Правда о Кавказской войне

Екатерина Петровна Лачинова

В своём романе Е. Лачинова уличала, разоблачала, рисовала точные портреты, рассказывала об ужасах войны и всем сердцем сопереживала несчастиям и бедам простых горцев, терзаемых армией грозной державы. Да, почти все наши знаменитые писатели и поэты сочувственно относились к коренному населению Кавказа, но никто не слыл пацифистом в полном смысле этого слова. Все они осознавали значимость и необходимость присоединения южных земель к России. И только эта дама решилась высказать свое мнение, не щадя ни генералов, ни писарей, ни всем известного в Ставрополе содержателя единственной гостиницы П. Найтаки.... К этому времени уже вышли в свет книги А. А. Бестужева-Марлинского, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, в которых были нарисованы картины Кавказской войны. Но эти книги не были памфлетами, направленными против властей. Мы знаем их как прекрасные художественные произведения, которые воспевали природу Кавказа, показывали горские обычаи, пересказывали горские легенды, раскрывали человеческие характеры. Книга «Проделки на Кавказе», несомненно, уступает названным произведениям в художественном отношении. Здесь нет прекрасных, лирических страниц описания кавказской природы, далеко не так ярко раскрываются характеры людей, значительно меньше говорится об обычаях горцев, их образе быта. Да и по языку книга Е. Хамар-Дабанова уступает книгам классиков русской литературы. Однако «Проделки на Кавказе» интересны не только своим критическим содержанием. Лачинова умело создает бытовые сцены, изображает события жизни героев, которых нельзя в буквальном смысле назвать историческими, но которые отвечают художественной задаче образного обобщения эпохи, времени, исторической ситуации, человеческих характеров. Отвечая задачам нового развития кавказской темы, книга Хамар-Дабанова воплощает настроения русской интеллигенции, стремившейся как можно объективнее показать и события войны, и особенности жизни каждого отдельно взятого человека, попавшего в исторические переделки данного региона. Художественный талант автора несомненен. Ее рассказ, живой и эмоциональный, в то же время документально достоверен. Иногда он этнографически точен, иногда приобретает черты приключенческого романтического повествования, иногда ироничен и даже саркастичен. Но все эти типы речевой выразительности — не просто проявление авторской разносторонности. Они всегда обусловлены характером описываемых событий, которые в сфере кавказской жизни сочетают в себе самые разные возможности человеческого существования, одновременно трагичного, авантюрного, будничного и порочного. На роман Е. Лачиновой значительно повлияло произведение М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Она даже использовала некоторые материалы великого поэта. В этом нас убеждает её книга, которая сохранила на своих страницах всю бытовую обстановку романа. В той части книги, где описываются события на Кавказской линии, изображена такая же небольшая крепость, как и в «Герое нашего времени», где Печорин служил под началом Максим Максимыча. Так же, как лермонтовский герой, Александр Пустогородов принимает у себя своего «Казбича» (Али-Карсиса), который, конечно же, готовит похищение черкесской княжны. Видны мотивы «Героя нашего времени» и в описаниях Ставрополя, гостиницы Найтаки и, конечно, в обрисовке пятигорского водяного общества. Е. П. Лачинова не смущается близостью мотивов этих книг. Больше того, она смело вводит в свой роман лермонтовский персонаж - Грушницкого, как бы узаконивая подражание Лермонтову. Главный герой романа «Проделки на Кавказе» Александр Пустогородов имел реальный прототип, которым являлся декабрист и поэт Александр Бестужев-Марлинский. Благодаря ему книга наполнилась декабристскими идеями и стала политическим памфлетом. Спустя почти двести лет Бестужев говорит с нами со страниц романа о кровавой сути войны, о прекрасной душе горца, о глупости военного начальства, о своём одиночестве опального декабриста. Одиночество особенно явно в отношениях между братьями, которые так далеки друг от друга, как были далеки Александр и Павел Бестужевы. Александр был добр, великодушнее, полон родственных чувств, порою даже нежен. Павел же замкнут, сух и отвечает на его письма аккуратнее тогда, когда обращается с просьбою о деньгах. В романе «Проделки на Кавказе» показаны нежные отношения А. Пустогородова и двух горских детей, которых он взял из разорённого аула и привязался к ним, как к родным. В своё время и образ Бестужева окружала легенда о том, что он приютил у себя горскую девочку. Приютил всё из-за того же одиночества, что мучает и А. Пустогородова. Итак, совпадений много. И все они не оставляют сомнений в том, что А. Бестужев был не только героем устных легенд, созданных о нём современниками, но и главным действующим лицом целого романа. Интересна загадка и псевдонима Е. Лачиновой - «Хамар-Дабанов». Как он появился? Оказывается, все декабристы, сосланные в Сибирь, дажны были миновать хребет Хамар-Дабан в Иркутской губернии. И был он для них символом тяжёлого, бесконечно далёкого пути. И только тот, кто в снежную метель ехал на лошади или, ещё хуже, шёл пешком через бескрайнюю, казалось, землю, а хребет Хамар-Дабан всё так же был далёк, как и раньше, - только тот может понять, как ненавистен и как долгожданно радостен был для них этот хребет. Е. П. Лачинова узнала о нём от Александра Бестужева, и название хребта стало символом сосланных декабристов.

К сожалению, до нас не дошло ни одного портрета Е. П. Лачиновой. Екатерина Петровна Лачинова (девичья фамилия Шелашникова) родилась между 1810 и 1813 гг., предположительно в 1811 г. в Самаре и была первым ребёнком в семье Петра Ивановича Шелашникова, камергера, надворного советника, состоятельного помещика и откупщика. Мать - Варвара Степановна, урождённая Мельгунова. В семье было несколько детей: Екатерина, Аделаида, Степан, Николай, Борис, Софья и Владимир. Екатерина Петровна была племянницей известного кавказского помещика А. Ф. Реброва. Шелашниковы имели дома в Исаклах, Москве и на Сергиевских минеральных водах. Брат Екатерины Петровны, Степан Петрович Шелашников, был губернским предводителем дворянства Самарской губернии, а её племянник, Александр Николаевич Шелашников, стал последним Самарским губернским предводителем дворянства. Екатерина получила домашнее воспитание и образование. В 1830 г., когда девице Шелашниковой исполнилось девтнадцать лет, её выдали замуж за флигель-адъютанта, полковника Николая Емельяновича Лачинова, представителя старинного русского дворянского рода Лачиновых. Её супруг был на 16 лет старше Екатерины Петровны. В 1836 г. Н. Е. Лачинов был переведён в Кавказский корпус, супруга отправилась вместе с ним. Она жила в Ставрополе и Тифлисе, вращалась в высоких кругах гражданского и военного начальства, офицеров действующей армии. В 1837 г. в Тифлисе Екатерина Петровна познакомилась с писателем-декабристом А. А Бестужевым-Марлинским. Именно она сообщила Бестужеву о смерти А. С. Пушкина. У А. А. Бестужева-Марлинского было мало времени для общения с Екатериной Петровной, всего несколько месяцев. Для неё же они имели большое значение. А. А. Бестужев-Марлинский рассказывал Екатерине Петровне подробности Кавказской войны, в которой принимал участие, а она записывала их в свой дневник. Скорее всего, Екатерина Петровна уже пыталась создать какое-то литературное произведение и показывала его Александру Александровичу. Не случайно Бестужев в письме к брату называет её «писательницей». В июне 1837 г. Бестужев-Марлинский погиб. Неизвестно, как пережила эту потерю Екатерина Петровна, как складывались её отношения с мужем. Судя по всему, семейная жизнь у них не сложилась. В 1840 г. генерал-интендант Кавказского корпуса Н. Е. Лачинов вышел в отставку и покинул Кавказ. В это время ему было сорок пять лет. Расставшись с мужем, Екатерина Петровна отправилась из Тифлиса в Пятигорск. На Кавказских Минеральных Водах она провела всё лето, как было принято в то время: курортный сезон заканчивался в сентябре. Она встречалась с М. Ю. Лермонтовым летом 1840 г. в Пятигорске. Лермонтов приехал сюда после сражения на речке Валерик в Чечне. Впоследствии в своём романе «Проделки на Кавказе» Лачинова достаточно точно, но со свойственным ей сарказмом, описывала те же события при речке Валерик, о которых писал Лермонтов в одноимённом стихотворении и которое он создавал по свежим впечатлениям в Пятигорске. В 1842 г. в журнале «Библиотека для чтения» был напечатан под заголовком «Закубанский харамзаде» отрывок из романа Е. Хамар-Дабанова «Проделки на Кавказе». В примечании от редакции, написанном известным в ту пору писателем и критиком Осипом Сенковским, сообщалось, что этот отрывок принадлежит перу «одной даровитой русской дамы». И далее говорилось: «Эта занимательная и разнообразная картина особенных нравов, необыкновенных характеров и чудесных происшествий, освещённая лучом тонкого, проницательного взгляда русской женщины, обещает нам чрезвычайно интересный роман, который вскоре явится в свет под заглавием «Кавказские проделки». «Закубанский харамзаде» был замечен и В. Г. Белинским, который нашёл его «не лишённым некоторого интереса». И вот в 1844 г. роман Е. Хамар-Дабанова (псевдоним, который взяла Е. Лачинова) «Проделки на Кавказе» появился на прилавках книжных магазинов и расходился неплохо: за полтора месяца было раскуплено около трёхсот экземпляров книги. Роман появился очень некстати: русские войска несли на Кавказе большие потери, а экспедиции против горцев зачастую были неудачны. Реалии в романе оказались очень точны. Скорее всего, Екатерина Петровна располагала ещё какими-то сведениями тех офицеров, которые побывали в разных военных кампаниях на Кавказской линии в 1839-1840 гг. Роман попал на стол и к высшим сановникам империи, включая самого императора Николая Первого. Император пришёл в ужас от этой книги. В беседе с военным министром, князем Чернышевым, он сказал: «Мы ничего не знаем о Кавказе, а эта дама открывает нам глаза!» «Его величеству угодно было повелеть учредить полицейский надзор за сочинительницей упомянутой книги, Лачиновой, и как, по дошедшим сведениям, у неё изготовлено ещё много рукописей для напечатания, то на сочинения её обратить особенно бдительное внимание», - писал 18 июля 1844 г. начальник жандармов граф А. Ф. Орлов министру народного просвещения С. С. Уварову. Роман появился в тот период, когда военные действия на Кавказе фактически зашли в тупик. Русские войска несли большие потери. Вот почему была таковой реакция правительства на роман: нельзя было показывать истинную картину того, что происходило на Кавказе. Но для Лачиновой военные события были лишь фоном. О главном, ради чего создавался роман, она сама рассказала в письме к шефу жандармов графу А. Ф. Орлову: «Граф Строганов, которого я упросила удостоить меня разговором, высказал подозрение, что я была руководима в этом сочинении кем-то, враждебным к правительству. Я Вас уверяю, любезный граф, что никто не участвовал в моём труде, и если я частично использовала ежедневные беседы, которые имела со многими нашими кавказскими офицерами или даже черкесами, и несколько заметок об экспедициях, данных мне двумя офицерами, один из коих позднее погиб на дуэли, а другой как храбрец на поле боя, то всё-таки никто из них не участвовал в моём труде... Всё, что я могу ещё добавить, это что я руководилась чувством личной мести, выводя некоторые характеры, списанные с натуры, но эти персонажи столь малочисленны и столь незначительны, что, конечно, они не могли привлечь к себе внимание...» Роман был запрещён. Тираж, который ещё не был распродан, изъяли из продажи. Чем же так напугал роман Е. Лачиновой высших чиновников? Ответ на этот вопрос кроется в фразе военного министра Чернышева: «Книга эта тем вреднее, что в ней что строка, то правда». Как сложилась жизнь писательницы после издания романа? О дальнейшей судьбе её нам почти ничего не известно. Она жила в Москве, Одессе и Смоленске, в 1843 г. побывала в Крыму в сопровождении декабриста В. С. Толстого. Через год после этого путешествия Лачинова направила в духовную консисторию Воронежа прошение о расторжении брака с генералом Лачиновым и о разрешении вступить ей в новый брак. Шесть лет рассматривалось дело в различных инстанциях. По решению Синода в октябре 1850 г. в разводе ей было отказано. В 1846 г. роман «Проделки на Кавказе» вышел в Лейпциге на немецком языке в двух томах и назывался «Москвичи и черкесы». Екатерина Петровна умерла осенью 1896 г. и покоится на Новоспасском кладбище в Москве. В 1986 г. ставропольским книжным издательством была выпущена книга «Проделки на Кавказе» и, пожалуй, это единственное её переиздание. Е. П. Лачинова прожила долгую жизнь. Чем она занималась после отъезда с Кавказа, какие у неё были увлечения, с кем общалась - почти сплошное белое пятно. Биография этой незаурядной женщины ещё ждёт своих исследователей, которые когда-нибудь окончательно раскроют загадки Лачиновой.

Валерик Я к вам пишу случайно; правоНе знаю как и для чего.Я потерял уж это право.И что скажу вам?— ничего!Что помню вас?— но, Боже правый,Вы это знаете давно;И вам, конечно, все равно. И знать вам также нету нужды,Где я? что я? в какой глуши?Душою мы друг другу чужды,Да вряд ли есть родство души.Страницы прошлого читая,Их по порядку разбираяТеперь остынувшим умом,Разуверяюсь я во всем.Смешно же сердцем лицемеритьПеред собою столько лет;Добро б еще морочить свет!Да и при том что пользы веритьТому, чего уж больше нет?..Безумно ждать любви заочной?В наш век все чувства лишь на срок;Но я вас помню — да и точно,Я вас никак забыть не мог!Во-первых потому, что много,И долго, долго вас любил,Потом страданьем и тревогойЗа дни блаженства заплатил;Потом в раскаяньи бесплодномВлачил я цепь тяжелых лет;И размышлением холоднымУбил последний жизни цвет.С людьми сближаясь осторожно,Забыл я шум младых проказ,Любовь, поэзию,— но васЗабыть мне было невозможно. И к мысли этой я привык,Мой крест несу я без роптанья:То иль другое наказанье?Не все ль одно. Я жизнь постиг;Судьбе как турок иль татаринЗа все я ровно благодарен;У Бога счастья не прошуИ молча зло переношу.Быть может, небеса востокаМеня с ученьем их ПророкаНевольно сблизили. ПритомИ жизнь всечасно кочевая,Труды, заботы ночь и днем,Все, размышлению мешая,Приводит в первобытный видБольную душу: сердце спит,Простора нет воображенью…И нет работы голове…Зато лежишь в густой траве,И дремлешь под широкой теньюЧинар иль виноградных лоз,Кругом белеются палатки;Казачьи тощие лошадкиСтоят рядком, повеся нос;У медных пушек спит прислуга,Едва дымятся фитили;Попарно цепь стоит вдали;Штыки горят под солнцем юга.Вот разговор о старинеВ палатке ближней слышен мне;Как при Ермолове ходилиВ Чечню, в Аварию, к горам;Как там дрались, как мы их били,Как доставалося и нам;И вижу я неподалекуУ речки, следуя Пророку,Мирной татарин свой намазТворит, не подымая глаз;А вот кружком сидят другие.Люблю я цвет их желтых лиц,Подобный цвету наговиц,Их шапки, рукава худые,Их темный и лукавый взорИ их гортанный разговор.Чу — дальний выстрел! прожужжалаШальная пуля… славный звук…Вот крик — и снова все вокругЗатихло… но жара уж спала,Ведут коней на водопой,Зашевелилася пехота;Вот проскакал один, другой!Шум, говор. Где вторая рота?Что, вьючить?— что же капитан?Повозки выдвигайте живо!Савельич! Ой ли — Дай огниво!—Подъем ударил барабан —Гудит музыка полковая;Между колоннами въезжая,Звенят орудья. ГенералВперед со свитой поскакал…Рассыпались в широком поле,Как пчелы, с гиком казаки;Уж показалися значкиТам на опушке — два, и боле.А вот в чалме один мюридВ черкеске красной ездит важно,Конь светло-серый весь кипит,Он машет, кличет — где отважный?Кто выйдет с ним на смертный бой!..Сейчас, смотрите: в шапке чернойКазак пустился гребенской;Винтовку выхватил проворно,Уж близко… выстрел… легкий дым…Эй вы, станичники, за ним…Что? ранен!..— Ничего, безделка…И завязалась перестрелка… Но в этих сшибках удалыхЗабавы много, толку мало;Прохладным вечером, бывало,Мы любовалися на них,Без кровожадного волненья,Как на трагический балет;Зато видал я представленья,Каких у вас на сцене нет… Раз — это было под Гихами,Мы проходили темный лес;Огнем дыша, пылал над намиЛазурно-яркий свод небес.Нам был обещан бой жестокий.Из гор Ичкерии далекойУже в Чечню на братний зовТолпы стекались удальцов.Над допотопными лесамиМелькали маяки кругом;И дым их то вился столпом,То расстилался облаками;И оживилися леса;Скликались дико голосаПод их зелеными шатрами.Едва лишь выбрался обозВ поляну, дело началось;Чу! в арьергард орудья просят;Вот ружья из кустов [вы]носят,Вот тащат за ноги людейИ кличут громко лекарей;А вот и слева, из опушки,Вдруг с гиком кинулись на пушки;И градом пуль с вершин деревОтряд осыпан. Впереди жеВсе тихо — там между кустовБежал поток. Подходим ближе.Пустили несколько гранат;Еще продвинулись; молчат;Но вот над бревнами завалаРужье как будто заблистало;Потом мелькнуло шапки две;И вновь всё спряталось в траве.То было грозное молчанье,Не долго длилося оно,Но [в] этом странном ожиданьеЗабилось сердце не одно.Вдруг залп… глядим: лежат рядами,Что нужды? здешние полкиНарод испытанный… В штыки,Дружнее! раздалось за нами.Кровь загорелася в груди!Все офицеры впереди…Верхом помчался на завалыКто не успел спрыгнуть с коня…Ура — и смолкло.— Вон кинжалы,В приклады!— и пошла резня.И два часа в струях потокаБой длился. Резались жестокоКак звери, молча, с грудью грудь,Ручей телами запрудили.Хотел воды я зачерпнуть…(И зной и битва утомилиМеня), но мутная волнаБыла тепла, была красна. На берегу, под тенью дуба,Пройдя завалов первый ряд,Стоял кружок. Один солдатБыл на коленах; мрачно, грубоКазалось выраженье лиц,Но слезы капали с ресниц,Покрытых пылью… на шинели,Спиною к дереву, лежалИх капитан. Он умирал;В груди его едва чернелиДве ранки; кровь его чуть-чутьСочилась. Но высоко грудьИ трудно подымалась, взорыБродили страшно, он шептал…Спасите, братцы.— Тащат в торы.Постойте — ранен генерал…Не слышат… Долго он стонал,Но все слабей и понемногуЗатих и душу отдал Богу;На ружья опершись, кругомСтояли усачи седые…И тихо плакали… потомЕго остатки боевыеНакрыли бережно плащомИ понесли. Тоской томимыйИм вслед смотрел [я] недвижимый.Меж тем товарищей, друзейСо вздохом возле называли;Но не нашел в душе моейЯ сожаленья, ни печали.Уже затихло все; телаСтащили в кучу; кровь теклаСтруею дымной по каменьям,Ее тяжелым испареньемБыл полон воздух. ГенералСидел в тени на барабанеИ донесенья принимал.Окрестный лес, как бы в тумане,Синел в дыму пороховом.А там вдали грядой нестройной,Но вечно гордой и спокойной,Тянулись горы — и КазбекСверкал главой остроконечной.И с грустью тайной и сердечнойЯ думал: жалкий человек.Чего он хочет!.. небо ясно,Под небом места много всем,Но беспрестанно и напрасноОдин враждует он — зачем?Галуб прервал мое мечтанье,Ударив по плечу; он былКунак мой: я его спросил,Как месту этому названье?Он отвечал мне: Валерик,А перевесть на ваш язык,Так будет речка смерти: верно,Дано старинными людьми.— А сколько их дралось примерноСегодня?— Тысяч до семи.— А много горцы потеряли?— Как знать?— зачем вы не считали!Да! будет, кто-то тут сказал,Им в память этот день кровавый!Чеченец посмотрел лукавоИ головою покачал. Но я боюся вам наскучить,В забавах света вам смешныТревоги дикие войны;Свой ум вы не привыкли мучитьТяжелой думой о конце;На вашем молодом лицеСледов заботы и печалиНе отыскать, и вы едва лиВблизи когда-нибудь видали,Как умирают. Дай вам БогИ не видать: иных тревогДовольно есть. В самозабвеньиНе лучше ль кончить жизни путь?И беспробудным сном заснутьС мечтой о близком пробужденьи? Теперь прощайте: если васМой безыскусственный рассказРазвеселит, займет хоть малость,Я буду счастлив. А не так?—Простите мне его как шалостьИ тихо молвите: чудак!..

«Эта занимательная и разнообразная картина особенных нравов, необыкновенных характеров и чудесных происшествий, освещённая лучом тонкого, проницательного взгляда русской женщины, обещает нам чрезвычайно интересный роман, который вскоре явится в свет под заглавием «Кавказские проделки». Осип Сенковский

Хамар-Дабанов, Е. Проделки на Кавказе : роман / Е. Хамар-Дабанов; предисловие С. Бойко ; комментарии С. П. Бойко ; художник С. Ф. Бобылев.– Ставрополь : Кн. изд-во, 1986.– 256 с.– (Биб-ка ставропольской прозы).

Литература о жизни и творчестве Е. П. Лачиновой Бойко, С. «В этой книге что строка, то правда» / С. Бойко //Хамар-Дабанов, Е. Проделки на Кавказе : роман / Е. Хамар-Дабанов.– Ставрополь : Книжное издательство, 1986.– С. 6-30. Коваленко, А. Н. Загадки Лачиновой : к 200-летию со дня рождения писательницы Екатерины Петровны Лачиновой / А. Н. Коваленко // Ставропольский хронограф на 2013 год : краеведческий сборник / [отв. за вып. З. Ф. Долина].– Ставрополь : СКУНБ им. М. Ю. Лермонтова, 2013.– С. 296-301.