр 1-й как юморист» (СПб., 1885). Также в фонде библиотеки имелась статья их журнала «Заря» (1865 г.) «Записки несчастного, содержавшие путешествие в Сибирь по канату». Согласно «Систематическому каталогу книг и журналов Новоржевской (Псковской губернии) земской библиотеки для чтения» (1897)7 в фонде библиотеки имелось третье издание книги «Слово и дело! 1700-1725» (1885). В «Каталоге Пушкинской земско-общественной библиотеки в гор. Опочке. 1894-1912 гг.»8 числятся две работы М.И. Семевского «Царица Катерина Алексеевна, Анна и Виллем Монс, 1692-1724: Очерк из рус. истории XVIII века» (СПб., 1884) и «Самуил Выморков, проповедник явления антихриста,1722-1725 гг.» Очерк «Царица Прасковья» (1883) можно было прочитать в библиотеке Псковского соединенного общества. «Каталог книгам библиотеки псковского соединенного общества»9 (1891) дает об этом сведения. В «Каталоге библиотеки в г. Порхове»10 (1894) и «Систематическом каталоге Гдовской общественной библиотеки»11 и вовсе нет упоминаний о книгах М. И. Семевского. В библиотеках, где имелись труды М.И. Семевского, они пользовались популярностью и были востребованы читателями. Примечания 1. Каталог книг и журналов, находящихся в Великолуцкой общественной библиотеке / составлен библиотекарем А.К. Альберт и его помощником А.И. Пустынниковым. – Великие Луки: Типография В.А. Вязьменского, 1889. – 164 с. 2. Каталог книг и журналов, находящихся в Великолуцкой общественной библиотеке / составил библиотекарь П. Огуз. – Великие Луки: Типография В.А. Вязьменского, 1902. – 86 с. 3. Каталог ученической библиотеки Великолуцкого реального училища. – Великие Луки: Типография В.А. Вязьменского, 1886. – 68 с. 4. Каталог Псковской городской общественной библиотеки. – СПб.: Типолитография А. Лейферта, Большая Морская, 65, 1899. – 115 с. 5. Дополнительный каталог Псковской городской общественной библиотеки по 1900 г. – Псков: Типография Губернского земства, 1902. – 129, VIII с. 6. Каталог книг Псковской городской общественной библиотеки. 1898-1912 гг. – Псков: Электр. типолит. Губ. земства, 1913. – [4], 208, [10] с.; 25. 7. Первое прибавление к каталогу книг Новоржевской земской библиотеки для чтения. – Псков: Типография Губернского Земства, 1902. – 37 с. 8. Каталог Пушкинской земско-общественной библиотеки в гор. Опочке. 1894-1912 гг. – Псков, 1914 : (Типография «Псковская Жизнь»). – 399 с. – (VII). 9. Каталог книгам библиотеки псковского соединенного общества. – Псков : Типография Б.М. Неймана, 1891. – 43 с. 10. Мнухин, Г.О. Каталог Библиотеки в г. Порхове / Г.О. Мнухин. – Порхов, 1894: (Типография Я.А. Буланова). – 24 с. 11. Систематический каталог Гдовской общественной библиотеки / Гдовская общественная библиотека. – Гдов : Типография К.Т. Томсона, 1915. – 129, XXII с.

ЛИЧНОСТЬ М.И. СЕМЕВСКОГО КАК РЕШАЮЩИЙ ФАКТОР РАЗВИТИЯ КРАЕВЕДЕНИЯ В ВЕЛИКИХ ЛУКАХ Личность исследователя выступает основным фактором развития краеведческого движения. Об этом свидетельствуют многочисленные примеры российского, регионального и местного уровня. Для великолучан такой личностью по праву можно назвать Михаила Ивановича Семевского, выдающегося деятеля русской культуры второй половины XIX в., историка, редактора, краеведа, общественного деятеля, первого Почетного гражданина города Великие Луки. Биография и творческое наследие Михаила Ивановича Семевского привлекают внимание широкого круга исследователей. Обширная библиография, посвященная данному вопросу, опубликована в сборнике избранных произведений М.И. Семевского и других изданиях1. Особый интерес к имени видного деятеля русской культуры второй половины XIX века проявляют его земляки – великолучане. И это не случайно. Имя Семевского с полным основанием можно назвать главным именем великолукского краеведения. Кратко напомним основные этапы биографии и творческого наследия знаменитого великолучанина. Михаил Семевский родился 4 (16) января 1837 г. в селе Фёдорцево Великолукского уезда Псковской губернии, где у его отца было небольшое имение. Отец Иван Егорович Семевский, псковский помещик, был одним из образованнейших людей уезда, имел большую библиотеку, служил по военному ведомству. Мать – полька Камилла Матвеевна (из рода Богуцких). Семья была небогатая, но весьма древняя и родовитая, имеющая собственный герб и родословную, восходящую к древней польской шляхте. М.И. Семевский окончил Полоцкий кадетский корпус и Константиновское военное училище в Петербурге, затем служил в престижном Павловском полку. С 19-ти лет Михаил начал печатать статьи в центральных журналах. В 1857 г. в Петербурге Михаил Семевский издал отдельной книгой довольно большой краеведческий труд «Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолуцком уезде». В 1862 г. получил предложение от Министерства народного просвещения инспектировать школы Псковской губернии. Обстоятельный отчёт по командировке, представленный Семевским, обратил на себя внимание, и он был принят на службу в Государственную Канцелярию. В марте 1864 г. М.И. Семевский был назначен старшим помощником экспедитора в департаменте Государственной экономии. Впервые в жизни ему было положено хорошее жалование и главное: перед ним открылись двери государственных архивов Главного Штаба, Академии Наук и Министерства иностранных дел. В этот период М.И. Семевский оставляет краеведение. Теперь сфера его интересов – история XVIII в. и первой половины XIX в., дворцовые перевороты, политический сыск петровской эпохи, биографии государственных деятелей XVIII в. Наиболее значительные из произведений М.И. Семевского составлены на основании архивных документов: «Царица Прасковья» (1861), цикл очерков о политическом следствии времён Петра «Слово и дело» (1861, 1862), «Императрица Екатерина I и семейство Монсов» и другие. В 1860-е гг. Михаил Иванович начал приобретать известность как историк, собиратель и издатель исторических документов. В отличие от существовавших ранее исторических журналов Семевский решил предоставить свой журнал – «Русская Старина» – главным образом, для помещения сырого материала – исторических документов и разных записок, воспоминаний и дневников исторических деятелей. Первая книжка вышла 9 января 1870 г. Целью журнала объявлялась разработка истории России послепетровского периода и «новейшего» времени. Особенное значение М.И. Семевский придавал запискам, воспоминаниям, дневникам, автобиографиям (т.е. документам личного происхождения). Оказывая полное беспристрастие при печатании сообщаемых ему материалов, никогда не делая самовольных сокращений или переделок, М.И. Семевский как археограф вызвал доверие к себе со стороны многих лиц, охотно отдававших ему фамильные архивы или заветные семейные документы. Это был редкий тип редактора-собирателя, не жалевшего ни личных трудов, ни денежных средств на приобретение материалов для журнала. В летнее время Семевский как член Археографической комиссии и почетный член Археологического института предпринимал поездки по России, рылся в провинциальных архивах, откуда извлекал немало ценных документов, «интервьюировал» очевидцев многих событий. По богатству и ценности материала «Русская Старина», бесспорно, занимает ведущее место среди российских исторических журналов XIX в. Благодаря своей деятельности в журналах, публичным лекциям и выступлениям, а также знакомству практически со всеми «замечательными людьми» своего времени, Михаил Иванович Семевский снискал себе славу талантливого популяризатора и был хорошо известен русскому образованному обществу. Неслучайно ему удалось сделать блестящую карьеру государственного чиновника, вышел в отставку в чине тайного советника (1882 г.). Служба помощником статс-секретаря Государственного Совета не помешала ему стать известным литератором, издателем и общественным деятелем. Многие годы (1877-1892 гг.) он был гласным Санкт-Петербургской городской думы, членом училищной комиссии, ведавшей вопросами народного образования столицы, и даже товарищем (заместителем) городского головы (1883-1885 гг.). Наделенный от природы деятельным характером, М.И. Семевский всегда был в центре общественной и научной жизни столицы и пробовал себя на многих поприщах, был членом многих ученых обществ, в частности, Императорского географического общества по отделению этнографии, Императорского исторического общества, Санкт-Петербургского педагогического общества, Археографической комиссии и шести региональных подразделений: Нижегородской, Пермской, Рязанской, Саратовской, Тамбовской, Тверской архивных комиссий. Много уделял внимания просветительству, чтению публичных лекций по истории. Во время одной из таких поездок в Кронштадт М.И. Семевский серьёзно простудился и умер 9 марта 1892 г. в возрасте 55 лет2. Подвиг исторического подвижничества, совершённый собирателем-энтузиастом Михаилом Ивановичем Семевским, пожалуй, не был по достоинству оценен его современниками. Сделав доступным для исследователей огромный комплекс исторических материалов, Семевский работал исключительно для будущего. И это в полной мере смогли оценить историки последующих поколений. Велико наследие М.И. Семевского и для Великих Лук. Его имя по праву занимает первое место в галерее великолукских краеведов конца XIX столетия. Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолукском уезде М.И. Семевского, опубликованные в 1857 г., стали первым учебником в изучении прошлого родного края для будущих поколений историков и краеведов. Остаются они таковыми и в настоящее время. Личность М.И. Семевского выступает основным фактором развития краеведческого движения, оказав прямое влияние на А.И. Пульхерова, А.А. Редика, А.Н. Мошина и др. краеведов конца XIX – начала XX вв. Великолучан в личности Михаила Ивановича привлекала его особенная любовь к родному краю, готовность при любой возможности прийти на помощь землякам. Благодаря усилиям Михаила Ивановича и его брата Александра Ивановича в Великих Луках в 1877 г. открывается Реальное училище, первым почётным попечителем которого становится Михаил Иванович. Будучи почетным попечителем Реального училища, М.И. Семевский и его братья систематически заботились о пополнении библиотеки училища новыми книгами. Большую помощь М.И. Семевский оказал городской думе по сохранению в Великих Луках Окружного суда. Заботясь о развитии образования для девочек, Михаил Иванович пожертвовал женской прогимназии 200 рублей на содержания двух классных надзирательниц в течение одного года. Кроме того, Михаил Иванович основал «Общество пособия бедным учащимся в г. Великие Луки и его уезде», которое ежегодно платило стипендии десяти нуждающимся реалистам, помогал устраивать судьбы талантливых юношей выпускников Великолукского реального училища, а его речь перед первыми выпускниками училища не потеряла актуальности и до настоящего времени. 2 февраля 1884 г. поступило высочайшее распоряжение о присвоении тайному советнику М.И. Семевскому звания Почетного гражданина города Великие Луки за труды «на пользу городу и просвещению». Интерес к имени и наследию М.И. Семевского стал возрождаться в 1965 г. в период подготовки к 800-летнему юбилею первого упоминания Великих Лук в древнерусских летописях. Начиная с 1960-х гг., имя М.И. Семевского упоминается во всех изданиях, посвященных истории Великих Лук и Великолукского района. Особенно интерес к жизни и деятельности Семевского у местных историков и краеведов возрастает в период подготовки к 155-летию со дня рождения первого Почетного гражданина Великих Лук. В марте 1992 г. проводятся первые исторические чтения, посвященные 155-летию со дня рождения Михаила Ивановича Семевского. По результатам чтений его участники приняли решение возродить Великолукское городское краеведческое общество, добиваться присвоения Центральной городской библиотеки имени Почетного гражданина Великих Лук Михаила Ивановича Семевского. В ноябре 1992 г. создается Великолукское городское краеведческое общество, 10 февраля 1993 г. Центральной городской библиотеке было присвоено имя Почетного гражданина г. Великие Луки Михаила Ивановича Семевского, а в 1995 г. на здании библиотеки была установлена мемориальная доска. С переездом Центральной городской библиотеки имени М.И. Семевского в новое здание она стала центром всей краеведческой работы в городе. С марта 1992 г. и до настоящего времени вот уже на протяжении тридцати лет члены городского краеведческого общества представляют результаты исследовательской работы по истории рода Семевских, жизни и деятельности Михаила Ивановича и его братьев. В изучение биографии и наследия М.И. Семевского свой вклад внесли Г.Т. Трофимова, С.Г. Петров, А.И. Сизов, Н.В. Пархомик, В.В. Орлов, В.С. Карпицкая и др. В 2007 г. в городе прошла краеведческая конференция «Семевские и Псковский край». В год 845-летия первого упоминания Великих Лук в древнерусских летописях в городе были изданы очерки, посвященные Почетным гражданам Великих Лук, которые открывались статьей о М.И. Семевском, первом Почётном гражданине Великих Лук. В 2012, 2017 гг. состоялись очередные чтения, посвященные 175- и 180-летию со дня рождения Михаила Ивановича. На чтениях особое внимание было уделено его работам, посвященным изучению образования среди государственных и временно обязанных крестьян Псковской губернии, развернута большая выставка книг, газетно-журнальных статей, посвященных М.И. Семевскому. Благодаря поддержке Комитета культуры администрации г. Великие Луки наши краеведы получили возможность издавать собственный краеведческий альманах «Великолукский вестник», во второй и пятый номер которого вошли все доклады и сообщения, прозвучавшие на чтениях, посвященных 175- и 180-летию со дня рождения М.И. Семевского. В 2014 г. в рамках муниципального проекта «Великолукская книга» были впервые объединены и переизданы избранные произведения М.И. Семевского о Великих Луках и Псковской губернии, написанные им в период с 1857 по 1891 гг.3. Сегодня деятельность Великолукского городского краеведческого общества хорошо известна в городе, области и России, имеет традиции, определенные успехи и перспективы для дальнейшего развития и планы на ближайшее будущее. Они также связаны с именем Семевского, которому 16 января 2022 г. исполнилось 185 лет со дня рождения. Сотрудники Центральной городской библиотеки имени М.И. Семевского пополнили официальный сайт библиотеки разделом «С именем Семевского», где собраны различные материалы об известном великолучанине. 14 января в читальном зале библиотеки состоялась презентация данного онлайн-проекта. На мероприятии присутствовали историки, краеведы, представители средств массовой информации, библиотекари. Основные разделы виртуальной гостиной «С именем Семевского»: биография, книги, материалы конференций, популяризация наследия. Проект продолжает развиваться и пополняться новыми сведениями4. В год 185-летия со дня рождения известного великолучанина и 30-летия возрождения Великолукского городского краеведческого общества была учреждена общественная награда «Медаль М.И. Семевского». Медаль учреждена для дальнейшей популяризации имени и наследия выдающегося деятеля русской культуры второй половины XIX в., а также поощрения и мотивации деятельности в области краеведения. Согласно Положению «Медалью М.И. Семевского» награждаются краеведы, общественные деятели, благотворители и иные лица, внесшие значительный вклад в развитие краеведения. Значительный вклад в развитие краеведения предполагает многолетнюю, эффективную и имеющую широкое общественное признание деятельность в области изучения истории, природы и культуры родного края, популяризацию краеведческих знаний среди разных групп населения, организационную, благотворительную и иную деятельность, направленную на поддержку краеведческого движения. Награждение «Медалью М.И. Семевского» осуществляется один раз в год. В течение года награда вручается, как правило, не более двум лицам. На лицевой стороне медали прямое рельефно-графическое погрудное изображение М.И. Семевского. По окружности медали, в нижней части – рельефная надпись заглавными буквами «М.И. Семевский», в центре с левой стороны от изображения М.И. Семевского – «1837», справа от изображения – «1892». На оборотной стороне в центральной части выпуклыми заглавными буквами в три строки рельефная надпись «За вклад в развитие краеведения»5. Имя М.И. Семевского, его жизнь и деятельность находятся в центре краеведческого движения Великих Лук. С именем Семевского связано и возрождение краеведческого движения в городе в новейшее время, проводится заметная работа по сохранению, изучению и популяризации имени и наследия известного земляка, стоявшего у истоков великолукского краеведения во второй половине XIX в.6. Примечания 1. Семевский, М.И. М И. Семевский о Великих Луках и Псковской губернии: избранные произведения / М.И. Семевский: [сост. и подг. публ. Д.А. Белюкова, Т.Г. Трофимовой, В.С. Карпицкой]. – Великие Луки: [б. и.], 2014. – 298 с. – (Великолукская книга); Библиографический указатель литературы «Михаил Иванович Семевский» // Великолукская центральная городская библиотека имени М.И.Семевского: официальный сайт. – Режим доступа: http://biblio-vluki.ru/article/bibliograficheskij-ukazatel-literatury-mihail-ivanovich-semevskij/ 2. Кох, О.Б. Михаил Иванович Семевский: опыт аналитической биографии / О.Б. Кох; Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств. – СПб: СПбГУКИ, 2005. – 420 с.; Кох, О.Б. Михаил Иванович Семевский: опыт аналитической биографии: автореферат на…д. ист. н.: 07.00.02 / О.Б. Кох. – СПб, 2006. – 42 с.; Порох, В.И. Офицер, историк, издатель. Все о М.И. Семевском / В.И. Порох; под ред. доктора историч. наук, профессора, заслуженного деятеля науки Российской Федерации И.В. Пороха; Министерство общего и профессионального образования Российской Федерации, Саратовская государственная академия права – Саратов: СГАП, 1999. – 152 с.; Тимощук, В.В. Михаил Иванович Семевский – основатель исторического журнала «Русская старина»: 1837-1892: биографический очерк / В.В. Тимощук; с пред. и под ред. НК. Шильдера. – СПб: Издание Е.М. Семевской, 1895. – 285 с. 3. Семевский, М.И. М И. Семевский о Великих Луках и Псковской губернии: избранные произведения / М.И. Семевский: [сост. и подг. публ. Д.А. Белюкова, Т.Г. Трофимовой, В.С. Карпицкой]. – Великие Луки: [б. и.], 2014. – 298 с. – (Великолукская книга); Белюков Д.А. Историк М.И. Семевский о Великих Луках и Псковской губернии: опыт публикации избранных произведений // Девятые всероссийские краеведческие чтения (Москва-Воронеж, 15-19 мая 2015 г.) / Отв. ред. В.Ф. Козлов, сост. А.Г. Смирнова. – М., Воронеж, 2016. – С. 194-197. 4. Виртуальная гостиная «С именем Семевского» // Великолукская центральная городская библиотека имени М.И. Семевского: официальный сайт. – Режим доступа: https://view.genial.ly/61b7447108f6d80db4d64bf6/guide-branding-proposal 5. Новую награду учредили краеведы на заседании в Великих Луках // Псковская лента новостей (Электронный ресурс). – Режим доступа: https://pln-pskov.ru/culture/437688.html 6. Трофимова Г.Т., Белюков Д.А. Михаил Иванович Семевский (1837-1892). К 180-летию со дня рождения // «Московский журнал». История государства Российского. – Литературно-художественный, историко-краеведческий журнал. – № 11 (323). – Ноябрь 2017. – С. 62-67; Белюков Д.А. М.И. Семевский (1837-1892 гг.): страницы биографии и творческого наследия // Великолукский вестник. Краеведческий альманах. – № 6. – Великие Луки, 2018. – С. 32-37.

ДРУГУ САНОВНИКУ Я ОТВЕТИЛ ВПОЛНЕ СПОКОЙНО…» М.И. Семевский как политический деятель Грань между общественной и политической деятельностью весьма зыбка, особенно если речь идет о событиях второй половины XIX в. в России. Формирование политической системы произойдет позже, но отдельные элементы участия гражданского общества в политических процессах были налицо. Наиболее изученными в отечественной историографии стали политические течения: декабризм, славянофильство, западничество и все начинания народнических кружков и групп, среди которых наиболее известна «Народная воля». Поскольку общественные движения в основном были предметом внимания советской исторической науки, то все проявления общественной инициативы правящих классов оценивались со знаком минус, цитировались нелицеприятные оценки, подчеркивалась бесперспективность подобных начинаний. Целью статьи является рассмотрение участия М.И. Семевского в общественных инициативах петербургского общества, проявленных в трагический период 1881 г., которые можно отнести к разряду политической деятельности. М.И. Семевский в первые же дни трагических событий, в силу своего характера и рода занятий, попал в водоворот общественных происшествий. Первое произошло 4 марта 1881 г. во время заседания Городской Думы. Он произнес речь на заседании Городской Думы в память об Александре II «экспромтом и от всей души», которая вызвала политический резонанс в придворных кругах. Спустя несколько дней один из членов Государственного совета пригласил М.И. Семевского и «с бледным и смущенном лицом <…> стал говорить <…>, что в высшем петербургском обществе все приведены в негодование…». Речь была воспринята как «воззвание против высших сословий», поскольку в деле освобождения крестьян, как, по мнению визави, следовало из речи, «у государя было весьма мало доброжелателей и чрезвычайно много недоброжелателей и даже врагов». М.И. Семевский, опираясь на подлинную пометку на одной из страниц издания записок С.М. Соловьева1, действительно, высказал мнение о проблемах, с которыми столкнулся Александр II и, прежде всего, в подборе кадров исполнителей реформ. Толкование его речи появилось в статье, помещенной в газете «Голос», где говорилось, что М.И. Семевский обращал внимание, что «государю отнюдь не следует искать себе подвижников в своих трудах из среды лиц, стоящих на различных ступенях чиновничьей иерархии, а что де надо искать сотрудников и помощников только из среды народа, и в среде неслужилых людей, и даже не в среде вообще дворянства»2. Мнение, высказанное о событиях уже причисленных к историческим, было воспринято как рекомендация новому царю. Такая дерзость граничила с безрассудством. М.И. Семевскому прошлось объясняться, и отвечал он «вполне спокойно», что было ему несвойственно, но, видимо, обстоятельства вынуждали. Восприятие его взглядов как более «левых» было вызвано излишней горячностью, эмоциональными всплесками, особенно в спорах и публичных речах. Так М.И. Семевский в марте 1881 г. невольно превратился в политическое лицо, будирующее своими идеями петербургское общество. Никаких новых идей в его речи не было. Историк Н.Л. Рубинштейн в нескольких словах охарактеризовал воззрения М.И. Семевского – как «не лишенных народнического налета»3. Налет, несомненно, присутствовал, поскольку М.И. Семевский превыше всего ставил идеи либеральной бюрократии, на которую опирался царь-освободитель в подготовке и проведении преобразований. Д.Л. Толстой, известный как энергичный реформатор при Александре II, а в период правления Александра III как поборник политики контрреформ, тех чиновников, которые не сменили политических предпочтений, называл «партией»: «Я был поражен, – писал он, – единодушием, царившим в этой группе людей, как бы сплоченных около одного знамени; это была организованная партия, со своим штабом, со своими кадрами, способная и готовая твердо, последовательно, энергично провести свою политическую программу, как только она могла бы встать у власти»4. М.И. Семевский вошел в эту элитную группу благодаря знакомству с А.В. Головиным в пору его деятельности как министра народного просвещения, и старейшего гласного Петербургской городской думы А. П. Заблоцкого-Десятовского. По мнению последнего, «эти люди (приверженцы партии – Авт.) не были революционерами (хотя впоследствии клеймили их этим именем), ни конституционалистами; они не мечтали о перестройке общества на новых началах»5. Это были приверженцы «Великих реформ». Приведем еще одно мнение о сторонниках «Великих реформ». Писатель В.А. Гольцев заметил, что такую партию можно было бы назвать «русской народной либеральной партией». И разъяснил свою мысль: «Это была та партия, основателями которой можно считать и лучших славянофилов и лучших западников». Раскрывая кредо партии, привел слова А.И. Герцена: «мы за пророчество – чувство безграничной, охватывающей все существование любви к русскому народу, русскому быту, русскому складу ума»6. Для М.И. Семевского это были идеалы его молодости. Он принимал непосредственное участие в реализации реформы образования в Царстве Польском и, хотя занимал скромную должность, был награжден памятной серебряной медалью. Собственно, М.И. Семевский не высказал ни крамольных, ни новых, ни радикальных идей. Просто он выступил не-кстати по времени. Как отметила историк В.Г. Чернуха, начало правления Александра III – это время уныния, страха и чувства безнадежности в обществе7, кроме того, было известно, что новый царь не сторонник преобразований своего венценосного отца. Поэтому речь М.И. Семевского получила негативный резонанс в обществе. Второй эпизод был связан с его участием во Временном Совете при санкт-петербургском градоначальнике. Террористический акт 1 марта, рассчитанный на устрашение властных структур, привел к гатчинскому затворничеству нового императора Александра III, усилиям К.П. Победоносцова провести в жизнь свою программу, покончить с реформами в стиле М.Т. Лорис-Меликова. Все эти сюжеты многократно изучены, но среди тех преобразований, которые проводились как непосредственная и быстрая реакция на террористический акт, менее всего привлекал внимание Временный Совет при санкт-петербургском градоначальнике, получивший по имени его официально организатора уничижительное название «бараний парламент». Считается, что этот Совет был созван по личной инициативе М.Н. Баранова. Но Баранов был рекомендован Александру III на пост градоначальника столицы обер-прокурором К.П. Победоносцовым с указанием, что он имеет над ним «нравственную власть». Его назначение состоялось 9 марта и было одним из первых назначений нового царствования. На следующий день в газете «Петербургский листок» появилась передовица под знаковым названием «Капитал народной обороны». В ней излагалась идея народной поддержки: «Ни один ли градоначальник должен встать на стороне дорогой жизни! Нет, и тысячу раз нет! Градоначальник один не может сделать так много… Ему на помощь должно прийти общество. Прийти разумно, прийти всецело, т.е. помочь ему и нравственно, и физически»8. Фигура градоначальника была не случайная, и не случайными были лица, вошедшие в Совет. Всего избрано 25 членов. Выборы были проведены 19 марта, без всякой подготовки. Вся процедура была организована полицией, и избиратели голосовали за те кандидатуры, которые рекомендовала полиция. Тем не менее, кандидаты получили разное количество голосов. М.И. Семевский – 61 голос и в рейтинге кандидатов был 8-м9. 24 марта Совет был представлен новому государю. Газета «Петербургский листок» 22 марта в передовице отмечала: «Членам Совета всегда нужно помнить, что они пионеры свободно выражаемого общественного мнения, спрашиваемого в самый критический момент государственной жизни. Их одобрению или неодобрению принадлежат административные меры, оберегающие столицу и государя от анархистов»10. Историк П.Е. Щеголев оценил Совет как учреждение, подлежащее «скорее ведению юмориста и сатирика, чем историка»11, что было вполне закономерно, поскольку мнение высказано уже после революционной бури 1905 г. По нашему мнению, оценивать событие следует как первые и довольно робкие шаги опоры на мнение общества в политических вопросах. Прежде всего, сам М.Н. Баранов не был фигурой курьезной. Публицист В.М. Дорошевич заметил, что М.Н. Баранов, в пору губернаторства в Нижнем Новгороде, был «оригинальный администратор не мещерского типа, <…> призвавший к себе на помощь В.Г. Короленко. Его мысли были интересны, потому что он был очень умен, и он умел их интересно выражать, потому что был талантлив». Он много достиг на поприще губернаторском, но не в Петербурге, а в Нижнем. «Не мещерского типа» – это отрицание князя В.П. Мещерского, известного крайне правыми взглядами. Писатель В.Г. Короленко, известный причастностью к революционному движению, и тем, что в марте 1881 г. отказался от индивидуальной присяги новому царю. Отметим, также, что Совет в Петербурге считают предшественником «Священной дружины», которая также действовала под наблюдением департамента полиции. Цель у них была одна – противодействие терроризму12. Но если Совет был открытым, то Дружина – тайное аристократическое общество, организаторы которой входили ранее в Совет. Учитывая эти замечания, можно предположить, что М.Н. Баранов обратил внимание на М.И. Семевского как человека, который мог разработать проект не полицейского характера, как то было в проектах по организации «охранной стражи», или устройства надзора за домами, или мер против ведения подкопов и пр. М.И. Семевский подготовил аналитическую записку «О причинах беспорядков и волнений среди учащейся молодежи» с целью выработки мер противодействия распространения анархизма. Записка эта сохранилась в черновиках13. Но основные мысли ее сводились к следующим положениям. Во-первых, по его мнению, причины распространения анархизма лежали в системе образования. Среднее образование, где господствовала классическая гимназия, формировало благоприятную почву для распространения «вредных учений». «Масса недоученных, не докончивших курса гимназии, доставляет главный контингент для агитаторов, – отметил М.И. Семевский. – Огромное количество юношей не оканчивает учения гимназии вследствие трудности изучаемого курса. Те, которые осиливают эти курсы, тратят почти все время пребывания в гимназии на бесплодное заучивание грамматических форм мертвых языков и переводы с русского на эти языки. Таким образом, молодой ум подвергается только…. гимнастике и не получает той здоровой пищи….[которую может найти] в курсах географии, истории литературы». Основной дефект системы – «неудовлетворенные преподаванием мертвых языков, юноши стремятся к изучению более живых предметов и набрасываются на разные книги по философии». По его мнению, благоприятного решения можно достичь, даже приняв полумеры: «Желательно было бы: уничтожить вовсе преподавание греческого языка или, по крайней мере, сделать его необязательным, начинать латинский не с первого класса, а с 3-го; усилив преподавание географии, истории и истории литературы». Во-вторых, образовательные потребности общества вызвали к жизни различные типы средних учебных заведений, но для большинства молодых людей они закрывали перспективы получения высшего образования. М.И. Семевский предлагал радикальное, по тем обстоятельствам, решение: «Для уменьшения числа юношей, лишенных возможности поступления в университеты, необходимо дозволить ученикам реальных училищ поступать на физико-математический и медицинский факультеты или еще лучше было бы уничтожить разделение средних учебных заведений на классические и реальные, возвратившись к прежнему типу гимназий с одним древним языком». В-третьих, предлагал ослабить регламентацию жизни студентов, сохранив контроль со стороны учебных заведений и профессуры. Предлагал: разрешить студенческие квартиры – т.е. общежития под контролем; создать систему стипендий. «Необходимы студенческие библиотеки и читальни, необходимы собрания студентов в свободное от лекций время под председательством какого-либо профессора, на которых обсуждались бы рефераты из всех областей знаний, в том числе общественных и экономических». В-четвертых, предлагал расширить приват-доцентуру (для привлечения молодых кадров). Были ли эти предложения революционными. Нет. Близкие идеи о преобразованиях школы высказывались в общей государственной реформе, разрабатываемой в эти годы М.Т. Лорис-Меликовым по распоряжению Александра II. Идеи М.И. Семевского укладывались в рамки «либерализма», свойственного всем поклонникам Великих реформ. Но реакция на террористический акт привела к неприятию либерального направления. Как отметила В.Г. Чернуха, «вся интеллектуальная России сочла своим долгом принять участие в проведении прогрессивных преобразований» царя-отца. Царь-сын «своей политикой загнал в оппозицию весь интеллект страны»14. М.И. Семевский был заметной фигурой петербургского общества и как издатель «Русской Старины», и как гласный Городской Думы, и по роду своей государственной службы. Его политический «взлет» был мгновенно замечен Александром III. Он стал неудобной фигурой на посту статс-секретаря Государственного Совета. Отставка последовала в сентябре 1883 г. в связи с закрытием Главного комитета об устройстве сельского состояния, ведавшего ведение крестьянской реформы, к которому он был прикомандирован. Так состоялся ли М.И. Семевский как политик? Современные определения «политического деятеля» предполагают, что он может реализоваться не только как политик, но и в рамках профессиональной, творческой и пр. сферах деятельности. При этом непременным условием являются личные качества. Это всегда энергичная личность, которая может проявлять себя как лицо официальное, так и неофициальное. Степень же политической активности, по мнению В.Ф. Халипова и Е.В. Халиповой, зависит также от конкретной исторической ситуации15. Оценивая личность М.И. Семевского с этих позиций, смело можно отнести его к политическим деятелям. Примечания 1. Соловьев С.М. Записки Сергея Михайловича Соловьева: Мои записки для детей моих, а если можно, и для других. – Петроград, [1915]. 2. ИРЛИ. Ф. 274. Оп. 1. Д. 16. Л. 390. 3. Рубинштейн Н.Л. Русская историография. С.-Петерб. ун-та, 2008. – С. 418. 4. Цит. по: Политическая история: Россия – СССР – Российская Федерация: В 2 т. Т. 1. М., 1996. – С. 308. 5. Русская старина. 1882. – Т. 36. – С. 542. 6. Гольцов В.А. Памяти В.Н. Лешкова // Русская старина. 1882. – Т. 35. – С. 666. 7. Чернуха В.Г. Александра III // Александр Третий: Воспоминания. Дневники. Письма. СПб. : Изд-во «Пушкинского фонда», 2001. – С. 31. 8. Петербургский листок. 1881. 10 марта № 48. – С. 1. 9. Там же. 22 марта № 57. – С. 1. 10. Там же. 22 марта № 57. – С. 1. 11. Щеголев П.Е. После 1 марта 1881 г. // Былое. 1907 г. № 3. – С. 302. 12. Власть и реформы. От самодержавной к советской России. СПб.: изд-во «Дмитрий Буланин», 1996. – С. 376. 13. ИРЛИ. Ф. 274. Оп. 1. Д. 411. Л. 52-55. 14. Чернуха В.Г. Александра III. – С. 36. 15. Халипов В.Ф., Халипова Е.В. Власть, политика, государство и государственная служба: аналитический словарь-справочник. – Москва : Акад. проект Трикста, 2006. – С. 294.

Фонограммархива Пушкинского Дома: по следам М.И. Семевского Знакомство с архивными записями фольклора великолукской традиции из коллекции Фонограммархива Пушкинского Дома весьма логично было бы начать с «великолуцкого» наигрыша под припевки на гармошке-однорядке в исполнении жителя города Опочки Великолукской (ныне Псковской – ред.) области Луки Николаевича Потехина, 1862 года рождения1. Гармонист родился всего лишь через пять лет после выхода в свет труда Михаила Ивановича Семевского «Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолуцском уезде»!2 Эта запись сделана на фонограф – первый в истории звукозаписи прибор для записи и воспроизведения звука. Среди Исторических Коллекций Фонограммархива Пушкинского Дома, включенных в Мировой регистр программы Памяти Мира ЮНЕСКО, имеются уникальные фонозаписи песен бывшего Великолуцкого уезда, собранных сотрудницами нашего института С.Д. Магид и Н.Л. Котиковой в 1949 г. Позже, в 1960-х гг., участница этой экспедиции – впоследствии известная собирательница псковского фольклора – Наталья Львовна Котикова осуществила фронтальное полевое исследование этих земель по маршрутам, намеченным еще в первой поездке. Ее записи выдающихся крестьянских исполнителей-мастеров – певцов и музыкантов, позже вошли в состав ее выдающегося собрания в фонде Фонограммархива. Среди этих записей имеется немало песен, опубликованных в 1857 г. М.И. Семевским. Таким образом, мы имеем не только варианты словесного текста этих произведений, но и можем услышать их напев, без которого, как известно, произведение устной народнопесенной культуры не может быть воспринято во всей полноте его содержания. В 1940-х гг. Фонограммархив Института русской литературы АН СССР (Пушкинского Дома) начинает работу по изучению фольклора Псковщины. Летом 1949 г. состоялась экспедиция в Великолукскую область, которая незадолго до этого была образована как самостоятельная административная единица. Необходимо сказать несколько слов о собирательницах, каждая из которых оставила свой яркий след в фольклористике. Значительную часть своей жизни Софья Давыдовна Магид3 (22.12.1892/03.01.1893, Петербург – 20.06.1954, Ленинград) посвятила работе в фольклорном Фонограммархиве. Ее вклад в звуковое собрание Фонограммархива – один из самых крупных и разнообразных по охвату фольклора различных народов СССР. Полевая работа ученого не прекращалась даже в годы блокады и эвакуации и продолжилась в послевоенный период. Таким образом, ко времени проведения экспедиции в Великолукскую область С.Д. Магид являлась одним из наиболее авторитетных «полевиков» и сумела передать свой опыт начинающей собирательнице Н.Л. Котиковой. По итогам экспедиций в Псковскую и Великолукскую области Магид создает сборники «Песни Псковщины»4 и «Песни Великолукской области»5, которые, вследствие драматических событий, разыгравшихся в научной среде того времени, долгое время оставались достоянием архивов и лишь сравнительно недавно увидели свет. Конец 1940-х гг. был тяжелым временем для нашей науки. В 1949 г. вышло Постановление Президиума Академии наук СССР, согласно которому руководство Института русской литературы должно было «пересмотреть кадры научных сотрудников и освободить от работы в Институте лиц, не отвечающих в деловом и политическом отношении требованиям, предъявляемым к научным сотрудникам Академии наук СССР»6. Началась откровенная травля многих «не отвечающих»… В конце концов, в результате идеологической «проработки» в апреле 1950 г. С.Д. Магид была отчислена из штата Института. После 1949 г. в экспедиции она уже не выезжала. Ее здоровье было подорвано борьбой за восстановление своего доброго имени, и в 1954 г. она уходит из жизни. Второй участницей великолукской экспедиции Пушкинского Дома была Наталья Львовна Котикова7 (30.06.1906, с. Иваньково Псковской губ.8 – 16.02.1981, Ленинград). Она начала свою собирательскую деятельность после Великой Отечественной войны: пережила блокаду, потеряла почти всех родных в чудовищных репрессиях предвоенных лет, поскольку принадлежала к известному аристократическому роду баронов фон дер Остен-Сакен. Обращение к фольклору Псковской области, и в особенности, бывшего Великолуцкого уезда, было для Натальи Львовны не случайным. В Рукописном Отделе нашего Института хранятся два альбома, принадлежавших бабушке и прабабушке Котиковой по отцовской линии, происходивших из псковских дворян9. Прабабушка Натальи Львовны – С.А. Зыбина, урожденная Алединская (? – 1897) была блестящей пианисткой, обладала красивым голосом и ярким артистическим дарованием, сочиняла музыку. Одно время она была ученицей М.И. Глинки. В ее альбоме сохранился автограф Глинки с посвящением ей романса «Один лишь миг» на стихи Сергея Голицына. Ее дочь Е.К. Остен-Сакен (1846-1923), бабушка Натальи Львовны, унаследовала от матери яркую музыкальную и артистическую одаренность. Кроме того, она была незаурядной поэтессой. Ее творчество ценили современники, в числе которых Тютчев, К.Р. (вел. кн. Константин Константинович), Апухтин, Полонский, Антон Рубинштейн. В жизни этой музыкальной семьи большую роль играло родовое имение Иваньково Михайловской волости Великолукского уезда Псковской губернии, расположенное в нескольких верстах от Локни. Екатерина Кирилловна Остен-Сакен писала: «Только здесь, в моем Иванькове, былое сливается с настоящим для меня… Душа расширяет свой полет»10. Как любая русская барышня, выросшая в родовой усадьбе – «дворянском гнезде», она тонко любила, знала и отлично понимала столь же «артистические» проявления музыкальной народной культуры. «Проезжая мимо Михайловского, Тригорского (…) я не раз умилялась душою, – пишет она. «К моему настроению, уже без того поэтическому, присоединился неожиданно ямщик наш, у которого оказался дивный тенор и большое чутье музыкальное… Он пел несмолкаемо и прекрасно, мне вспомнились «Певцы» Тургенева; потом и я для него запела кое-какие чисто русские мотивы Глинки, Чайковского… Ямщик изумлен был, и мы оба всецело наслаждались, уверяю вас»11. Думается, что умение ценить блеск исполнительского мастерства, глубокое ощущение духовного единства классической профессиональной и народной музыки, стремление найти таких народных исполнителей, от пения и игры которых «накипают слезы», Наталья Львовна получила в наследство от своих даровитых предков. Особой заслугой Н.Л. Котиковой перед отечественным музыкальным искусством стало создание в 1950-х – 60-х гг. уникального собрания записей фольклора Псковщины и соседних мест, исторически связанных с ней, и его открытие для целого поколения молодых музыкантов, которые принимали участие в её экспедициях. Это композиторы Валерий Гаврилин, Сергей Слонимский, Геннадий Белов, Татьяна Воронина, Ирина Ельчева, замечательный фольклорист Анатолий Михайлович Мехнецов. Итак, обратимся к записям Пушкинского Дома и сравним их с опубликованными М.И. Семевским фольклорными текстами. В своем описании быта крестьян Великолуцкого уезда ученый упоминает о посиделках, которые после Рождества назвались «субботками». «В большую избу собираются девушки; – пишет он, – при свете ежеминутно нагарающей лучины, прядут оне с песнями. Полно солнышку по залесью ходить, Полно красную в саду яблоню сушить, Полно девушке по молодцу тужить: – «Вот и как же мне не плакать, не тужить, Мне вовек дружка такого не нажить…»12. Сравним с этим текстом расшифровку небольшого фрагмента фонозаписи этой лирической песни, сделанной в экспедиции Пушкинского Дома. Обнаруживается несомненная близость вариантов: распетый «на голос» текст лишь обогащается специфически песенными вставками: [Ой, полно солнышко, по-за лесицам ходить.] Ой, полно красному в саду яблонька сушить, Э-(в)ох, ой, полно Машен(и)ке по молодцу тужить. Ой, полно Машен(и)ке по молодцу тужить, Э-(в)ох-ти, как вове́чно-й дружка такова не нажить. Работу по дальнейшему полевому обследованию традиций бывшего Великолуцкого уезда, большинство волостей которого с 1957 г. было вновь причислено к Псковской области, продолжила Н.Л. Котикова, под эгидой Ленинградского отделения Музфонда СССР (Союза композиторов). Записи делаются уже не на восковые валики, а на магнитную ленту, что, конечно, значительно улучшает их качество. При этом собирательнице удается записать множество песен, приведенных в очерке Семевского, в очень близких текстовых вариантах. М.И. Семевский в своем труде уделяет большое внимание крестьянской свадьбе. Описывая традиционные обряды, он приводит немало песенных текстов. Так, рассказывая о девишнике, он описывает момент выкупа дружкой жениха места рядом с невестой. Когда, наконец, «молодой садится под образа, по правую руку невесты», девушки поют песню13: Вился вихо́рь, вился вихо́рь перед тучею, Бил челом, бил челом зять перед тёщею. «Теща моя, теща моя, теща ласковая, – Выдай дар, выдай дар вековечный мой». Далее по сюжету песни теща выносит зятю «решето овса». Зять не принимает: «Этот дар – комона́м моим», т.е. коням. Песня начинается сначала: «Вился вихорь, вился вихо́рь…» и т.д. На этот раз зятю выносят «полотна трубу». И этот дар – не тот, которого требует зять: «Этот дар – поезжанам моим». И только на третий раз тёща «Выдала, подвела Ольгушку» – невесту. – «Этот дар, этот дар вековечный мой!» В 1963 г. в Великолукском районе Псковской области Н.Л. Котиковой вместе с композиторами С.М. Слонимским и Г.Г. Беловым был записан вариант этой песни. Напев формирует ее обрядовый образ с помощью системы повторов и особой, повелительной интонации в мелодии. Вился вихо́р(ы), вил(ы)ся вихо́р перяд тучею, ой, вился вихор, вился вихо́р перяд тучею. Клонился зять, клонился зять, перяд тёщею, ой, клонился зять, клонился зять перяд тёщею: «Тёща моя, тёща моя, тёща ласкывыя, ой, тёща моя, тёща моя, тёща ласкывыя! Выдай мне дар, выдай мне дар, вековечнай мой, ой, выдай мне дар, выдай мне дар, вековечнай мой!!14 Сравним еще один вариант свадебной песни, приведенной в «Историко-этнографических заметках» Семевского, с записью Котиковой, сделанной в 1964 г. в Холмском районе, в ту пору уже отошедшем к Калининской области. Традиция же – общая с Великолукским районом. На этот раз это песня, которую пели в день свадьбы при поездке к венцу. Вот как записана она М.И. Семевским: Воин, воин Терентий Князь (…) Он посек березу́ при пути́, Покосил мядыню́ при лузи́. Он побрал ягоду́ во сыро́м бору́. Он и взял Ольгушку с высока́ терема́. «Ты раскинься береза се́ченная, Разцвети мядынь ско́шенная! Ты дозрей, ягода бра́нная! Поживи Оля за мое́й головой, За моей головой, молодецкою».15 в нашей звукозаписи песня начинается со второй строфы: …Подсек бярёзу, а Иван же князь, подсек бярёзу. Подкосил мядыню, эх, в зиляно́м саду, подкосил мядыню. Выбра́л ягоду́, э, ва сыром бару, выбра́л ягоду́. Вызна́л девицу́, ох, в высоко́м теряму́, вызна́л девицу́. Раскинься, бярёза́ да подсе́ченная, раскинься бярёза́! Расцвяти, мядыня́ да подкошенная, расцвяти, мядыня́! Дозрей, ягода́, э, в бору вы́бранная, дозрей, ягода́! Живи, Надеждушка, э, замуж вышедша, да живи, Михайловна!16 И снова я хочу подчеркнуть то, что целостный образ обрядовой песни создается именно ее напевом, форма которого включает повторы, как утверждение непреложности происходящего. Сравнив весьма близкие и устойчивые варианты нескольких песен, между записью которых прошло целое столетие, мы можем убедиться в том, что М.И. Семевский совершенно справедливо считал устную традиционную культуру надежным историческим источником, характеризующим духовную жизнь крестьян Великолуцкого уезда, почему и включил ее образцы в свой историко-этнографический очерк. В дальнейшем полевое обследование Псковской области в 1980-1990-х гг. продолжили студенты и преподаватели Ленинградской (Петербургской) консерватории под руководством А.М. Мехнецова – участника экспедиций Котиковой. Ныне яркую песенную и инструментальную традицию бывшего Великолуцкого уезда, обладающую своим неповторимым, запоминающимся обликом, активно осваивают молодые псковичи – любители фольклора родного края. Избранные труды С.Д. Магид Магид С.Д. Список собраний фонограмм-архива фольклорной секции ИАЭ АН СССР с приложением алфавитных списков народностей и собирателей // Советский фольклор. 1936. № 4–5. С. 415–428. Магид С.Д. Баллада в еврейском фольклоре. Дисс. …канд. филол. наук. Л., 1939. Магид С.Д. Эвенкийский песенный фольклор // Советский фольклор. 1940. № 6. Магид С.Д. Песни карелов и вепсов (сборник). Рукопись. 1941. [Для серии «800 песен народов СССР»]. Магид С.Д. Эпические песни казахов (статья). Рукопись. 1944. Магид С.Д. Композиторская группа Краснознаменного Балтфлота // Работа композиторов и музыковедов Ленинграда в годы Великой Отечественной войны. Л., 1946. Магид С.Д. Песни Псковщины (сборник). Рукопись. 1948<–1950>. [120 русских народных песен с нотами, текстами, развернутым комментарием и вступительной статьей]. Магид С.Д. Сборник песен Великолукской области. Рукопись. 1949–1951. Публикации Н.Л. Котиковой фольклора Псковской области. Псковские песни. [Сост. Н. Котикова. Ред. С.А. Полянский. Муз. ред. Ф.А. Рубцов] Псков: Изд-во газ. «Псковская правда», 1958. Гдовская старина: Русские народные песни и наигрыши Гдовского района. [Составитель Н. Котикова] Л.: Сов. композитор, 1962. Котикова Н.Л. Народные песни Псковской области / Под общ. ред. С.В. Аксюка. М.: Музыка, 1966. Русские частушки. [Сост. Н. Котикова]. [Л.]: Музгиз, 1956. Русские народные частушки, страдания, припевки. [Сост. Н.Л. Котикова. Под общ. ред. М. Матвеева]. Л.: Музгиз, 1961. Котикова Н.Л. Учебные пособия по сольфеджио для детских музыкальных школ [на материале народных песен]. Л., 1968; Л. - М., 1971; Л., 1974. География собирательской деятельности Н.Л. Котиковой 1946. Псковская область, Печорский район. 1947. Псковская область, Печорский, Полновский, Пушкиногорский районы. 1949. Великолукская область, Усть-Долысский, Пореченский районы. 1951. Ленинградская область, Тихвинский район. 1952. Ленинградская область, Ломоносовский район; Псковская область, Дедовичский, Печорский районы. 1953. Псковская область, Печорский, Качановский, Полновский районы. 1954. Псковская область, Ашевский, Лядский, Пыталовский, Гдовский районы. 1955. Новгородская область, Мошенский, Пестовский районы. 1956. Великолукская область, Бельский, Нелидовский, Торопецкий районы. 1957. Записи в Ленинграде (певицы из д. Городище Печорского района). 1958. Псковская область, Печорский район. 1959. Псковская область, Опочецкий, Печорский, Гдовский районы. 1961. Псковская область, Гдовский район. 1962. Псковская, Великолукская области, Красногородский, Пустошкинский, Пушкиногорский, Пореченский районы. 1963. Псковская область, Великолукский, Невельский, Куньинский районы; Ленинградская область: Волховский р-н, Ст. Ладога, Нов. Ладога. 1964. Калининская область, Торжокский район; Псковская область, Холмский район; Алтайский край, Бийский, Солтонский, Смоленский районы 1965. Псковская область, Великолукский, Куньинский, Новосокольнический, Себежский районы. 1966. Новгородская область, Солецкий район, село Медведь; Эстония (берег Чудского озера); Псковская область, Себежский район; 1966. Ленинград, Лахта (записи сестер Судаковых). 1967. Ленинградская область, Волховский район; Псковская область, Бежаницкий, Локнянский, Новоржевский, Пушкингорский районы 1968. Новгородская область, Новгородский, Солецкий, Валдайский районы; Эстония (берег Чудского озера); 1968. Ленинград, Лахта (записи сестер Судаковых). 1970. Псковская область, Порховский, Гдовский районы. Примечания 1. Фонограммархив ИРЛИ РАН. ФВ 5706.01-03. Плясовые «великолуцкие» припевки в сопровождении гармошки-однорядки. Исп.: Лука Николаевич Потехин (1862), поет его дочь Надежда Лукинична Богданова. Город Опочка Опочецкого района Великолукской области. Зап.: С.Д. Магид и Н.Л. Котикова 16.07.1949. 2. Семевский М.И. Народные песни, причты, припевы, поверья, предания, пословицы. Описания плясок, обычаев, хороводов и игр // Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолуцком уезде. СПб. : В типографии Главного штаба Его Императорского Величества по военным учебным заведениям, 1857. 3. Научная биография С.Д. Магид воссоздана на основе документальных источников в работах Н.Д. Светозаровой и Л.И. Петровой. См.: Светозарова Н.Д. Иноэтнические коллекции в Институте русской литературы: (Изучение фольклорных собраний Пушкинского Дома в международных проектах) // Из истории русской фольклористики. СПб., 2007. Вып. 7. С. 493–508 [С. 500–505: раздел, посвященный С.Д. Магид.] и др.; Петрова Л.И. Софья Давыдовна Магид в Пушкинском Доме: (Документы и факты) // Из истории русской фольклористики. СПб., 2013. Вып. 8. С. 147–204. 4. Рукопись сборника, долгие годы хранившуюся в Отделе рукописей и редкой книги Российской национальной библиотеки, подготовила к публикации автор настоящей статьи. См.: Магид С.Д. Песни Псковщины: Неопубликованные материалы экспедиций Фонограммархива Пушкинского Дома / Изд. подгот. Е.И. Якубовская. СПб.: Издательство «Пушкинский Дом», 2019. 5. Якубовская Е.И. Записи Великолукской экспедиции ИРЛИ 1949 г. (по материалам рукописного сборника С.Д. Магид) / Публ. Е.И. Якубовской // Из истории русской фольклористики. Вып. 11: К юбилею Валерии Игоревны Ереминой / Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН. СПб.: Свое издательство, 2018. С. 352–424. 6. Цит. по: Петрова Л.И. Софья Давыдовна Магид в Пушкинском Доме: (Документы и факты)… С. 147. Архивные реквизиты цитируемого документа см. там же, примеч. 1. 7. Более подробно биография Н.Л. Котиковой, остававшаяся малоизвестной вплоть до 2013 г. раскрыта в нашей работе: Якубовская Е.И. Страницы биографии Натальи Львовны Котиковой // Из истории русской фольклористики. СПб., 2013. Вып. 8. С. 512–584. 8. Здесь приводится официально принятая версия даты и места рождения Н.Л. Котиковой. Благодаря публикации Н.Г. Жиркевич-Подлесских писем ее бабушки Е.К. Остен-Сакен, стало возможным уточнить дату и место ее рождения. 5 июня 1905 г. Екатерина Кирилловна писала А.В. Жиркевичу о семье своего младшего сына Льва: «Его жена, дочь Бирилева, находится в Кронштадте в Казенном помещении ее отца (…). Жена Левы должна в конце Июня разрешиться там вторым ребенком и тотчас приехать с новорожденным в Иваньково» (Жиркевич-Подлесских Н.Г. «По Пскову-то сам Пушкин мне земляк…»: Письма Екатерины Кирилловны Остен-Сакен Александру Владимировичу Жиркевичу: Из поэтического наследия Екатерины Кирилловны Остен-Сакен: Из дневника Александра Владимировича Жиркевича / Авт. и сост. Н.Г. Жиркевич-Подлесских. Гос. музей-заповедник А.С. Пушкина «Михайловское». Сельцо Михайловское, 2000. С. 132). Таким образом, по датировке и содержанию писем Е.К. Остен-Сакен к А.В. Жиркевичу, дата и место рождения дочери Натальи устанавливается 30 июня 1905 года, Кронштадт. А вот крестили ребенка наверняка в Богородицко-Ахтырской церкви села Иваньково. 9. Отдел Рукописей ИРЛИ РАН. Р. I, оп. 42, № 10; № 20. 10. Жиркевич-Подлесских Н.Г. «По Пскову-то сам Пушкин мне земляк…»: Письма Екатерины Кирилловны Остен-Сакен Александру Владимировичу Жиркевичу (…) / Авт. и сост. Н.Г. Жиркевич-Подлесских. Гос. музей-заповедник А.С. Пушкина «Михайловское». Сельцо Михайловское, 2000.С. 153. 11. Там же. С. 74–75. 12. Семевский М.И. Народные песни, причты, припевы, поверья, предания, пословицы... С. 179–180. 13. См.: Там же. С. 154–156. 14. Фонограммархив ИРЛИ РАН. МФ 6139.12. Вился вихо́р(ы), вился вихо́р перяд тучею. Свадебная опевальная песня: «Пели эту песню, когда приезжает жених за невестой». Исп.: Анастасия Егоровна Ларикова (1908), Мария Никитична Романова (1904) и Александра Никитична Моховикова (1899). Запевает А.Е. Ларикова. Деревня Лазава Липецкого сельсовета Великолукского района Псковской области. Зап.: Н.Л. Котикова, С.М. Слонимский, Г.Г. Белов и А.И. Гомартели 19.08.1963. 15. Семевский М.И. Народные песни, причты, припевы, поверья, предания, пословицы… С. 166–167. 16. Фонограммархив ИРЛИ РАН. МФ 6232.14. [Воин, воин Иван-князь] Подсек берёзу, э, Иван же князь, подсек берёзу. Свадебная опевальная песня: «Когда завели молодых за стол, первая песня». Исп.: Марфа Онуфриевна Журавлёва (1887) и Семёнова Ольга Прокофьевна. Запевает М.О. Журавлёва. Деревня Устье Холмского района Калининской области. Зап.: Н.Л. Котикова, Г.Г. Белов, Т.Г. Знаменская и А.И. Гомартели 27.07.1964.

СЕМЕВСКИЕ В ГДОВСКОМ УЕЗДЕ Одна из сетевых энциклопедий сообщает о журнале «Русская старина» следующее: «Русская старина» – ежемесячное историческое издание; основано в Санкт-Петербурге в 1870 г. М.И. Семевским, но первое время (почти до конца 1877 г.), по соображениям служебного характера, оно не могло выходить под именем своего основателя и руководителя и появлялось за подписью В.А. Семевского»1. Для гдовского краеведения эта информация представляется актуальной, поскольку упомянутый в энциклопедии Василий Арсеньевич Семевский2 был богатым гдовским помещиком, владельцем имения Щепец и одно время возглавлял даже гдовское дворянство. О чете гдовских помещиков Семевских можно найти множество сведений, особенно, если учесть, что Софья Александровна была внучатой племянницей Александра Семеновича Шишкова, адмирала, о котором та же сетевая энциклопедия сообщает: «Александр Семёнович Шишков (9 [20] марта 1754, Москва – 9 [21] апреля 1841, Санкт-Петербург) – русский писатель, литературовед, филолог, мемуарист, военный и государственный деятель, адмирал (1824). Государственный секретарь и министр народного просвещения. Один из ведущих российских идеологов времён Отечественной войны 1812 года, известный консерватор, инициатор издания охранительного цензурного устава 1826 года. Президент литературной Академии Российской»3. О ее отце тоже можно найти много материалов. Александр Ардалионович Шишков (1799-1832) – русский поэт, писатель и переводчик, деятель русского романтизма, в своё время считался одним из лучших переводчиков Шиллера. Александр Ардалионович Шишков родился в дворянской семье. Получил первоначальное воспитание в доме своего дяди Александра Семёновича, куда его вместе с двумя братьями определили родители –Ардалион Семёнович и София Александровна Шишковы»4. Имеется также книга Вано Шадури «Друг Пушкина А.А. Шишков и его роман о Грузии»5. Это профессиональная книга, насыщенная архивным материалом, но написанная сугубо по канонам советского стиля. Несомненный интерес для заявленной темы представляют сведения сайта «Гдовские усадьбы», который ведет исследователь из Санкт-Петербурга Вадим Назаров. Он, в частности, сообщает: «Василий Арсеньевич Семевский (1822 (18) – 28.08.1875) – официальный редактор-издатель первых выпусков журнала «Русская Старина», троюродный брат Михаила Ивановича Семевского. Он состоял деятельным членом Императорского Вольного Экономического Общества и весьма интересовался успехами сельского хозяйства. Вот, что пишет М.И. Семевский в своей автобиографии: «…этот добрый, мягкий и во многих отношениях весьма милый человек [В.А. Семевский] крайне мало интересовался литературой». По просьбе брата Василий Арсеньевич в ноябре 1869 г. согласился принять на себя звание редактора-издателя. Однако только числился редактором и никакого участия в журнале не принимал. Жена его Семевская Софья Александровна (06.12.1824 – 26.07.1867), урожденная Шишкова, воспитанница Смольного института. После смерти похоронена при Щепецкой Архангельской церкви Гдовского уезда. От этого брака было 6 детей. Семевский Арсений Васильевич (20.08.1850 -?), отставной поручик лейб-гвардии Гусарского полка, затем чиновник для особых поручений при главноначальствующем Кавказского края, женат на Овцыной Вере Александровне, брак бездетный. Семевский Евгений Васильевич (25.05.1852 – ?), чиновник для особых поручений при главноначальствующем Кавказского края, холост. Семевская София Васильевна (13.03.1857–?). Семевская Надежда Васильевна (09.03.1862 – ?). Семевский Василий Васильевич (1863 – ?). Семевский Александр Васильевич (1849 – ?) . Не вдаваясь в подробности биографий С.А. и А.А. Шишковых, знаменитого деда и литератора, друга Пушкина, обратимся к строкам приватного дневника А.В. Дружинина, который бывал в гдовском имении Семевских и описывал в реалиях их быт, дом и прочие факты. В частности, в Щепце писатель встретил заинтересовавшую его помещицу – Надежду Дмитриевну Мусину-Пушкину, родственницу хозяйки дома. Она очень понравилась молодому писателю. Дневниковые заметки А.В. Дружинина о Щепце и его обитателях являются ярким об разчиком картин помещичьего быта 1850-1860-х гг.6. Таких описаний в гдовской истории больше не сохранилось. Созданные талантливым человеком, они стали для исследователей бесценным свидетельством истории: «[10.08.1854]. Занятия [в родном имении Дружинина Марьинское] почти прекращены по случаю великих жаров и некоторого умственного расслабления. Мыслей и картин в голове мало. Зато выезжаю и принимаю гостей и еще третьего дни видел [в Щепце] несколько новых лиц и [в том числе] Н.Д. М<усину>-Пушкину7, которая мила как ангел, которому хочется... цаловаться. Вследствие свидания с нею и других мелких обстоятельств, с этим свиданием сопряженных, я вернулся от Василия Арсеньича [Cемевского] довольным и счастливым. Пятнадцатого числа мне опять будет предстоять удовольствие видеть хорошенькую Надежду Дмитриевну, бесспорно первую красавицу нашего края. Вообще, если погода не испортится, то в Долотском погосте8 съедется почти весь Гдовский уезд, только едва ли все будут веселиться, что-то уже чересчур рассчитывают на сей день. Пиршество у Василия Арсеньича [в Щепце] удалось, и мне было бы отлично и на первый день, если б адская головная боль, обычная летняя моя казнь, не помешала бы многим увеселениям. Новый дом Семевского и вся окрестность отдаленно (весьма отдаленно) приближается к тому идеалу помещичьего помещения, о котором я имею понятие в своей голове. Нужны огромные капиталы, чтобы хорошо убрать и отделать этот палаццо, и долго ему стоять в неотделанном виде, но и то, что есть уже, не лишено приятности9. Террасы, старые деревья, площадки у прудов – все это удовлетворительно. Хозяин и милая маленькая хозяйка были как нельзя добрее и приветливее. Решительно Гдовский уезд неправ относительно Софьи Александровны: в настоящее время она держит себя отлично и исполняет обязанности хозяйки как нельзя безукоризненнее10. В доме, конечно, могло бы быть поболее порядка, исправности в людях, изящества, но всякому ли даются такие вещи и насколько они редки и в столице и в опытных, даже немолодых семействах! Приехали мы в Щепец в воскресенье, около 3 часов, совершив переезд втроем в [старинной] карете [матери Дружинина], посреди духоты и ослепляющего солнечного сияния. Я находился не на розах, утомление же и жар переносил гораздо хуже11, чем их переносила матушка12. Из гостей застали мы Вас. Ал. Стали, Надежду Дмитриевну [Мусину-Пушкину], семейство Шиц и Берендса, высокого белокурого немца, имеющего вид честный, приятный и даже изящный. Все остзейские господа делятся на отличных и подлых, – оба класса имеют свой тип, к которому приближается каждый. Так Берендс живо напомнил мне милейшего Густава, с которым, по-видимому, не сходен наружностью. Но манера говорить по-русски, постановка фигуры, любовь к черному платью, сухощавость стана и цвет волос – одинаковы. Явился граф Коновницын, новый наш предводитель, возбуждающий такие толки в крае; сей сановник имеет вид толстого степного помещика, когда-то жившего в порядочном круге, хорошо образованного и потому не способного на то, чтоб опуститься очень, по крайней мере наружностью. Обращение его чересчур уже сладко и предупредительно, что не мешает ему быть неловким отчасти: по-французски, например, говорит он уже неверно и, говоря с человеком, осыпая его любезностями, вдруг задает ему вопрос чисто неловкий или щекотливый. Меня, например, он с первых слов спросил, отчего я не в военной службе, – вопрос всегда нескромный, иногда глупый, а при настоящем ходе дел неуместный. Я ответил порядочною глупостью, потому что не объяснять же незнакомому человеку причину своих действий и свои взгляды с первого свидания! Оно, впрочем, можно видеть, что подобного рода проделки надо приписать неловкости, но никак не нахальству или тону командования. Но кажется мне, что если этому господину дать ход и не обрезать у него крил, то он со временем будет способен насолить своим электерам и даже серьезно вообразить себя командиром нашим. Безмерная предупредительность сего господина относительно матушки меня, однако, задобрила, и до тех пор, пока Коновницын13 не сделает чего-нибудь несомненно подлого, – я не приступлю к общей массе его обвинителей. За обед сели поздно. Обедали еще Островский с семейством, попы и безобразнейшее нелепое чучело Деметер Кошкаров14, бывший beauflis (зять – франц.) князя Шихматова. Чуть было не забыл я добродушнейшего чудака Николая Блока, походившего в своем фраке и серой фуражке с носиком на толстенького кулика с веселым нравом. Ели, пили, лежали, курили, играли в бильярд и так далее. Я лег спать без ужина, как сказано, – больным, и оттого второй день прошел веселее первого. Во второй день я чувствовал себя здоровым, был весел и добропорядочен, а самый кружок по отъезде гостей составился как-то теснее и лучше. Меня убеждали пробыть в Щепце до 15 [августа, до праздника Успения], и Н<адежда> Д<митриевна> должна была там остаться на несколько дней, но я – новый Сципион Африканский – уехал домой, предпочитая свое Чертово15 и лежанье на солнце такой приятной компании. Ночь я спал отлично, а сегодня все утро провел в праздности, лежа под елями у озера. Надо насладиться последними днями лета на полной свободе»16. В дневниковой заметке от 8.07.1854 г. Дружинин называет Василия Арсеньича – приятелем, о дружбе с которым судачат в округе все. Автор летом 1854 г. приезжает в Щепец 2 раза: записи от 8.07.1854 г. и 10.08.1854 г. Семевские же навещают его с ответным визитом в Марьинском осенью, 14.09.1854 г. В июльской и сентябрьской записях 1854 г. А.В. Дружинин даст в Дневнике краткое описание усадьбы Щепец, что было для него нехарактерно17: [8.07.1854]. «Событий ни малейших. Окрестные сплетники и сплетницы много чешут языки насчет моего приятеля В.А. Семевского и его загадочной супруги, кажется, имеющей некоторое поползновение представлять царицу Гдовского уезда. Но претензия эта не согласна с положением супружеского кармана: трудно более запутаться, живя в деревне и имея около 2 тысяч душ. Щепецкий дворец, который начат уже лет пять, окончен вчерне, но убрать его едва ли кто возьмется, и бедный Арсеньич долго, я думаю, не переедет в него жить. Всюду долги, неудовольствия, сплетни, общее ожесточение. Имение за недоимку отдают в опеку, около Нарвы нанята дача, – и нет денег, чтоб туда поехать. Обстоятельства плачевные, но достойные наблюдения, этюда и, при случае, описания»18. Приблизительно через месяц после визита Дружинина в Щепец 8.07.1854 г. последовал ответный визит четы Семевских в Марьинское. Это дало возможность Александру Васильевичу наблюдать соседей в домашней обстановке, не скованной присутствием сторонних лиц. Главное внимание, естественно, уделено им Софье Александровне. Критик сделал ей по сему случаю «обзор психологических тонкостей», состоявший из нескольких пунктов, которые он «пронумеровал». Он отмечает непосредственность Софьи Александровны и «неразвитый ум», молчаливость в присутствии гостей и ласковое отношение к кошкам. В то же время она была «весела, откровенна и разговорчива». В Арсеньиче он замечает «странности и беспечность». Возможно, о них ему сообщила хозяйка дома. В их семье проблем хватало, и многие из них были связаны со строительством огромного дома, который Семевские возводили, не считаясь с тратами: «[14.09.1854]. Утро субботы и действительно провел я в чтении, хотя довольно бесплодном. «Гомфри Клинкер» меня потешает. Перед обедом, за статьей «FrancisJeffrey» я услыхал стук подъехавшего экипажа и получил сведение о прибытии Арсеньича с женой. Вышел я к ним, не предвидя на весь день ничего доброго, но ожидания мои были обмануты. Софья Александровна решительно, торжественно и несомненно мила. Не говоря уже о ее глазах, удивительнее которых я видал только одни глаза, вскользь, на большом инвалидном бале, она enpetitcomite (в узком кругу – франц.) весела, откровенна и разговорчива. Беганье по саду, играние с кошкой и разговоры всякого рода незаметно заняли время до вечера, когда пришла баронесса [Вревская] с мисс Мери [воспитанницей]. Любопытно следя за здешними сплетнями и стараясь по возможности узнать их причины и значение, я убедился в следующем. Софья Ал<ександровна> если и хочет играть роль гдовской царицы, то не выражает своих претензий обидным для соседей образом, а соседи сами, по своей склонности к пересудам, видят в ней и высокомерие и сухость. Пункт 2. С<офья> А<лександровна> вовсе не вертит мужем и хозяйственными делами, а, напротив того, сама терпит от странностей и беспечности Арсеньича. Пункт 3. С<офья> А<лександровна> точно дика и молчалива в большой компании, что и подтвердила в воскресенье на опыте. Пункт 4-й. Софья А<ександровна вовсе не имеет того резкого склада в уме, при котором женщины предаются высокомерию, в некоторых речах своих она просто выказала наивность и неразвитость, из которых прямо истекают shyness {робость (англ.).} и необщительность. Но преднамеренным высокомерием, если оно и мелькает при других, она одолжена своей обстановке и своей жизни. Она именно имеет настолько ума и характера, чтоб быть умною под влиянием умного человека, но, увы! умного человека налицо не оказывается, хотя я и не назову Арсеньича простаком. Вечер тянулся для меня слишком долго, ибо я еще не избавился совсем от зубной боли. Утро воскресенья прошло очень хорошо. Мы бегали втроем по садам и рощам, говорили о соседних и своих делах, о путешествиях и о прочем. Не удовольствовавшись этой прогулкой, мы по желанию Софьи Александровны двинулись в большую рощу, она бежала поднявши юбки, без шляпки и болтала так, как того только желать можно. Я соблюдал достодолжную осторожность, хотя смотрел на ее глаза и ножки не без удовольствия. День был страшно душный, и мы вернулись домой мокрые снизу и отчасти сверху. А дома мы уже застали миллион гостей: Томсонов, Л.А. Блока19 сам четверт, потом явились баронесса [Вревская] с Машей и [поп] Василий20 с женой. Эта компания едва разместилась в столовой. Сестра предводителя, m-lleAdele, мне не понравилась, я блондинок не люблю, а она уже чересчур блондинка, в немецком вкусе. С Софьей Александровной произошло превращение, и она весь почти остаток дня молчала. После обеда курили и беседовали здесь, в моем рабочем флигеле, при громе, дожде и молнии. Часть гостей осталась ужинать, но, к счастию, ночевать никто не остался. От усталости я с час не мог заснуть, все было жарко. Нет, that will never do! (так не пойдет! – англ.). Эта деревенская жизнь беспокойнее городской! Сегодня опять довольно тепло, день серенький и не очень приятный. Работать не стоит приниматься, я думаю, к обеду приедет Мейер21. Как жаль, что в пятницу не было Маслова22, – я ему с злой целью столько говорил про Софью Александровну, что он, почти наверное, в нее бы врезался»23. В преддверии Свято-Успенского Крестного хода в погосте Доложском Семевские прибыли в Марьинское и ночевали у Дружининых. Все издавна шло «положенной чредой»: [17.08.1854]. «14-го числа по условию ждал гостей, для того чтоб по примеру прошлого года съездить компаниею в Долотский погост [на ярмарку и праздник Успения]. …приехали же Софья Александровна с мужем и Сталь. Вечерняя беседа была очень приятна, и наутро все мы встали довольно рано… В половине одиннадцатого двинулись все в дорогу в трех колясках24 и, как погода стояла добропорядочная, так совершили путь недурно»25. Компания явно не спешила на праздничный молебен, во время которого в тесной церкви села было не протолкнуться. Старый доложский храм в праздник просто не мог вместить всех желающих. Об имении Щепец писал в свое время и Ефим Андреев, крестьянский писатель и публицист: «Погост Щепец находится в 8-ми верстах к северо-западу от Прибужа, на правом берегу Плюсы. Церковь каменная, св. Архистратига Михаила, приятной архитектуры, в небольшом размере, построена на месте древней деревянной церкви, в 1834 году, помещиком, надворным советником, Арсением Васильевичем Семевским. Иконостас великолепный, вроде придворного. Иконы трудов крестьянина Выскатской волости Андрея Саввина. Он природным талантом, без руководства учителя, достиг, до возможной степени живописного художества, в свое время был украшением здешнего края и пользовался славою и доверенностию значительных лиц. При погосте находится великолепный замок, с башнями на углах и другими, свойственными такому зданию, затеями. Это трехэтажное, о 90 залах здание, стоящее владельцу миллиона рублей сер[ом], не к месту здесь и не приносит хозяину никакой пользы, кроме 5000 р[ублей] ежегодного расхода на поддержку26. Оно было бы весьма нелишним, в настоящее время, для обыденной жизни»27. В наше уже время о Щепце писала исследователь из С.-Петербурга Г.К. Старицына. Ее работа называется «Село Щепец. Гдовского района Псковской области. Историческая справка»28. Определенный интерес так же представляет сетевой материал ХельиКлемент «Клементы. История семьи»29. В нем рассказывается об эстонском компоненте в Щепце в первой половине ХХ в. Сегодня от былых красот в Щепце осталось немного. Дом и храм были разрушены в войну. Некоторое представление об усадьбе могут дать только ландшафты и возобновленный новыми владельцами пруд. На месте усадьбы выстроены новоделы и разбит сад. Добраться в Щепец можно либо от Вейно, либо от Чернева, но в обоих случаях старая дорога очень ухабистая, на ней много камней. Примечания 1. Википедия. 2. Семевский Василий Арсениевич, коллежский секретарь, † 28 августа 1875, 53 л. ([похоронен] при Щепецкой Архангельской церкви Гдов.у., им построенной) // Шереметевский В. Русский провинциальный некрополь. Т. 1. М. 1914 // Режим доступа: http://istok.ru/publ/nekropol/nekropol/provincialnyj_nekropol_san_sem/28-1-0-323 3. Википедия. 4. Википедия. 5. Вано Шадури. Друг Пушкина А.А. Шишков и его роман о Грузии. Тбилиси. 1951. 6. Семевские в Дневнике Дружинина упоминаются в 1852-1855 гг. 7. Надежда Дмитриевна Мусина-Пушкина – двоюродная сестра Софьи Александровны Семевской, соученица ее по Смольному институту благородных девиц. Мать ее владела в Гдовском уезде имением Б. Сижно (совр. д. Нагинщина Сланцевского района Ленинградской области). Умерла в 1854 г. Похоронена на храмовом погосте Сижно. Мраморный намогильный памятник с гербом Мусиных-Пушкиных на ее могиле не сохранился. Судя по всему, А.В. Дружинин очень увлекся ею. 8. Погост Доложский был знаменит на северо-западе своими богородичными ярмарками и местночтимой иконой Святого Успения. Дружинин в данном случае имеет в виду съезд на Успенье в погост на праздник местных помещиков. 9. Большой дом и храм Семевских в Щепце не сохранились. Нет о них упоминания в издании «Достопримечательные природные и историко-культурные объекты Псковской области. Кадастр». Псков. 1997. 10. Дружинин как бы вводит в оборот в своем Дневнике условное «звание» жены Семевского – «Царица Гдовского уезда». Новым предводителем в 1854 г. упомянут Коновницын, сын героя Бородина – Петра Петровича Коновницына, владевшего близ Гдова в шести километрах имением Кярово. 11. А.В. Дружинин был очень болезненным человеком. – Жалобы на состояние здоровья в его Дневнике – постоянны. 12. Мария Павловна Дружинина – мать писателя. Ее портрет написал в свое время знаменитый художник Павел Андреевич Федотов, с которым писатель был дружен всегда. Он же написал о своем друге замечательный очерк «Воспоминание о русском художнике Павле Андреиче Федотове» (СПб. 1853). 13. Коновницын Иван Петрович (1806-1867), граф, отставной офицер, бывший декабрист, предводитель дворянства Гдовского уезда. 14. Семейство Кошкаровых имело свое имение также в Щепце. Когда Семевские впали в материальные затруднения, Кошкаровы купили у них дом и все, что к нему полагалось. Представители этого семейства так же были похоронены на храмовом кладбище в Щепце. 15. Чертово, оно же – Чертово нежилое – первоначальное название имения Дружининых Марьинское, которое купил с аукциона отец писателя. Марьинское так прозывалось по имени матери писателя. Напротив Марьинского, через небольшое озеро было расположено имение баронессы Евфимии Никитичны Вревской, тетки Лермонтова. Упоминания о ней в Лермонтовской энциклопедии нет. 16. Дружинин А.В. Повести. Дневник. М. 1986. С. 312-314. 17. Фактически Щепец находится от реки в 1-2-х км. 18. Дружинин А.В. Указ.соч. С. 198. 19. Л.А. Блок – дед А.А. Блока по отцовой линии, владелец имения Преображенское в Гдовском уезде (совр. Сланцевский район Ленинградской области). 20. Отец Василий – настоятель храма в селе Заянье. Дружинин всех священников называет в Дневнике – попами. 21. Гдовский помещик Яков Иванович Мейер, бывший военный, охотник и друг А.В. Дружинина, владелец имения Гверездно. 22. Иван Иванович Маслов – близкий знакомый А.В. Дружинина, управляющий государственной дачей в Осьмино, близкий друг И.С. Тургенева. 23. Дружинин А.В. Указ. соч. С. 201. 24. Выехать из Марьинского в 11 часов, очевидно, значило – увидеть только Крестный ход на Святую Пещеру и ярмарку. Пути там до погоста – около полутора часов. При этом коляски Дружинина и его друзей, если они не шли с хоругвями и иконами, могли «пристроиться» только в конце колонны, которая растягивалась на версту. 25. Дружинин А.В. Указ. соч. С. 206. 26. «Указано в деле, что имение состоит в залоге С.-Петербургском Опекунском Совете. К 1 января 1858 года числилось долгу 22 670 руб. … В 1884 году имение Малый Щепец приобретает дворянин фон Бок Г.Р. за 20 000 руб.» / Усадьба В.А. Семевского// Гдовские усадьбы // Режим доступа: http://www.gdovuezd.ru/usadjba-v-a-semevskogo-.html 27. Андреев Е. Щепец //Андреев Е. Краткие историко-статистические сведения о церквах и приходах Гдовского уезда. Из записок крестьянина Ефима Андреева // Приложения III // Историко-статистические сведения о С.-Петербургской епархии. Выпуск Х. СПб. 1885. С. 174. 28. Старицына Г.К. Село Щепец. Гдовского района Псковской области. Историческая справка. СПб. 2002. Гдов. Гдовский музей истории края. 29. Хелья Клемент. Клементы. История семьи // https://mydocx.ru/4-297.ht

М.И. СЕМЕВСКИЙ В ВОСПОМИНАНИЯХ И СУДЬБЕ РУССКОГО ТУРКЕСТАНОВЕДА Н.С. ЛЫКОШИНА В историю Российского государства вписано сотни известных дворянских семей, чьи дела и служение Отечеству стало делом всей жизни. Именно к такому славному роду и принадлежит род Семевских. Михаил Иванович Семевский – один из образованнейших людей своего времени, посвятивший свою жизнь культуре и просвещению, исследовательской работе и литературе, искренне заботясь о жизни простого народа. Эта удивительная черта интеллектуальности, стремление изучать новое, быть близким народу и чутко понимать его потребности, была присуща всему семейству Семевских, как Михаилу Ивановичу, так и его брату Василию Ивановичу, так и их сестре Софии Ивановне Семевской. И, если о жизни известных мужчин семьи Семевских написано и известно достаточно много, то о ее женской половине, не менее достойной изучения, до сих пор мало что известно. София Ивановна Семевская, в замужестве Лыкошина, прожила достойную жизнь. Об этом позволяют судить судьбы ее сыновей Александра Сергеевича и Нила Сергеевича Лыкошиных, ставшими замечательными людьми, вписавшими свои имена в историю как императорской, так и советской России. Александр Сергеевич Лыкошин (1867-1918) известен как генерал-майор Русской императорской армии, военный юрист, педагог, профессор Александровской военно-юридической академии1. О Ниле Сергеевиче Лыкошине, о том, каким человеком он был, рассказывается в этой статье. О самой Софии Ивановне Лыкошной известно совсем немного, лишь то, что Нил Сергеевич Лыкошин рассказывал своим дочерям Софье и Любови. Весь документальный материал, связанный с Н.С. Лыкошиным и его профессиональной и научной деятельностью в Туркестанском крае, с его семьей, хранится в фондах Национального архива Узбекистана. В них содержатся воспоминания, написанные Софьей Ниловной Лыкошиной (в замужестве Михайловой) под конец ее жизни. Они позволяют проследить весь жизненный путь и самой Софии Ивановны, и ее знаменитых братьев, а также Нила Сергеевича Лыкошина, раскрывают историю его семьи, жизнь и службу в Туркестане, путь к научным изысканиям, об обретенных здесь друзьях и учителях в науке, которых он обрел на долдвух революций 1917 г., искреннее желание быть полезным советской власти, искреннее стремление улучшить жизнь местных народов, а также пережитые на склоне лет им скитания и научные победы. В воспоминаниях Софьи Ниловны содержатся сведения о жизни и судьбе ее бабушки, Софии Ивановны Лыкошиной (1835-1875)2 и даже воспроизведен ее облик со старой сохранившейся фотографии3. Софья Ниловна, с первых страниц текста с гордостью писала, что ее бабушка была «смолянкой, сестрой Михаила Ивановича Семевского, издателя «Русской старины», и Василия Ивановича – историка, дожившего до наших дней. Фамилию его я (Софья Ниловна – О.П.) часто встречала в советской исторической литературе. На сохранившейся … фотографии, от детских лет … София Ивановна сидит, а около нее стоит сын Нилушка – в неком то архалучке. Фотография выцвела от времени, но все-таки дает представление о снявшихся. Мать производит очень приятное впечатление, одета она, правда, очень скромно, но серьезная и очень миловидная женщина. Сын похож на еще не оперившегося цыпленка, а накинутый архалучек, как будто с чужого плеча»4. Из ее воспоминаний можно узнать, что София Ивановна вышла замуж за мелкопоместного обедневшего дворянина, поручика гусарского полка Сергея Алексеевича Лыкошина, в браке с которым родилось трое детей «Нилушка, Александр и дочь София». К сожалению, супруг рано скончался и все жизненные тяготы легли на плечи Софии Ивановны: «После смерти мужа София Ивановна поступила экономкой в имение Воронцова. Это, конечно, было большой удачей для нее, т.к. со своими тремя детьми она получила кров над головой и могла их прокормить…. Отец (Нил Сергеевич – О.П.) вспоминал, как мать вечерами колола сахар для хозяйского стола, а тройка ребят: Саша, младший брат, окончивший тоже Вторую военную гимназию и ставший впоследствии профессором военно-юридической академии, сестра Соня и он сидели вокруг и подбирали отлетавшие от сахарной головы кусочки сахара»5. По воспоминаниям Софьи Ниловны, когда пришла пора получать образование, Михаил Иванович Семевский написал сестре, чтобы она прислала «Нилушку в Петербург, где он хотел устроить его учиться. Мать сшила ему новую рубашку, привела его на вокзал и посадила в вагон третьего класса»6. На вокзале его встретил секретарь дяди, который и отвез его во Вторую военную гимназию. По воскресеньям, в свободное от учебы время, Нил Сергеевич «ходил в отпуск» к дяде, «чинил его карандаши для редакторского стола». В воспоминаниях Софьи Ниловны можно найти и описание его встреч с женой другого своего дяди – Василия Ивановича, писательницы Е.Н. Водовозовой7. Вот, пожалуй, и все материалы, касающиеся непосредственно семьи Семевских, которые сохранились в личных бумагах членов семьи Н.С. Лыкошина. Знакомство и общение с семьями обоих дядей, однозначно, оказало большое влияние на становление и формирование Нила Сергеевича Лыкошина и как человека, и как исследователя. По окончании гимназии и Первого Павловского военного училища перед 20-летним Нилом Лыкошиным встает вопрос – а что же дальше? Для таких как Лыкошин, обедневших дворян, путь, конечно, был один – имперские окраины. И в этом отношении Туркестан был идеальным местом службы для многих: здесь была возможность сделать карьеру, обрести определенный материальный достаток, тем более, что здесь шел активный процесс укрепления российской власти, была необходимость в русских администраторах. За 40 лет своей военно-административной карьеры в Туркестане он прошел путь от подпоручика в 1880 г. до генерал-майора в 1913 г., и, конечно, апогеем его карьеры стало назначение его на должность военного губернатора Самаркандской области (1914-1917). Н.С. Лыкошин был исполнительным, старательным в своей служебной деятельности на окраине Российской империи. Отечественный историограф Б.В. Лунин еще в 60-е гг. ХХ в. так оценивал деятельность Н.С. Лыкошина в Туркестане: «Лыкошин – фигура социально противоречивая, сложная. Энтузиазм, с которым он трудился на поприще туркестановедения, и его несомненные заслуги перед наукой не устраняют того факта, что в его лице мы имели одного из представителей военно-колониальной администрации. ...Отличное знание жизни и быта коренного населения Туркестана сочеталось у Лыкошина с либеральным, в какой-то мере уважительным к нему отношением… И, естественно, что, хотел того сам Лыкошин или не хотел, само высокое служебное положение зачастую обязывало его к действиям в угоду интересам царизма и правящих классов России, как это имело место, например, в дни восстания 1916 года. Правда, и здесь Лыкошин проявил себя в качестве сторонника более или менее осторожных и относительно умеренных действий властей, что косвенно и повлекло за собой его последующее освобождение от обязанностей военного губернатора»8. Когда в 1914 г. встал вопрос о новом военном губернаторе для Самаркандской области, тогдашний генерал-губернатор А.В. Самсонов однозначно поддержал кандидатуру Н.С. Лыкошина, отметив, что «по своим служебным и нравственным качествам он, безусловно, заслуживает этого, нежели человек со стороны»9. Однако после избрания Н.С. Лыкошина пошли разговоры о том, что «это – плебей, а прежде во главе Самаркандской области стояли очень значительные люди»10. На долю Н.С. Лыкошина на посту военного губернатора пришлись годы Первой мировой войны. Учитывая всю сложность ситуации: и экономический кризис, и возрастающее недовольство народа рекрутированием на тыловые работы, Н.С. Лыкошин проводил либеральную губернскую политику, по возможности стремясь нанести меньше урона как области, так и ее жителям. В эти годы были отмечены два события, которые поставили крест на дальнейшей судьбе Н.С. Лыкошина, как военного губернатора: Джизакские события 1916 г. и «обвинение в сахарных спекуляциях».Софья Ниловна так описывала эти события: «Война развертывалась. Начали набирать людей на тыловые работы. Отец написал Куропаткину большую докладную записку, почему этого нельзя делать в Азии. Но, конечно, никто на это не обратил внимание. Вспыхнуло Джизакское восстание. Куропаткин отставил отца и послал Иванова, который жестоко расправился с жителями.... В первый день после восстания отец, вызванный Куропаткиным, оставался в Джизаке и беседовал с жителями... Скоро отец был вызван Куропаткиным в Ташкент и там подал в отставку». Но даже будучи отстраненным от власти, Н.С. Лыкошин просил А.Н. Куропаткина (в это время он был туркестанским генерал-губернатором), позволить ему остаться в крае, т.к. считал, что «мог бы еще принести немало пользы родному краю... я уверен, что моя деятельность в крае заслуживает того, чтобы к моей личности отнеслись внимательно, хотя бы для поддержания общего престижа власти в крае»11. С момента приезда в Туркестанский край Н.С. Лыкошин принимает сознательное решение изучать местные языки и с этим убеждением прошел по своей жизни в Туркестане, что «знание жизни, нравов, характера того народа, с которым суждено жить вместе, должно составить насущную потребность, вызвать посильные труды к познанию не только их современного положения, но и прошлого». Пожалуй, эта жизненная его позиция, часть его мировоззрения, воспитанная в семье, как матерью, так и его дядями, способствовала тому, что он был одним из немногих российских чиновников в Туркестане, кто смог оставить о себе добрую славу. В изучении языков ему на первых порах помогал специально приглашенный мулла, но уже позже он постигал азы языка самостоятельно. К слову отметим, что Н.С. Лыкошин, один из немногих чинов администрации Туркестана кто получал повышенную заработную плату только потому, что владел местными языками – таджикским и сартовским. Туркестанская администрация всеми силами поощряла изучение местных языков, но лишь единицы из российских чиновников края могли общаться с местным населением на родном языке. Необычайная трудоспособность Н.С. Лыкошина и на службе, и в научной деятельности, поражала многих его современников и на их вопросы, как ему удается все, он неизменно отвечал, что «когда мои товарищи играли в карты и пили, я учился и писал»12. За годы своей службы в Туркестане Н.С. Лыкошин познакомился с двумя важными для него людьми, дружбу с которыми он пронес через всю жизнь, которые стали для него еще и настоящими учителями в научных поисках, – Н.П. Остроумовым и В.В. Бартольдом. Именно под их руководством Н.С. Лыкошин осуществил свои переводы таких восточных рукописей на русский язык, как «Автобиография Тамерлана», «История Бухары. Наршахи», «Кодекс приличий на мусульманском Востоке», «Рисалля-Тарикат Мухаммад Мазгари-ал-Ахмади», «Премудрость Хазрат – Султана Арифини – ходжа – Ахмада Яссави», «Дивана-и-Машраб», «Жизнеописания популярнейшего представителя мистицизма в Туркестанском крае». Н.С. Лыкошиным были переведены ряд работ на местные языки с русского, имевшие практическое применение в хозяйстве местного населения: «Как водить пчёл» А.М. Бутлерова, «Как применять минеральные удобрения в Туркестане» А.А. Александрова. Особую часть историографического наследия Нила Сергеевича Лыкошина составили написанные им статьи и заметки, число которых превышает 700 единиц по различным аспектам жизни туркестанского общества. В них со всей яркостью раскрывался талант Н.С. Лыкошина, как способного и хваткого журналиста, остро реагирующего на «реалии современной ему жизни» и умеющего все это преподнести читателю. Преимущественно все свои статьи и заметки Н.С. Лыкошин печатал в газетах «Туркестанские ведомости», «Окраина», «Самарканд», «Русский Туркестан». Октябрьскую революцию 1917 г. он не принял, но было огромное желание остаться в крае. Он нашел себя на педагогическом поприще, а лекции, которые он читал в учебных заведениях, пользовались большой популярностью. Хорошее знание языков, истории и культуры края позволяло до такой степени увлечь слушателей, что они просили продолжать чтение лекции или даже приходить взамен других лекторов. В период с 1918 по 1920 гг. он преподавал в Педагогическом училище им. Полторацкого; читал курс этнографии и тюркский язык в Ташкентском среднем железнодорожном училище, в школе им. Пржевальского и школе им. Ковалевской, в Народном университете13. Одновременно он состоял активным сотрудником таких газет и журналов, как «Туркестанское слово», «Туркестанский Голос», «Туркестан», «Советский Туркестан», «Народный университет», «Просвещение», «Вестник просвещения и коммунистической культуры», «Коммуна» и др. В газетных статьях он предлагал читателям задуматься над тем, какой быть новой советской школе? Он пытался доказать, что реформа новой школы должна предусматривать и введение нового предмета – «Народоведения», как обязательного предмета, наравне с тюркским государственным языком. Он разработал курс «Этнографии Туркестана» доступный для понимания детей различного возраста. Знание этнографии и краеведения расценивалось им как один из критериев присутствия русских людей в крае14. Н.С. Лыкошин уже в 1918 г. разработал курс по этнографии узбекского народа, который он уже тогда, задолго до размежевания, выделил из народов Средней Азии. С 20-х гг. ХХ в. советский Туркестан захлестнула волна «чисток», политика на очищения республики от «бывших имперских чиновников». В 1921 г. было принято Постановление о выселении с территории края бывших царских чиновников15, что отразилось и на судьбе Н.С. Лыкошина. В возрасте 60 лет он вынужден был отправиться в административную высылку в Самару. В первое время он устроился на работу в Осветительный отдел Самарского подотдела коммуникационных предприятий, служил заведующим хозяйством городского музея, преподавал на Высших Археологических курсах в Самаре этнографию тюркских народов Туркестана и прилегающих к нему регионов16. Н.С. Лыкошин активно включился в научную жизнь Самары, став членом местного Общества археологии, истории и этнографии. Благодаря содействию именитого русского и советского востоковеда В.В. Бартольда Н.С. Лыкошин смог получить место в Самарском Государственном университете. В.В. Бартольд дал высокую оценку знаниям и способностям Н.С. Лыкошина, в частности, он писал, что это «превосходный знаток языка и быта сартов. Хотя высшего образования не имеет, и занять кафедры бы не мог, но как практический преподаватель был бы незаменим. Если университет вообще нуждается в таких преподавателях, то не воспользоваться таким случаем было бы грешно»17. Н.С. Лыкошин не только влился в новый коллектив, но смог занять достойную его должность профессора! В 1923 г. Н.С. Лыкошина не стало, сказались долгие годы службы в Туркестане, болезни и переживания. Вся жизнь и деятельность Нила Сергеевича Лыкошина, русского туркестановеда, педагога, а так его можно называть по праву, особенно в последние годы, показывает истинное предназначение этого человека. Возможно, не займись он военным делом, мы знали бы его, как известного литератора или историка, какими были его именитые родственники Семевские. В воспоминаниях дочери, С.Н. Лыкошиной, есть замечательные слова, написанные в 1967 г., которыми можно закончить повествование о семействе Семевских и Лыкошиных: «Оглядываясь назад, я всегда вижу отца и думаю, что всем хорошим, что было во мне, я обязана ему. Он привил нам – дочерям, свою скромность, уважение к простым людям, любовь к труду, большую работоспособность, несмотря на наше дворянское происхождение и то, что он был генералом»18. Примечания 1. Военная энциклопедия. Под ред. Проф. Николаевской инженерной академии, ген.-лейтен. К.И. Величко и др. Т. 15. Москва: Т-во И.Д. Сытина, 1914. С. 50. 2. https://ru.rodovid.org/wk/Запись:784155 3. Национальный архив Узбекистана (далее – НАУз), ф. Р-2773 (Личный фонд М.Е. Массона), оп.1. д. 458, № 1, 3. 4. Там же. д. 1172, л. 48. 5. Там же. 6. Там же. Л. 49. 7. Там же. 8. Лунин Б.В. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. Ташкент: Наука, 1965. С. 207. 9. НАУз. ф. И-17 (Сырдарьинское областное правление), оп. 28, д. 1473. Л. 3. 10. Труды САГУ им. Ленина. Новая серия. Вып. CXI. Исторические науки. Кн. 25. Археология Средней Азии. IV. Ташкент, 1957. С. 9. 11. НАУз. ф. И-1 (Канцелярия Туркестанского генерал-губернатора), оп.28, д. 1473. Л. 86. 12. Труды САГУ им. Ленина. Новая серия. Вып. CXI. Исторические науки. Кн. 25. Археология Средней Азии. IV. Ташкент, 1957. С. 9. 13. НАУз ф. Р-2499 (Личный фонд Н.С. Лыкошина), оп.1, д. 2. Л. 2-3. 14. Курсы туркестановедения и сартовский язык // Коммуна, 1922, № 1029; Лекции по этнографии узбеков и их языка, читанные Н. Лыкошиным в Туркестанском народном университете // Народный университет, 1918, №№ 8,18,35,36,40,42,45,47,50,53,61; Программа курса этнографии узбеков и узбекского наречия // Народный университет, 1918, №№ 2,18,35,36,40,42,45,47,48,50,53,61 и др. 15. НАУз, ф. Р-17 (ЦИК Совета рабочих, дехканских и красноармейских депутатов), оп. 1, д.1045. 3.01.-19 .12.1921. Л. 54. 16. Государственный архив Самарской области (ГАСО) ф. Р-28 (Самарский государственный университет Народного комиссариата по просвещению гор. Самара), оп.1, д.141. Л. 227. 17. Там же. Л. 229. 18. Национальный архив Узбекистана (далее – НАУ), ф. Р– 2773 (Личный фонд М.Е. Массона), оп.1. д. 1172. Л. 82.

ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ»: к истории взаимоотношений В.И. и М.И. Семевских Процесс формирования мировоззрения, миросозерцания или социализации будущего историка, как и любого человека, имеет многофакторный характер. Его истоки необходимо искать в повседневной «среде обитания» человека. И этой средой, особенно в начале жизненного пути, становится семья и близкие родственники. Уникальность темы настоящего изыскания определяет то обстоятельство, что семья Семевских дала отечественной исторической науке двух исследователей. Отец будущих историков Михаила и Василия Иван Егорович Семевский (1806-1860) принадлежал к числу мелкопоместных дворян Великолуцкого уезда Псковской губернии, его родовым имением было село Фёдорцево в 30 верстах от Великих Лук. Он владел примерно сотней душ крепостных крестьян, как следует из автобиографических заметок В.И. Семевского1. Мать исследователей полька Камилла Матвеевна Богуцкая (1811-1855) была дочерью минского помещика. В их семье было двенадцать детей, только семеро из которых (шестеро сыновей и дочь Софья) достигли зрелого возраста. Старший из братьев Михаил Иванович Семевский (1837-1892), как и большинство представителей рода Семевских, пытался связать свою карьеру с военной службой, но очень рано вышел в отставку. Свои первые исторические изыскания Михаил Семевский опубликовал уже в 19-летнем возрасте. Основным источником его существования была преподавательская деятельность, а чуть позже и государственная служба. Будущий историк и популяризатор русской истории, в основном, XVIII столетия, издатель известного исторического журнала «Русская старина» стал одним из активнейших общественных деятелей Санкт-Петербурга, вершиной карьеры которого является должность товарища городского головы. Именно Михаилу в силу большой разницы в возрасте и особенностям характера было суждено взять на себя покровительство по отношению к своим младшим братьям, в том числе и Василию Ивановичу Семевскому (1848-1916), будущему известному историку русского крестьянства и общественных движений в России. Детство Василия Семевского проходило в уединенной обстановке, так как старшие братья, ориентированные в соответствии с семейной традицией на военную карьеру, учились в кадетских корпусах за казенный счет. Единственная же сестра Софья была отдана на обучение в Смольный институт благородных девиц. Отношения в семье никогда не носили деспотичного характера, и сюжеты в духе «Пошехонской старины» были незнакомы Василию Семевскому. Единственное детское воспоминание о крепостнической поре у историка связано с распущенностью нравов крепостной прислуги. Но разлагающего влияния дворни будущий народнический историк на себе не испытал по причине того, что уже по достижении десятилетнего возраста был отдан в Полоцкий кадетский корпус, откуда вскоре по желанию отца его перевели в Петербургский второй кадетский корпус, где он будет проходить обучение в течение четырех с половиной лет. В этом же военно-учебном заведении раньше учился и его отец. В связи с чем в трех похвальных листах, датируемых 1859-1861 гг., он именуется как Семевский-второй. Если говорить о семье будущего историка-народника Василия Ивановича Семевского, то на его стремление посвятить себя изучению истории и академической карьере уже в юные годы благотворное влияние оказал пример старшего брата, известного историка, не получившего систематического профессионального образования, будущего редактора «Русской старины» Михаила Ивановича Семевского. Об этом в конце своего жизненного пути в «Автобиографических набросках» свидетельствует и сам маститый историк-народник несмотря на их непростые отношения в плане межличностной коммуникации. Свою роль в процессе формировании будущего историка сыграли учителя истории в кадетском корпусе братья Петр и Николай Петровичи Ламбины. Ламбиным юный Семевский был обязан тем, что они развили в нем «способность писать очень скоро, что весьма пригодилось в университете»2. В 1864 г. Василий Семевский, не испытывая особого пиетета к будущей военной карьере, уговаривает своего старшего брата Михаила перевести его для продолжения обучения в Первую Петербургскую классическую гимназию. Сделать это удается достаточно легко, так как и старший брат к этому времени уже вышел в отставку, решив посвятить свою жизнь общественной деятельности, не видя сколько-нибудь значительной потребности в осуществлении военной карьеры. Корпусная жизнь заканчивается. Как можно оценить это новое состояние повсе-дневной реальности для В.И. Семевского? К числу позитивных сторон «новой» жизни, безусловно, необходимо отнести ее немилитаризированный характер: отсутствие казарменной дисциплины, строевой подготовки и других традиционных элементов корпусной жизни, большая степень внешней свободы. Однако «казарменное» существование имело и свои преимущества перед цивильным, заключавшееся во все той же регламентации жизни юного кадета. Здесь отсутствовала потребность думать о средствах для пропитания, поскольку В.И. Семевский обучался за казенный счет. Что же представляет этот новый период в жизни будущего историка, который условно можно назвать гимназическим? Бытовая сторона жизни находила свое выражение в том, что Василий жил вместе со своими старшими братьями Михаилом, Александром и Егором (Георгием) на арендованной Михаилом квартире. К этому времени Михаил Иванович, начинающий историк и будущий редактор исторического журнала «Русская старина» (с 1870 года – С.Г.), уже вышел в отставку. По воспоминаниям современников он был «человек с практической жилкой, но бестактный и крайне вспыльчивый, чрезвычайно работящий, печатал в то время свои многочисленные исторические статьи в различных журналах, но всегда нуждался в деньгах… Безденежье много портило и его без того несносный характер»3. Отчасти материальные затруднения Михаила Семевского объяснялись тем, что на его иждивении фактически находились больной брат Егор и младший Василий, обучение которого в гимназии также требовало значительных затрат. Забота о близких для Михаила Семевского бесцеремонно трансформируется из категории интимного характера в предмет всеобщего обсуждения. Постоянное напоминание брату о своих благодеяниях и требования восполнять затраченные на образование средства в конечном итоге привели к конфликтной ситуации, в результате которой Василий Семевский, названный «негодяем» и «паразитом», был вынужден через год покинуть квартиру старшего брата и снять самую дешевую комнату4, совмещая при этом обучение в последнем классе Первой классической гимназии с интенсивными занятиями репетиторством. Через несколько месяцев результатом напряженной работы, сопряженной с материальными лишениями, становится для гимназиста В. Семевского нервный срыв. Но жизнь у брата имела и свои позитивные моменты. Они заключались прежде всего в том, что в распоряжении Василия Ивановича находилась огромная библиотека исторической литературы, собираемая старшим братом, и окружало «интеллигентное общество». У Михаила Ивановича в его квартире на Спасской улице в доме Трута по понедельникам собирались тогда «писатели и вообще более или менее видные общественные деятели»5. Здесь же Михаил Иванович на одном из журфиксов знакомит своего младшего брата с видным российским педагогом, другом и одновременно коллегой по Смольному институту Василием Ивановичем Водовозовым, которому суждено стать учителем будущего историка при подготовке к поступлению и во время обучения в старших классах Первой Петербургской классической гимназии, где в это время преподавал известный педагог. В последний год обучения в гимназии В.И. Семевский переезжает жить на 2-ю Васильевскую линию в дом 11 на квартиру своего учителя и тезки В.И. Водовозова, где он проживет многие годы. Здесь же «Семевский-гимназист стал постоянным участником знаменитых водовозовских журфиксов, получивших наименование «вторники». На них присутствовало много молодежи, в т.ч. среди постоянных посетителей – П.А. Гайдебуров, Г.З. Елисеев, братья В.С. и Н.С. Курочкины, П.Л. Лавров, Н.К. Михайловский, Н.Д. Ножкин, В.А. Слепцов, П.И. Якушкин и др., тесно связанные с революционным подпольем или являющиеся его деятельными участниками, а также представители раннего реформаторского народничества»6. В 1866 г. Василий Семевский оканчивает с золотой медалью курс классической гимназии и заявляет о своем стремлении поступить в Медико-хирургическую академию. Поступление в Медикохирургическую Академию сам В.И. Семевский и его близкие родственники (брат Михаил и сестра Софья) воспринимали как «дань веку – увлечение естествознанием»7. Семевский-юноша искренне полагал, что «изучение естественных наук должно быть необходимым фундаментом всех знаний без исключения»8. Подобное известие вывело Михаила Семевского из состояния душевного равновесия. «Он с остервенением кричал на брата, забывая о том, что тот давно от него не зависит»9. Попытки воздействовать на близкий к Василию Семевскому круг лиц, к мнению которых он прислушивался, с целью изменить принятое им решение выявили два любопытных обстоятельства. Во-первых, общие знакомые критично реагировали на подобные попытки М.И. Семевского, слывшего за человека с либеральными взглядами, в большей степени симпатизируя выбору будущего историка. В их представлении цель, которую ставил перед собой старший брат, мало согласуется со свободой самоопределения личности, да и с модным в тот период времени у интеллигенции увлечением естественными науками. Во-вторых, сложившаяся в отношениях между братьями конфликтная мягкости, наличие сильного характера у В.И. Семевского, «который отличался сильной волей, и раз он на что-нибудь решался, он уже непоколебимо шел к его осуществлению»10. Еще одной стороной взаимоотношений братьев-историков стала публикационная активность и редакционно-издательская деятельность младшего Семевского, проявлявшаяся в редактировании ряда номеров журнала «Русская старина» в 1870-1880-е гг. в период отъездов М.И. Семевского с семьей за границу или недостатка времени в силу занятий общественной деятельностью. Первая публикация В.И. Семевского на страницах «Русской старины» увидела свет еще в 1873 г., хотя сам историк датировал начало своей научной работы 1874 г., когда были опубликованы две первые крупные научные статьи. Всего же за период с 1873 по 1892 гг. в «Русской старине» было опубликовано около 40 работ В.И. Семевского. Отношения между братьями не носили стабильного характера, и периоды взаимовыгодного сотрудничества сменялись охлаждением вплоть до разрыва «дипломатических отношений». Но даже в такие периоды их нельзя называть антагонистическими, о чем наглядно свидетельствует противоречивая ситуация, складывающаяся вокруг завещания М.И. Семевского. В первом его варианте, составленном собственником журнала в мае 1886 г., журнал должен был перейти к супруге – Е.Н. Семевской. Незадолго до кончины был составлен второй вариант, отложившийся в фонде М.И. Семевского в ИРЛИ, в котором в качестве редактора «Русской старины» назван младший брат11. «В последнем варианте завещания В.И. Семевский был назван приёмщиком-собственником журнала»12. Подтверждение этого можно найти в переписке между В.И. Семевским и вдовой Е.Н. Семевской, где ясно говорится о том, что эта последняя воля находит свое выражение в завещании, составленном Михаилом Семевским незадолго до смерти 12 декабря 1891 г.13 Причину изменения личной воли наследодателя следует во многом связывать с ситуацией, когда между братьями вновь наступил период сближения после очередной «семейной» ссоры. В заключение хотелось бы отметить, что, несмотря на всю нестабильность отношений, имевших место быть между братьями в истории их личных взаимоотношений, именно Василий проведет последние сутки у постели умирающего в Кронштадте в начале марта 1892 г. Михаила Семевского14. Ему же будет посвящен его прочувствованный некролог, фактически ставший мини научной биографией этого неординарного редактора «Русской старины», историка и общественного деятеля. Примечания 1. Семевский В.И. Автобиографические наброски // Голос минувшего. 1917. № 9-10. С. 8. 2. Там же. С.10. 3. Семевская Е.Н. Василий Иванович Семевский // Голос минувшего. 1917. № 9-10. С. 51. 4. Там же. С. 58, 59. 5. Там же. С. 65. 6. Гаврилов С.В. В.И. Водовозов и В.И. Семевский: от исторической биографии педагога к внутренней биографии историка // Вестн. Сев. (Арктич.) федер. ун-та. Сер.: Гуманит. и соц. науки. 2017. № 4. С. 8. 7. Семевская Е.Н. Василий Иванович Семевский // Голос минувшего. 1917. № 9-10. С. 65. 8. Там же. 9. Там же. 10. Семевская Е.Н. Василий Иванович Семевский // Голос минувшего. 1917. № 9-10. С. 65. 11. Завещание М.И. Семевского, черновой вариант // Институт русской литературы (ИРЛИ). Ф. 274. Оп. 1. Д. 404. Л. 1-3. 12. Гаврилов С.В., Гаврилова И.А. В.И. Семевский versus С.П. Мельгунов: концепции развития «внепартийного» журнала «Голос минувшего в 1913-1916 годах // Вестник ТГПУ. 2016. № 5 (170). С. 197. 13. Письмо В.И. Семевского к Е.Н. Семевской //Архив РАН. Ф. 489. Оп. 3. Д. 27. Л. 17-19. 14. Семевский В.И. Михаил Иванович Семевский. Некролог // Русская старина. 1892. № 4. С. XXVIII.

Киселева Елена Григорьевна, заведующая отделом краеведческой литературы Псковской областной универсальной научной библиотеки.

Кох Ольга Борисовна, российский историк, доктор исторических наук, и. о. директора Российского института истории искусств.

Якубовская Елена Ивановна, музыковед-фольклорист, композитор, кандидат искусствоведения.

Пуговкина Оксана Геннадьевна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории Академии наук Республики Узбекистан.

Будько Владимир Иванович, краевед (г. Сланцы, Ленинградская область).

Гаврилов Сергей Вячеславович, кандидат исторических наук, доцент кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Уральского филиала Российского государственного университета правосудия (г. Челябинск).

SUBTITLE

Company

полнотекстовые издания

ИЗДАНИЯ в фонде библиотенки

книги о М. И. Семевском

Cemebckuu M.

SUBTITLE

Company

полнотекстовые издания

ИЗДАНИЯ в фонде библиотенки

книги о М. И. Семевском

Cemebckuu M.

Семейным человеком Михаил Иванович Семевский стал в 9 февраля 1872 году, его избранницей явилась Елизавета Михайловна Протопопова.

Елизавета Михайловна Протопопова (1844-1920) вышла замуж за Михаила Ивановича Семевского в 27 лет. Она известна как детская писательница, автор книги для чтения «Маленьким детям. С портр. вел. кн. Ксении Александровны и нотами детских песен» (СПб., 1881; 1886).

Семевская Анастасия Михайловна (1874-), младшая дочь Семевских, получила прекрасное домашнее образование, в совершенстве овладев несколькими иностранными языками она успешно занималась переводом. Анастасия Михайловна никогда не переставала собирать материалы, касающиеся незаурядной деятельности отца - Михаила Ивановича Семевского. В конце 1920-х годов Анастасия Михайловна покинула Россию. Она уехала, вероятно, во Францию, где у Семевских было предприятие. Её дальнейшая судьба неизвестно.

Семевская Татьяна Михайловна (1873–1888), старшая дочь, особенно была близка с отцом. Она хорошо играла на фортепьяно и рисовала. Отец видел в ней продолжательницу своего издательского дела. Скоропостижно скончалась в возрасте 15-ти лет.

SUBTITLE

нАСЛЕДНИКИМ. и. сЕМЕВСКОГО

вЕЛИКИЕ лУКИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

М. И. Семевский: жизнь, труды, окружение и наследие

Mатериалынаучно-практических конференций

ВЕЛИКИЕ ЛУКИ: история и современность

Info

Состоялась 28 апреля 2011 года в конференц-зале Великолукской центральной городской библиотеки им. М. И. Семевского. Конференция была посвящена 845-летию летописного упоминания Великих Лук.

Состоялась 20 апреля 2018 года в конференц-зале Великолукской центральной городской библиотеки им. М. И. Семевского. Конференция была посвящена 95-й годовщине Великолукского городского краеведческого общества.

Состоялась 14 апреля 2022 года в конференц-зале Великолукской центральной городской библиотеки им. М. И. Семевского. Конференция была посвящена 185-летию со дня рождения М. И. Семевского.

Lorem ipsum dolor sit amet consectetur adipiscing elit convallis curabitur facilisis, at duis viverra felis auctor blandit nibh fermentum mollis, tempus ornare donec dis conubia aenean integer himenaeos vehicula.

Семевский М. И. Царица Прасковья, 1664-1723: Очерки из русской истории XVIII в. / М. И. Семевский. - Москва : Книга, 1989. - 220 с.

Семевский М. И. Царица Екатерина Алексеевна, Анна и Виллем Монс, 1962-1724: очерк из русской истории XVIII века / М. И. Семевский. - Ленинград : Художественная литература, 1990. - 344 с.

Семевский М. И. Торопец. Уездный город Псковской губернии, 1016-1864 : очерк / М. И. Семевский. - Тверь : Тверское областное книжное издательство, 1999. - 140 с.

Семевский М. И. Тайная служба Петра I : [документальные повести] / М. И. Семевский. - Москва: Терра, 1996. - 622 с.

Семевский М. И. Слово и дело!, 1700-1725: Очерки и рассказы из русской истории XVIII в. / М. И. Семевский. - Москва : Московский кадровый центр, 1991. - 340 с.

Семевский М. И. М. И. Семевский о Великих Луках и Псковской губернии : избранные произведения / М. И. Семевский ; [составители Д. А. Белюков, Г. Т. Трофимова, В. С. Карпицкая]. - Великие Луки, 2014. - 298 с.

Семевский М. И. Прогулка в Тригорское : с 19 рисунками и 74 силуэтами работы А. Г. Стройло / И. И. Семевский. - Псков - Сельцо Михайловское: Робин, 1999. - 150 с.

Семевский М. И. Историко-этнографические заметки о Великих Луках и Великолуцком уезде / М. И. Семевский. Живые, Трепетные нити... / С. Петров. - Великие Луки : Издательство Сергея Маркелова, 2014. - 197 с.

Кох О. Б. Михаил Иванович Семевский: опыт аналитической биографии / О. Б. Кох. - Санкт-Петербург : Санкт Петербургский государственный университет культуры и искусств, 2005. - 420 с.

Петров С. Г. Не забудь их, Россия! : исторические очерки / С. Г. Петров. - Великие Луки, 1997. - С. 54-71.

Исторические чтения, посвященные памяти Михаила Ивановича Семевского (март 1992) / Великолукский городской отдел культуры ; Великолукский сельскохозяйственный институт. - Великие Луки, 1992. - 41 с.

«Имение это останется в роде Семевских…»

О. Б. Кох, Н. В. Пархомик «Имение это останется в роде Семевских…» (Сельцо Федорцово Великолукского уезда) Сельцо Федорцово, расположенное в 30 верстах от города Великие Луки, став в конце XVIII в. благоприобретенным имением рода Семевских, принадлежало им почти сто лет. В 1790 г. прапорщик Василий Иванович Семевский купил его вместе с селами Ступино и Кузнецово с деревнями и крестьянами, а также селами Маковенским с деревнями в Торопецкому и Бередниковым в Холмском у. за 62 тыс. руб. Ивана Афанасьевича Василевского и жены его Елизаветы Петровны, урожденной Великопольской. Именно ей и перешло имение по завещанию от отца титулярного советника Петра Гавриловича Великопольского, после смерти матери Анисьи Петровны. Род этот вышел из Польши и известен в Псковской губ. с XVI в. За разные службы, главным образом военную, верстан был обширными поместьями, в основном по берегам реки Куньи. Великопольские, как и многие дворянские роды, наделенные землями в XVI в., дробили свои поместья по многочисленным наследникам и к концу XVIII в. оскудели, многие из неудачливых владельцев продавали свои земли. Можно было бы и не останавливаться на истории этого рода, но и поместье, и дом, которые перешли Семевским, были нажиты именно Великопольскими. Новые хозяева покупали имения, как правило, «со всем имеющимся господским убранством и мебелью». Именно так и было куплено Федорцово. Сохранилось подробное описание поместья и всех строений, сделанное в 1861 г. Федорцовский дом был двухэтажный, на 9 саженях, низ каменный, верх деревянный, обшит тесом, крыт гонтом, крыша выкрашена красной краской. За полвека владения новые хозяева несомненно внесли изменения, но общая архитектура здания, распределение жилых и парадных комнат, система отопления и, вероятно, что-то из мебели отражали вкусы прежних владельцев и традиции ушедшего XVIII в. Дом не поражал ни размерами, ни роскошью, но свидетельствовал о достатке как прежних владельцев, так и новых. Он казался большим лишь самому младшему из Семевских - будущему историку и профессору Петербургского университета Василию Ивановичу, который бывал там наездами до 12-летнего возраста. Из описания следует, что в доме было 15 комнат, отапливался он 8 печами и камином. Парадные комнаты находились на верхнем этаже, и в 5 из них были паркетные полы, в то время как в остальных - простые, крашеные желтой краской. Самыми богатыми были гостиные. Стены большой украшали зеркала, 6 картин в деревянных рамах за стеклами. На высоких тумбах стояли вазы для цветов, а вдоль стен три дивана красного дерева, обтянутых голубым ситцем, 12 таких же кресел и 6 стульев. Перед одним из диванов стоял круглый столик из карельской березы. Подушки, шитые тесьмой и шерстью, во множестве расположенные на диванах и креслах, делали комнату и нарядной, и уютной. Малая гостиная отличалась как размерами, так и меньшим числом диванов, стульев, зеркал. Кроме того, в ней помещались два ломберных столика, обтянутых зеленым сукном, и часы. На втором этаже все комнаты имели определенное назначение: зала, диванная, каминная, кабинет хозяина, барынина комната, спальня и две упомянутые гостиные. На первом этаже располагались девичья, лакейская, запасные спальни и пр. Только второе поколение Семевских, владевших Федорцовым, внесло в обстановку дома существенные изменения. Известно, что Иван Егорович собрал значительную по тем временам библиотеку, которая располагалась в отдельной комнате, заставленной желтыми шкафами из простого дерева. Убранство дополнялось креслами с полосатыми подушками, кроватью за ширмой, обтянутой зеленым коленкором; бюро, украшенным столовыми часами на столбиках; письменным столом с обязательным набором предметов, как то: белая фарфоровая чернильница, песочница, станок для перьев на костяных столбиках и шкатулка с мелкими ящиками и зеркальцем. Здесь же хранились два чубука - один черешневый с бисерным чехлом и янтарным мундштуком, другой из простого дерева, но более внушительных размеров. Еще одна комната получила совершенно определенное назначение - это классная на первом этаже. Иван Егорович имел шестерых сыновей, которых нужно было приготовить в кадетские корпуса. Для этого в дом был приглашен учитель Иосиф Игнатьевич Малевич, известный более тем, что давал первые уроки математики С. В. Ковалевской (урожденной Корвин-Круковской), в семью он поступил после того, как иссякли многочисленные Семевские. В классной стояли четыре дивана, стулья с ситцевыми подушками, кровать из простого дерева и две доски - красная и черная. Впоследствии стены этой комнаты украшали «10 похвальных аттестатов господ Семевских». Наличие в комнате кровати позволяет предположить, что в классную была превращена одна из запасных спален. Возможно, дом и не был очень красивым, но несомненно удобным. Стоял он на холме, окружен был парком, как подобает, с липовыми аллеями. У подножия холма каскадом располагались три больших пруда. Въезд на холм был сделан по двум пандусам. В непосредственной близости от барского дома находились многочисленные хозяйственные постройки, все на каменных фундаментах. Здесь были кухня, двухэтажный омшаник и ледник, просторная ткацкая фабрика на 9 станов, магазинный амбар, овсяной амбар, с многочисленными сундуками для соли, круп, солода; две бондарских и две солодежных избы, винный подвал на каменных столбах, конюшни и каретный сарай, кузница, конный, птичий, скотный, свиной дворы, хлебный двор, ветряная мельница, риги и др. Гордостью имения был трехэтажный винокуренный завод. Перечень построек указывает, что в XVIII в. это поместье не только самодостаточное хозяйство, но и ориентировано на рынок. Картину хозяйственного достатка дополнял знаменитый фруктовый сад, доходивший до самого темно-зеленого бора, окаймлявшего на горизонте обширные владения. За имением числилось 3 тысячи десятин земли. «Родовое гнездо», каким было Федорцово для Семевских, располагалось в живописном месте и, казалось, должно было вызывать весь спектр чувств «малой родины» - умиление, восхищение, любовь, тоску и т. д. хотя бы у младшего поколения, но такой патетики в отношении к поместью не обнаружено ни у одного из владельцев. Даже Михаил Иванович, более склонный к сентиментализму, чем прочие, никогда не переходил на возвышенные тона при упоминании Федорцова, хотя любил Великие Луки и часто наезжал. Покупка имения Семевскими была вызвана и экономическими соображениями, и сложившейся в обществе традицией. Социальная роль дворянства в России формировалась в определенных исторических условиях и в свою очередь обусловила стереотип психологического, культурного и бытового поведения, некую идеальную модель, где наличие поместья было важной составной частью. Для России было свойственно стремление людей состоятельных получить дворянство и, согласно сложившемуся идеалу, приобрести имение, превратив его в родовое. В свое время стремились получить статус русского дворянства и Семевские. В Энциклопедическом словаре Ф. Л. Брокгауза и И. А. Ефрона род представлен как переселившийся из Белоруссии в Торопецкий уезд во второй половине XVIII в., согласно семейному преданию, и внесенный во вторую часть родословной книги С.-Петербургской, Новгородской и Псковской губерний. Сами же Семевские безуспешно и неоднократно пытались доказать, что издревле пользовались всеми правами польского шляхетства и вели свое начало от рыцаря Лещица, который «за похвальные и мужественные услуги» получил герб. По другой версии, герб, которым был пожалован род Семевских, происходил от наследников польских королей Лешков. Но документально подтвердить свое древнее происхождение они не могли. «О предке и деде моем, - писал Иван Егорович в 1850-е гг. в заметках о семье, составленных по просьбе сына Михаила, - ничего мне не известно, ибо нет никаких документов, но из черновой выписи из депутатских дворянских собраний видно, что Иван Семевский, дед мой, белорусский дворянин Невельского уезда». Древность рода, таким образом, была подтверждена только приговором Невельского повета, полученным в 1804 г. В родословной Семевских много противоречий и путаницы. Возможно, документов не было потому, что достоверно известный предок Ян Семевский, уроженец Витебской губернии, обосновался в России в начале XVIII в., когда в Польше было смутное время. Ян имел двух сыновей -Федора и Алексея. Последний весьма удачно женился на дворянке Торопецкого у. Евдокии Григорьевне Щеглоковой. Их сын Анфилогей был капралом лейб-гвардии Измайловского полка. На нем эта ветвь прервалась, поскольку он умер бездетным. Второй – Федор - имел потомков в четырех поколениях. Его сын Иван Федорович в 1760 г. числился торопецким мещанином, но именно ьон положил начало русской дворянской родословной Семевских, так как был награжден орденом, служа в комиссии по снабжению солью государства; награда автоматически давала права русского дворянства. Его сыновья Василий и Егор занялись не менее прибыльным делом - винным откупом. «Слышал я из рассказов, - писал Иван Егорович в уже упомянутых заметках, - что дядя и отец в царствование Екатерины, Павла и начале царствования Александра держали с товарищами Псковскую и Новгородскую губернии на откупу по винной продажи». Все это создало материальную базу для покупки поместий, причем все приобретения территориально тяготели к Торопцу, но не потому, что Семевские породнились с местными помещиками Щеглоковыми, но скорее потому, что они издревле связаны были с этим городом. Михаил Иванович, предприняв в молодости попытку собрать историю рода, проследил по переписным книгам фамилию Семевских, которая встречается неоднократно и уходит вглубь к 1646 г. Все многочисленные Семевские были посадскими людьми города Торопца. Не потому ли, что добыть неопровержимых доказательств о древности рода было невозможное или их не было вовсе, Михаил Иванович оставил свое сочинение; равно комитет по Герольдии после, по крайней мере, трех разбирательств дела (1810, 1813 и 1842 гг.) счел возможным записать Семевских не в шестую часть родословной книги (т. е. древние дворянские благородные роды, предки которых владели дворянскими имениями ранее 1685 г.), а только во вторую часть (по военным чинам и орденам) - за награду Ивану Федоровичу. Братья Василий и Егор Ивановичи, сделав состояние, начинают активно скупать земли в Великолукском у. Первая покупка относится к 1783 г. С аукционного торга за 16700 рублей у лейб-гвардии отставного прапорщика Антона Ивановича Алексеева былокуплено «сельцо Трубицино, Воскресенское тож» в Липецком стане. В имении был господский дом из 10 комнат с «антресолем». При доме - сад с «першпектами из лип и плодовыми деревьями». На чистом дворе стояло 6 господских амбаров, омшаник, людские избы, конюшня, баня, кузница, винокурня, ледник и другие постройки. Впоследствии именно это поместье Василий оставил за собой. К нему добавилось в 1788 г. имение в Липецком стане премьер-майора Московского карабинерного полка Александра Михайловича Челищева, состоящее из деревень Коптево, Кошутино, Пелогино с крестьянами за 3300 руб. В 1790 г. куплено Федорцево, а еще через год, в 1791 г., у лейб-гвардии Семеновского полка прапорщика Евграфа Лаврова имение его отца Семена Федоровича, доставшееся по наследству за тысячу рублей. Это было сельцо Кузнецово с пустошами и 7 душами крестьян в Слайуском стане и несколько деревень в Торопецкому. с 16 крепостными. Таким образом, к началу XIX в. Василий Иванович имеет в Великолукском у. довольно обширные владения с 676 душами (по 5 ревизии) и, кроме того, в соседнем Торопецком у. 174 души. Но, видимо, удалось выявить по архивным документам далеко не все покупки, так как в заметках о своей родословной Иван Егорович писал, что «дядя мой приобрел около 3000 душ». Покупка была осуществлена на общие деньги (собственного капитала Егора было 30 тыс. руб.), и Василий в сентябре 1804 г. по купчей крепости (так было проще) передает часть своей недвижимости в Великолукском и Торопецкому брату. Как отмечал Иван Егорович, «выделено было моему отцу как [он во всем] участвовал в тех операциях с братом своим Василием около 350 душ», т.е. даже не все, что было куплено по совокупности с Федорцовым. Эта договоренность была достигнута еще в 1790 г. (т. е. в год покупки имения) и закреплена завещанием в Новгородской судебной палате. Так имение спустя 14 лет после покупки попадает в руки той ветви рода Семевских, которая в третьем поколении владельцев явила миру двух земских деятелей местного масштаба - Александра и Петра Ивановичей, - двух историков, известных всей России, - Михаила и Василия Ивановичей. В 1806 г. «отозвав доли откупа», как вспоминал Иван Егорович, отец его корнет Кинбурнского драгунского полка, женившись на Екатерине Ивановне, дочери губернского землемера коллежского асессора Ивана Петровича Колычева вторым браком, «переехал на постоянное жительство в деревню» и жил там 20 лет до своей смерти. Это печальное событие (его смерть) стало поводом к появлению местной традиции: «в день великомученика и Победоносца Георгия, - отмечал в духовном завещании Иван Егорович (т.е. 23 августа), - служить непременно за упокоение души в Борковской церкви обедню (село Борок в версте от Федорцова, церковь с погостом на нем стала последним прибежищем многих из рода Семевских) и непременно кормить крестьян в тот день обедом, что исполняется без исключения в нашем имении с кончины покойного батюшки моего». О втором владельце из рода Семевских известно мало. В 1816 г., как и другие дворяне, был награжден бронзовой медалью в память войны 1812 г., такой же награды в 1820 г. удостоена и его супруга Екатерина Ивановна. Сохранилось духовное завещание Егора Ивановича, составленное в 1822 г., по которому сыну от первого брака Алексею должно было перейти «собственное благоприобретенное имение - сельцо Маковенское Торопецкого уезда» с условием, что по смерти его отойдет детям от второго брака, что впоследствии и произошло. Сельцо Федорцово завещал жене Екатерине Ивановне. Она управляла им как могла и достаточно регулярно выделяла средства сыну, что следует из «Записки о полученных деньгах от маменьки с начала вступления моего в службу в 1825 г. и по сегодняшний день», составленной Иваном Егоровичем в 1844 г. непосредственно перед его вступлением в управление имением. Суммы были небольшие, все более по 50 руб., самая крупная указана в 500 руб. по особому случаю - в 1831 г. состоялась свадьба с Камиллой Матвеевной Богуцкой. «Женатый Иван Егорович Семевский» составил «смету расходов» и «примерное исчисление дохода» - картина получилась грустная, требовалось при самом экономном расчете (например, стол со своим огородом) около 1140 руб., а все жалованье прапорщика составляло 800 руб. Без помощи из имения прожить было невозможно. Поместье же под надзором родительницы приходило в упадок, постройки ветшали. И, наконец, после почти 20-летнего управления маменька решилась. В письме к неизвестному адресату жаловалась, что силы уже не те, хозяйство в упадке и что лучше передать имение сыну, «все легче будет», и в октябре 1845 г. написала духовное завещание: «при жизни своей, единственному наследнику после меня сыну моему титулярному советнику Ивану Егоровичу Семевскому в полное его владение...» Движимое имущество она оставила за собой с тем, чтобы передать по смерти внучке своей Клеопатре Федоровне Кармолиной, кстати, ее имя фигурирует среди технических сотрудников журнала «Русская старина», издаваемого Михаилом Ивановичем. 20 марта 1846 г. был составлен передаточный акт, и 16 августа указом Великолукского суда новый владелец введен в наследство. Вместе с имением Иван Егорович принял и долг в 28499 руб. 39 коп. серебром, причем ежегодно следовало платить проценты в 1987 руб. 50 коп. серебром. Складывается впечатление, что имение в эти годы обеспечивало в основном уплату процентов по долгу, так как доход его в лучшие годы не превышал 2,5 - 3 тыс. Иван Егорович прилагает все усилия, чтобы восстановить имение, и весьма успешно. В цифрах его хозяйственные достижения выглядят следующим образом: 1845 г. 1860 г. Душ м. п. 169 137 Душ ж. п 165 158 У крестьян скота лошадей 79 109 Крупного рогатого скота 148 225 Овец 77 270 Свиней 35 110 Хлеба 95 четв. 100 четв. Долг 29666 руб. 89 коп. 28449 руб. 39 коп. Эти сопоставительные данные были написаны рукою самого Ивана Егоровича на завещании матери. Он вступил в управление имением сорока лет от роду, имея богатый жизненный опыт, обремененный семью детьми. Образование получил во втором кадетском корпусе и прослужил, согласно «Формулярному списку о службе...», в 1-ом саперном батальоне 10 лет 6 месяцев и 23 дня, выйдя в 1835 г. в отставку штабс-капитаном с мундиром. Но вынужден был служить из-за скудости средств по выборным должностям в Великолукском у. (посредником по размежеванию земель, затем земским исправником) и заседателем Псковской уголовной палаты, пока не представилась возможность вновь поступить на государственную службу: в 1844 г. экономом в Полоцком кадетском корпусе, что давало несомненные преимущества, так как сыновья могли получить образование за казенный счет. Выйдя в отставку в 1850 г., продолжал служить управляющим поместья Хмелиты князя Паскевича-Эриванского в Смоленской губ. Собственное поместье не давало экономической свободы. Иван Егорович жил в Федорцове наездами и управлял через доверенных лиц. Так, известно, что в 1852 г. это был отставной фельдфебель Ефремов, в 1856 г. - титулярный советник Михайлов, а в 1857 г. - старший сын, гвардии поручик и кавалер Владимир Иванович. Передача в управление имения сыну была вызвана двумя причинами: ухудшением здоровья, предчувствием быстро надвигающегося заката жизни и желанием обеспечить всех своих детей и притом сохранить имение в роду Семевских. Иван Егорович придумывает, с его точки зрения, разумное решение и поясняет его детям в двух записках. Первая носит название «Духовное завещание» и составлена была в 1855 г., исправлена и отослана детям в Петербург в 1856 г. Из нее становится ясно, почему Иван Егорович изобретает необычный способ наследования. «Так как имение, доставшееся мне по наследству, - писал он, - заложено в Санкт-Петербургском опекунском совете и кроме того имеет партикулярные долги, доставшиеся мне вместе с имением... А потому разделено быть не может, ибо, разделив его на 7 частей, невозможно будет удержать при имении тех заведений, кои с издержками довольно значительными там устроены, а главное, винокуренного завода, который приносит главный доход; а следовательно, по разделе оного доход с имения ... почти уничтожится, а следовательно, никто из детей моих ничем не воспользуется, а постоянные труды и заботы по сему имению покойного Вашего деда Егора Ивановича и мои пропадут.» Поэтому Иван Егорович предлагал исполнить желание покойной матери и передать имение одному старшему сыну Владимиру, а остальным детям - денежные суммы. Чтобы убедить сыновей в целесообразности такого шага, он пишет им письмо с подробным разъяснением своих идей. Письмо это показывает, что происходило с экономикой средних поместий в предреформенный период и какие решения принимали грамотные в хозяйственных делах помещики. Но даже и они, как свидетельствует история рода Семевских, стояли в это время перед реальным разорением. Ввиду особой значимости документа, приведем его текст полностью: «Бесценные мои друзья и дети! Володя, Миша, Саша и Петя. Чувствуя себя часто в это время нехорошо и боясь за себя, я хочу предложить вам на рассмотрение и обсуждение, в каком положении находятся наши обстоятельства по имению. Вам известно, что в 1845 г. я получил от маменьки село Федорцово в самом расстроенном положении, без скота, лошадей и почти с обвалившейся постройкой, в особенности винокуренный завод был так ветх, что я должен был неотложно приступить к перестройке его и на этих 142 душах долгу казенного и частного было 24795 р. 57 к. серебром. В течение 11 лет моего управления, вам известно, имение значительно улучшилось, постройка в селе почти новая, в заводе как наружная постройка, равно и внутреннее устройство оного и медная посуда переделана вновь, кроме того скотоводство увеличилось, вместо 10 штук рогатого скота, 12 овец и 16 лошадей всякого рода езжалых и не езжалых; ныне находится скота налицо рогатого 150, овец 70 и лошадей 60. Кроме того, прикуплена деревня Малышна 5 душ и 25 десятин земли, находившаяся внутри федорцовских земель, и эта покупка мне обошлась дорого более 1000 р. серебром. Одним словом, Федорцовское имение не опустилось, несмотря на беспрестанную убыль людей, по случаю сдачи в рекруты и работники (коих сдано в эти 11 лет до 12 человек) и на бывшие притом почти во все время моего управления неурожаи, а потому дороговизну хлеба, ибо дешевле 4 р. серебром ни одного года я хлеб для винокурения не покупал, и то, кажется, был один такой только год 1846-й или 1847-й, хорошенько не помню, а всегда покупка была свыше 5 р. серебром, что видно из отчетов, и ежели не экстренные расходы истекших двух годов, то, несмотря на все эти неудачи, долг по имению не увеличился, а против того слишком на 1000 р. Серебром уменьшился (все это можно видеть из бумаг, кои находятся при федорцовской библиотеке). А потому совесть моя покойна, никто упрекнуть меня не может, чтобы я не заботился о моих милых детях, никто не может сказать, чтобы я не трудился для них, я чист против Бога, детей и всего света, но за всем тем иными (делами?) обстоятельства мои плохи; ибо покупка Тараканова, неурожай истекшего года и убытки по Таракановскому имению в истекшем году, издержка на приданое Сони и данный ей вексель в 4500 р. серебром увеличил в настоящее время долг по имению и его ныне состоит всего 35665 р. 11% к. серебром. Ценность же имения (живых налицо считается при проверке в истекшем году, кажется, 132 души), считая самую высокую цену по 300 р. Серебром будет 39600 р. серебром, следовательно, за исключением долгу по имению останется капиталу менее 4000 на 5 частей, но вспомните, милые друзья, эту сумму не всякий даст; а ежели, сохрани Боже, я умру так несчастливо, как скончался добрейший мой сосед Ф.Н. Лавров и имение по несовершеннолетию Пети, Жоржика и Васи должно будет поступить в опеку, а поступя в опеку, раскроются долги, и оно легко может быть приведено в такое же положение, как ныне имение малолетних Лавровых по добросовестности опекунов. А потому я считаю необходимым продать Федорцово, чтобы успокоить себя под старость и умереть спокойно, что хоть несколько оставлю своим детям, в особенности тем трем, коим я еще не мог ничего сделать. Бумага, которая была мной сделана и которую вы все читали и одобрили, существовать не может (тут я прилагаю и для видимости, чтобы желал), ибо на родовое имение духовных делать нельзя, а потому надо сделать крепость. Я уверен, что Володя, быв мне обязан приобретением Тараканова, отдельного имения в 130 душ, согласится, успокоит меня и совершенно примет на себя имение Федорцово крепостным актом и, кроме того, выплатит мне или моим наследникам, хотя не вдруг 10000 р. серебром, а также он и Соня дадут мне подписку, что из родового имения законную часть при жизни моей получили, тогда эти бы 10000 р. серебром я мог разделить на 5 частей и мое желание умереть спокойно в Федорцове исполнилось бы. Притом дал мне слово, и я уверен, что он его сдержит, что до конца дней моих или покуда я в силах я буду хозяином обоих имений, и я надеюсь, что убытка от этого не будет. Ежели я умру, то экипирует Петю, Жоржика и Васю, одним словом, выполнит то, что я написал в духовном моем завещании, и тогда я умру совершенно спокойно. Я думаю, что получу вот какой ответ от Миши и Сашука: нам ничего не нужно, делайте так, как знаете, и причина этого будет та, что не хотите быть обязаны Володе. На это вот что я должен объяснить Вам, вы ему обязаны не будете, но Володя должен для меня это сделать, без всякой благодарности со стороны вашей, а помня только то, что он мне делает угодное, ибо он должен сознаться, что если бы не согласие мое переделать Тараканово на его имя, Петр Васильевич не в состоянии был бы это сделать, ибо первый акт, совершенный на мое имя, был законный, и потому уничтожить его без согласия моего было бы невозможно; я имел в виду согласиться на это, потому что уверен был в Володе, что он свято исполнит все мои желания. Но за всем тем, ежели Володя примет мое предложение и с помощью Божьей пойдут его дела хорошо, то Володя вот что будет иметь: долгу на Федорцове 35665; из числа сего долгу надо скинуть долг А. Егоровны 2100, который будет прощен, и долг конторский 2000, который, Божью помощью, я уплачу. Остается на Федорцове всего 31565, на Тараканове 14200, мне доплатить 10000, на крепость до 12000, составит всего 56965 р. серебром. Оба имения 265 души по 300 р. составят ценность имения 79000, следовательно, останется ему 22535 на его часть превосходного имения, со всеми удобствами, но это в совокупности с Таракановом, которое теперь по закону ему должно принадлежать, но, по совести и как благородный человек, он, не колеблясь, должен исполнить мою волю и не считать, что сделал благодеяние братьям. Тогда только это будет для меня ценно, ибо желание мое умереть в Федорцово исполнится и имение это останется в роде Семевских. Итак, мои милые друзья и дети, прочитайте со вниманием все. Ваш верный и горячо любящий отец. Хмелиты. 4 февраля1857 г. Однако осуществить эту операцию не удалось. Деньги, которые в равных долях должны были достаться всем детям Ивана Егоровича, можно было добыть только с поместья. Раньше всех, к 1862 г., их должна была получить сестра Софья. Братья же Михаил и Александр - значительно позже этого срока, который даже не оговаривался. В 1857 г. Семевские сделали первый шаг - имением стал управлять Владимир. Но в 1859 г. Иван Егорович меняет план и пытается продать Федорцово. И возможно, причиной стала болезнь Владимира (он скончался в 1863 г. от чахотки). Возможно, поэтому в 1860 г. управление поручено было Михаилу Николаевичу Челищеву, при этом расход немалый - 150 руб. серебром в год, не считая квартиры и стола. К тому же добавилась финансовая катастрофа, постигшая семью осенью и зимой 1859 г. «Денег всего осталось 3 рубля, - писал Михаил отцу в конце сентября. - Служба ничего не дает, уроков нет...» И ранее несколькими днями восклицал: «Вот бедственная осень для Семевских!» История попытки продать имение нашла отражение в семейной переписке, и прежде всего в письмах Михаила, который по заданию отца выполнял роль посредника в Петербурге. Но сам Михаил не был до конца уверен в необходимости этого шага, как видно из писем. 21 сентября он советовал отцу: «Папенька, крепитесь, голубчик, до последней крайности: не уступайте родимого угла менее нежели за 40000, тем более, что Франки, ежели хотят его приобрести, и уже, разумеется, не отступятся, ибо думают об этом более года, а в это время разумеется, смогли, навести полные справки о покупаемом имении и справки, без сомнения, были благоприятны.» И далее: «Федорцово, видимо, придется спустить: в самом деле неоткуда и никогда мы не получим так много денег, чтобы выкупить его из долгов, а с ними бороться нет возможности... Папашенька: векселя, долги, проценты, помоги же, судьба, теперь очиститься совершенно...» В октябре Франк от покупки отказался. В ноябре Петр продолжил рассуждения брата о продаже: «Вы писали, что и князь также отказался от покупки, как же вы думаете, папаша, справиться в новом году с долгами, ежели и г. Нахимов тоже не купит Федорцово, не лучше ли опять объявить в Санкт-Петербургских [ведомостях] о продаже имения, а то заложить лесную дачу, ежели можно...» В том же ноябре Михаила вновь одолели сомнения, и поэтому он советовал: «...не торопитесь продавать Федорцово...», и тогда Иван Егорович объявил о продаже лесной дачи. В декабре появился еще один покупатель. «Попутчик мне, - писал Михаил, - будет студент Келерман, славный человек, его отец теперь купит Федорцово и почти наверное посылает для обзора сына своего со мной. Нет, прочь Федорцово!» Но сделка так и не состоялась. А в октябре 1860 г. скончался Иван Егорович. Продажа имения стала невозможной, так как часть наследников были несовершеннолетними, над имением была учреждена, согласно закону, опека. Но Семевские закон обходят. Воспользовавшись тем, что София была замужем и носила фамилию мужа - Лыкошина, ее делают опекуншей, а Владимира доверенным лицом. Имение тогда же было оценено в 25 тыс. руб., да движимого имущества еще на 8 тыс. руб. (Расчеты Ивана Егоровича, как видим, были завышены, он давал расчетную цифру почти в 40 тыс. руб.). Ежегодный доход составлял только 2500 руб. (на семерых наследников!) от продажи скота, птицы, масла, урожая с сада и вина по заключенному с Псковской казенной палатой контракту на 10 тысяч ведер.40 Попытки продать имение в те годы привели к разбирательству в палате гражданского суда, которая разрешение на это не дала, но выявила, что опекун, кредитор и наследник были представлены в лице одного человека - Софьи Ивановны. Возможно, Семевским и удалось бы совершить какую-либо махинацию с продажей, но противником был Михаил. Для него поместье не было объектом ностальгии, но оно давало возможность участвовать в делах земства, избираться почетным судьей в Великолукскому. на протяжении многих лет, для него, человека по натуре общественного, это было просто необходимо. В 1872 г. в Федорцово перебрался из Перми, где он служил на железоделательных заводах графа Стенбока, Александр Иванович и принял на себя управление имением. Сохранилось соглашение, по которому 23 июня 1872 г. коллежский советник Михаил Иванович Семевский и отставной поручик гвардии Александр Иванович Семевский договорились о том, что первый передавал на 10 лет в пользование свою часть имения. В 1879 г. по смерти мужа на оставшиеся 3 года вдова Александра Васильевна, урожденная Буташевич-Петрашевская, взяла на себя все обязательства. Условия договора наглядно показывают объем производства в поместье. По завершении сроков пользования надлежало сдать владельцу «двадцать дойных коров с приплодом последнего десятого года, четыре рабочие лошади, десять овец, десять кур, рабочий инструмент на трех ... работников, т. е. три сохи, четыре бороны, один резон, три телеги, из них одна с коваными колесами, четверо саней, три косы, три топора и один лом». При расторжении договора предусматривалась неустойка в 1 тыс. руб. серебром. К этому времени все Семевские совершеннолетние, число наследников сократилось: умер Георгий - Жоржик, который жил многие годы в доме Михаила. Описанные доходы составляют, следовательно, примерно пятую часть. Стадо в 100 дойных коров можно считать показателем достаточно устойчивого хозяйства. Алекандр Иванович прожил в поместье недолго, но оставил по себе добрую память, как человек, приложивший немало усилий в деле народного образования. Как и братья Владимир и Михаил, он учился в Полоцком, затем Константиновском (б. Дворянском полку) кадетских корпусах и Артиллерийской академии, где слушал лекции своего земляка профессора математики П. Л. Лаврова. Участие в 1861 г. в студенческих волнениях по- влекло наказание - перевод в Брянский арсенал, а затем и отставку. В 1863 г. он поступил на частную службу в Перми. Именно там впервые проявил интерес к делу народного образования - открыл школу на заводе, а затем и несколько в уезде. Поселившись в родных краях, Александр устраивает школу в своем имении, которая впоследствии называлась «Школа в память А. И. Семевского». Эта школа в селе Борки получила солидную материальную поддержку от его вдовы Александры Васильевны, все имущество которой было продано после ее смерти (а когда-то она была богатая невеста!), и капитал по завещанию передан школе. При жизни Александр содействовал открытию в уезде и других учебных заведений. Став гласным земского собрания в 1873 г., он добился, как отмечала Александра Васильевна в биографии мужа, чтобы земство ассигновало до 7 тыс. руб. в год на народное образование, что сделало возможным открытие в уезде сразу 11 школ, и лично осуществлял наблюдение за преподаванием. Десятью годами раньше открыл школу в имении и Михаил, но, видимо, она существовала недолго. «Летом 1863 г., занятый сводом моих заметок в общий «Обзор грамотности в деревнях временно обязанных крестьян в Псковской губернии», я в то же время открыл школу для крестьянских детей», - указал он в примечаниях к этому труду. Известно, что всю работу по сведению материалов в таблицы и составлению описания Михаил Иванович выполнял в своем имении. После смерти Александра все заботы по имению ложатся на Михаила. (Петр служит в отделении государственного банка в Перми; Василий, увлеченный историей, далек от житейских проблем.) Федорцово передано на попечение управляющего. Несмотря на продажи отдельных небольших земельных участков и лесных дач, при его жизни имение оставалось родовым имуществом Семевских. Но уже в 1894 г. владельцами Федорцова числятся Петр Петрович Брискорн и Николай Семенович Корвин-Круковский (двоюродный брат С. В. Ковалевской). За имением числится 2792 десятины земли, стоимостью в 13991 руб. Ко времени продажи поместья из прямых наследников остался только Василий (Михаил скончался в 1892 г., Петр в 1894 г.) и четвертое поколение: сыновья Владимира и Софьи, дочь Михаила. Все не были заинтересованы в сохранении имения, и никто из них не пожелал выкупить его в собственность. В роду Семевских оно не осталось. Федорцово постигла судьба многих «дворянских гнезд», так хорошо известная по русской классической литературе. В 1901-1907 гг. им владеет губернский секретарь Николай Николаевич Тяпкин.47 Далее владельцы неизвестны. Последние сведения относятся к 1916 г., когда некая Елизавета Ивановна Свечина пыталась продать его с публичных торгов. В 1920 г. в имении располагалось лесничество и ветеринарный пункт. Но эти перепродажи и смена хозяев уже не имеют отношения к Семевским. Р. S. Одному из авторов этой статьи несколько лет назад довелось побывать в Федорцове. От железной дороги к деревне ведет извилистая топкая тропинка через темный еловый бор и выскакивает на холмистые поля. На пригорке купа деревьев, где ели перемежаются сжалкими, худосочными липами и акациями, указывает на место бывшей усадьбы. Две старушки на солнцепеке оживленно обсуждали свои новости. Нет, нет, о Семевских они никогда не слыхали. А вот сад здесь был огромный, жаль -погиб. Прошлое ушло безвозвратно. Но отрадно, что на фундаменте федорцовского дома, сгинувшего в военное лихолетье, - отстроена школа. Псковское дворянство: генеалогия, судьбы, имения. – 2002. - № 16. – С. 73-82.

Фёдорцево. Октябрь 2020 года. Усадьба Семевских. После войны на фундаменте дома была построена школа, с начала 2000-х здание заброшено. Фото В. Орлова.

Дом Семевских в с. Федорцево. XIX век.

Имя, которым мы гордимся...

Библиографический указатель

хранители наследия

Мемориальная доска

решение о присвоении Имени библиотеке

Создатель мемориальной доски Евгений Анисимович Минин родился 14 февраля 1929 г. в дер. Поташня Крестовского сельсовета Усмынского района Великолукского округа Ленинградской области. В 1947 г. после окончании школы начал работать учителем и библиотекарем Усмынской средней школы. С августа 1948 г. по май 1950 г. работал в системе «Дальстроя» г. Магадана. Затем служил в армии. Окончил в 1953 г. Ленинградское артиллерийское училище. С 1956 г. находился на партийной работе, с декабря 1970 г. заведовал отделом писем Великолукской районной газеты «Путь Октября». После выхода на пенсию (в 1989 г.) Евгений Анисимович стал заниматься краеведением. Несколько лет (1957–1961 гг.) вел дневник, фрагменты которого были опубликованы в 1991 г. под названием «С верой и надеждой» (Записки журналиста)». В нач. 1990-х гг. являлся редактором, составителем и автором иллюстраций литературно-художественного альманаха школьников Великолукского района «Переменка». На протяжении всей своей жизни увлекался живописью. Е.А. Минин ушел из жизни 6 апреля 1999 г. Также Евгений Анисимович создал гравюру М. И. Семевского, которая хранится в Отделении государственного казенного учреждения Псковской области «Государственный архив Псковской области» в г. Великие Луки. .

Порох Владислав Игоревич

Пульхеров Александр Иванович

Андреева Тамара Михайловна

Кох Ольга Борисовна

Тимощук Вера Васильевна

Петров Станислав Георгиевич

Белюков Дмитрий Анатольевич

Сизов Анатолий Иванович

Пархомик Наталья Васильевна

Орлов Владимир Викторович

Ковалева Галина Витальевна

Карпицкая Вера Степановна

Трофимова Галина Терентьевна

Порох Владислав Игоревич, профессор, доктор исторических наук г. Саратов.

Андреева Тамара Михайловна (1949-2000), краевед г. Великие Луки.

Кох Ольга Борисовна, доктор исторических наук, историк г. Санкт-Петербург, и. о. директора Российского института истории искусств. Родилась в 1952 году. В 1977 году окончила Ленинградский государственный университет имени А. А. Жданова. Работала старшим научным сотрудником Государственного музея политической истории России, затем заместителем директора по внешним связям и работе с посетителями. В 1991-2005 г. работала хранителем фонда редкой книги в Музее политической истории. С 1990 года преподавала в Ленинградском государственном институте культуры им. Н. К. Крупской (ныне - Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств) на кафедре истории. Доктор исторических наук (2006), профессор (2008). В 2011-2013 гг. - проректор по научной работе. В июне 2013 года назначена и. о. директора Российского института истории искусств.

Александр Иванович Пульхеров (1855-1922), статский советник, краевед г. Великие Луки.

Тимощук Вера Васильевна (1853-1907), переводчица, сотрудница редакции журнала «Русская старина» 80-е, 90-е годы XIX века.

Петров Станислав Георгиевич, кандидат исторических наук, краевед г. Великие Луки, член Союза краеведов России.

Белюков Дмитрий Анатольевич, кандидат исторических наук, профессор, декан социально-гуманитарного факультета Великолукской государственной академии физической культуры и спорта, член Совета Союза краеведов России, сопредседатель Великолукского городского краеведческого общества, председатель Общественного совета по вопросам историко-культурного наследия г. Великие Луки.

Сизов Анатолий Иванович (1953-2019), архивист, историк краевед г. Великие Луки.

Пархомик Наталья Васильевна, краевед г. Великие Луки.

Ковалёва Галина Витальевна, директор ЦГБ им. М.И. Семевского, член Союза краеведов России, сопредседатель Великолукского городского краеведческого общества.

Карпицкая Вера Степановна (1956-2020), заместитель директора МБУК "ЦГБ им. М.И. Семевского", Заслуженный работник культуры РФ, член Союза краеведов России.

Трофимова Галина Терентьевна (1949-2021), кандидат философских наук, профессор, сопредседатель Великолукского городского краеведческого общества, член Союза краеведов России.

BRANDING PROPOSAL

More creations to inspire you

THE MOST VIRAL VIDEOS ON THE INTERNET

PROFILES THAT INSPIRE YOU ON TABLET

DONT LOSE TOUR WAY

MADRID LEISURE AND CULTURE GUIDE

GENIALLY EXAMPLE CORPORATE GUIDE

10 THINGS YOU DIDN'T KNOW ABOUT DAISIES

THE 5 CONTINENTS - USEFUL INFORMATION

Transcript