Лица великой Победы

"ЛИЦА ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ"

Лучук Иван Васильевич

Сиомичев Борис Владимирович

Алексеева Лидия Васильевна

вспоминают ветераны

Артемьева Мария Петровна

Шульц Мария Семеновна

Маклаков Николай Сергеевич

Рябченко Любовь Ивановна

Дмитриенко Александра Ивановна

Дурягин Николай Степанович

"Когда наш госпиталь № 2346 стоял в Латвии, в Даугавпилсе, запомнилось плохое отношение местного населения, начальник госпиталя предупредил о том, что продукты на рынке покупать нельзя – могут быть отравленными. Обслуживающий персонал кормили очень скудно – 40 граммов крупы, 20 граммов сахара, 50 граммов хлеба – вот и весь дневной рацион санитарок".

"Помню со взводом Степана Степановича Кочурова, в котором я был, должны были у одного моста встретить врага.— Неприятель уже близко. Бросай гранату, — говорят мне. Я чеку выдернул и держу ее в руке. А время-то идет. Подбежал ко мне Кочуров, кричит: — Бросай скорее, иначе она в руке взорвется. Я бросил. Граната взорвалась в воздухе, и этот взрыв произвел такой эффект, что немцы растерялись, а мы воспользовались этим. Успех был обеспечен. Казалось бы, непредвиденный случай, замешкался я, а в результате это пошло нам на пользу".

"В сентябре 1941-го из деревни нас забрали за 100 километров от дома рыть укрепления, а пайком обеспечили только на два дня. Неделю мы рыли и голодали. Потом вернулись в деревню. Нас обвинили в дезертирстве и призвали в армию. Мама хотела спрятать меня, но я отказалась. Моя подруга Катя погибла. Как-то отправили нас с ней и молодым лейтенантом восстанавливать связь. Вдруг вспышка. Очнулась в госпитале. Контузило меня сильно. А Катя с лейтенантом всего в двух шагах от меня были и оба погибли. Где-то в лесу их похоронили. Это мина была".

"Шли в атаку, впереди взорвался снаряд, осколки попали в голову, и мне оторвало нос. В госпитале молодой врач хотел в буквальном смысле выкинуть мой нос, тогда я положил свой нос ему в руку, направил к себе на лицо, и закричал «Пришивай! Прямо здесь пришивай». Молодой человек сквозь слезы стал пришивать мне нос".

Бомбежки были по двенадцать раз на день. Только вернемся из бомбоубежища, а сирена опять начинает выть. Гул от самолетов стоял страшный. Их было столько, что даже солнце заслоняли...

"Бомбежки были по двенадцать раз на день. Только вернемся из бомбоубежища, а сирена опять начинает выть. Гул от самолетов стоял страшный. Их было столько, что даже солнце заслоняли..."

"Бои шли за эстонский городок Валга. Наши и немецкие позиции разделяла река, название которой носит этот городок. Река, правда, неширокая, но глубокая. Взвод разведчиков, куда входил и я, получил приказ форсировать водную преграду. Переправа про-шла благополучно. Но затем нам пришлось выдержать отчаянный штурм врага. Немцы, во что бы то ни стало, пытались выбить взвод со своего берега. Силы были неравные, однако отряд разведчиков не отступил. Целый день взвод держал небольшой плацдарм, а к вечеру подошли основные силы наших войск. За эту операцию я был награжден орденом Славы".

"Мы жили в квартире на пять семей, когда все соседи уехали, мы с мамой остались одни в квартире в нашей маленькой комнате. За пачку папирос «Беломорканал» мама раздобыла печку-буржуйку, а для того чтобы согреться разбирали деревянные дома, дети собирали щепки — так и выживали. Нам повезло, напротив дома уцелела водокачка — не нужно было, как другим несчастным, ходить за водой на Неву. Бывало, что и под бомбежки попадала, трупы на улицах лежали повсюду, но страха не было, была одна мысль у всех — выжить. Человеческие останки собирали и складывали в сараи, а весной вывозили на Пискаревское кладбище".

"Помню, как однажды послали нас на задание. Мы должны были взорвать поезд. Но случилось так, что мы пробыли на задании более трех месяцев. Я была дважды ранена, но сама вышла из окружения. 12 дней мы были голодными, не было продуктов. Оборвались все. Но вышли на нашу территорию. Нас встретили пограничники, накормили, обогрели. Затем меня увезли в госпиталь. Затем снова на фронт, опять в свой отряд, где и была до конца 1944 года".

"Я участвовал в переправах через Рижский залив, Одер, каналы под Берлином. Во время боев все кипело вокруг, и наши амфибии оказывались в самом центре. Сами понимаете, что от успешной переброски людей и техники на другой берег зависел исход боя. О том, что война закончилась, мы узнали ночью. Батальон стоял под Берлином, на окраине, в лесу. Там же стояли машины «Урал», на которых были установки для связи. Именно связисты и сообщили нам, что немцы капитулировали. По ночному лесу пошел крик, люди радовались, обнимались. Шуму было много. Конечно, шоферы из заначек достали горячительное, чтобы отметить Победу. А потом мы видели, как мимо нас шли бесконечные колонны пленных немцев. Трудно передать, какая радость всех охватывала, какое счастье".

"ЛИЦА ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ"

вспоминают ветераны

Орлова Степанида Ивановна

Семенов Павел Яковлевич

Сидоров Алексей Иванович

МИхайлов Егор Федорович

Червонный Степан Никанорович

Гизатулина Фрида Харитоновна

Агеева Прасковья Ивановна

Вачегин Игорь Михайлович

"Мы, санитарки, помогали встречать на вокзале приходящие с алакурттского направления эшелоны с ранеными и доставлять их в госпиталь. Практически каждый раз немцы, зная, что на вокзал прибывают санитарные поезда, бомбили их. Я помню состояние после первой бомбежки, когда руки тряслись так, что невозможно было работать. А работали по 12 часов в сутки.Не раз бомбили и сам госпиталь. После сигнала “воздушная тревога” рядом с тяжело раненными бойцами, которых нельзя было унести в бомбоубежище, оставались дежурная медсестра и санитарка. Привозили в госпиталь и много обмороженных партизан".

"В памяти четко запечатлелся эпизод, связанный с орденом Славы. Это было весной 1944 года под Нарвой. Нашей отдельной разведроте было приказано форсировать реку Нарву, закрепиться на противоположном берегу и удержать плацдарм до прихода основных сил. Форсировали реку ночью. Но немцы обнаружили нас, когда мы вступили на берег. Сходу, выбив противника из первой траншеи, закрепились в ней. Мы хорошо знали, что враг попытается восстановить утраченные позиции, и приготовились к неравному бою. Так оно и случилось. Не прошло и получаса, как земля задрожала от грохота артиллерии. Немцы пошли в лобовую атаку. Но под нашим прицельным огнем отступили. Двенадцать атак мы отбили в ту ночь, и не отступили ни на шаг".

"Боевое крещение получил на Курской дуге. Нелегко пришлось нам, новобранцам. После стокилометрового пешего перехода часть сразу бросили в бой. Затем Смоленск, Брянск, встреча с партизанами. В перерыве между боями мне вручили комсомольский билет, который до сих пор хранится у меня. Орден Славы получил при освобождении Минска. На нашем участке сложилась тяжелая обстановка. Из пулеметного расчета, в котором было четыре человека, остался я один. Пришлось в единственном лице обслуживать «максима». А рядом стреляет пушка. Гляжу, у орудия тоже один артиллерист — он и подносчик снарядов, и заряжающий, и наводчик. Вот так вдвоем и отбивали атаки немцев".

"Мы однажды попали под обстрел «кукушек». Сначала и не поняли, откуда враг ведет огонь. Я наугад выстрелил по верхушкам деревьев — вдруг из густой листвы рухнул на землю фашист. Тогда говорю своим товарищам: «Ребята, немцы засели на деревьях, будьте внимательны». И вскоре взял в плен трех «кукушек». За это и был представлен к ордену".

"На полуострове Рыбачьем мы не были одиноки, к нам приезжали артисты. Это было время, когда война не казалась страшной. Там повстречался с Лидией Андреевной Руслановой. До этого ее не знал: родился в деревне, радио не было, и эта встреча мне очень запомнилась. Лидия Андреевна спросила, сколько же мне лет? Я ответил — 22. Мы приготовили артистам покушать, все время разговаривали, шутили. И когда начался концерт, Лидия Андреевна сказала, что будет петь для меня. Я покраснел и ушел. А она, помню, сказала: разве это командир, который женщин боится?.."

"Нам всем на передовой или на трудовом фронте пришлось учиться многому. В мирное время за долгие месяцы не узнаешь того, чему молодые врачи и мы, рядовые, могли научиться во фронтовых условиях всего за несколько дней. Через палатки медсанбата проходили сотни раненых. Работать приходилось много. Чтобы сняться с места, отводилось минимум времени. Медсанбат должен был как можно скорее переместиться ближе к фронту. Однажды ехали по разбитой фронтовой дороге, запомнила, как изувечены были тела убитых в сражении... Но нас спешно направляли в сторону передовой, следом за дивизией, где каждый день войны приносил новых раненых".

"Дали мне санитарную сумку, и с военными пошла я вперед – на Кучин-тундру. Наша погранзастава называлась Ремиз-озеро. Потом мы находились в Зимней Мотовке. Поскольку там была комендатура, бомбили сильно. Было очень страшно. Нас, девчонок, учили стрелять, но в боевых действия мне не довелось принять участия. Я стирала солдатскую одежду, бинты, помогала медсестрам перевязывать раненых".

"13 апреля 1944 года танкер в условиях плохой видимости потерпел аварию в районе Новой Земли. А меньше чем через месяц - 9 мая 1944 года - танкер подвергся новому испытанию. Он возвращался в Мурманск из дальнего плавания. У входа в Кольский залив на траверзе Тюва-губы на него напали фашистские бомбардировщики. Немецкие "Юнкерсы" атаковали "Юкагир", везший в трюмах тысячи тонн "горючки".

"ЛИЦА ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ"

Аревкова Тамара Федоровна

вспоминают ветераны

Денисова Ольга Марковна

Котельников Рудольф Константинович

Соколов Сергей Дмитриевич

Сковородников Юрий Петрович

Бушуев Александр Павлович

Степаненко Иван Федорович

"Нас снимали с уроков и отправляли на железнодорожную станцию, на перегрузку грузов. Помню, однажды мы передавали по цепочке болванки для снарядов (в Нижнем Тагиле до сих пор есть завод, изготавливающий их), в другой раз на нас повесили термосы полевой кухни, и мы как муравьи тащили их в склад. Помню, была метель и я только и думала, чтобы не сбиться с пути. Эти «походы» прекратились в 1943 году".

"Мы из мерзлой земли выкапывали картошку. Где снега поменьше, копали лопаткой, а где было твердо - киркой. Заливали картошку, часто меняя воду, чтоб она не была сладкой, и варили суп из ничего – ни соли, ничего не было. Так и питались…"

"В 1942-43 учебном году я жил и учился в интернате. После учебы мы с мальчишками ходили на Кировский деревообрабатывающий завод выполнять подсобные работы: делали мундштуки, обрабатывали наждачной бумагой ствольные накладки для винтовок и приклады для автоматов ППД".

"В начале 1944-го года я был призван на фронт Свердловским военкоматом. Сначала меня отправили в город Курган в Сибири, где я вместе с другими призывниками шесть месяцев учился в танковом училище. Затем мы получили свой танк и нас отправили в Румынию. Наш 38-й полк стоял на рубежах Румынии в оккупации, а фронт в то время располагался гораздо дальше".

"Я помню, что военные и послевоенные годы были очень тяжелые. Не было еды и, чтобы прокормиться, мне приходилось собирать лебеду и гнилую картошку. Приходилось ходить "по миру", проще говоря просить милостыню. Но подавали плохо. Нечего было надеть, поэтому гулять я почти не ходил, только летом. А когда подошло время учебы, один класс мне пришлось пропустить - не в чем было идти в школу".

"Разорвавшаяся рядом со мной мина порвала мне живот, осколок попал в плечо. Кое-как меня подштопали, оказали первую помощь. Я был без сознания. Это потом мне рассказали, что меня дотащили до города. В Сегете, где находился штаб армии, меня сдали в госпиталь. Там я пролежал до 19 ноября 1945 года и оттуда же был демобилизован по указу главнокомандующего".

"...Особенно мне запомнился такой случай. 5 июля мы со связистом Иваном Заводчиковым получили приказ забрать на соседней высоте раненого связиста Евдокимова с коммутатором — аппаратом полковой связи. Пробравшись через рожь, застали связиста мертвым, он скончался от ран. В это время ударил вражеский пулемет. По-пластунски ползем до кустарника, выходим к оврагу и вдруг видим, как прямо на нас едут три мотоциклиста, вооруженные пулеметами и автоматами.Мы залегли в воронку от бомбы, прикрылись и услышали, как первый мотоциклист затормозил, за ним другие. Резко открыв огонь, мы расстреляли их в упор, а одного взяли в плен".